Кончина СССР. Что это было? - Дмитрий Несветов

Олег Вите «Революция в аппарате»

Победила не демократия диктатуру – сильная молодая власть победила власть старую… Социальная база ельцинской победы состоит из двух частей: стихия революционного бунта против <…> старого режима и кадровая бюрократия старого режима, перешедшая на службу новому.

Андрей Фадин «Почему советская номенклатура не поддержала путч»

В своей декоммунизированной версии новая правящая элита <…> будет формироваться по иным основаниям. Она, скорее всего, станет <…> более открытой и мобильной… Но не выпустит из рук главных рычагов государственных распределительных механизмов, обеспечивающих конверсию власти в капитал.

Владимир Соловьев, Елена Клепикова «Борис Ельцин. Политические метаморфозы»

Фарсовый путч отбросил густую тень и на вызванную им революцию, придав ей оттенок буффонады, несмотря на жертвы. Героизация шла параллельно дегероизации, мифу сопутствовала ирония… С этим трехдневным путчем России во всех отношениях крупно повезло: фарс перекрыл дорогу трагедии. Своего рода прививка – легкое недомогание вместо опасной болезни.

Максим Соколов «Был день – когда Господней правды молот»

Самоубийство Союзного центра было на тот момент безусловным фактом общественного мнения. Если в заговоре против союзного президента состоят союзные премьер, председатель парламента и силовые министры, это уже такая степень распадения, после которой центр можно считать несуществующим.

Егор Гайдар «Гибель империи»

Происходящее [после августа] наглядно демонстрирует и стране, и миру, что Советский Союз не контролирует свою территорию, с точки зрения международного права не может быть признан его субъектом.

Максим Соколов «С трехцветным русским флагом»

Чувство чуда – [в этом] была суть Августа. Чуда, ибо вдруг – впервые с 1917 г. – прервалось ощущение трагической неудачи русской истории, проигравшей большевизму… Кроме победившего флага Россия по состоянию на 22 августа 1991 г. не имела больше ничего.

Егор Гайдар «Гибель империи»

После событий 19-21 августа 1991 г. гибель империи стала не просто неизбежной, она произошла. Вопрос был лишь в том, насколько тяжелыми будут экономические и политические последствия ее краха для населения страны…

Василий Александрович, мы уже говорили с вами о том, почему население, жители страны, столицы, путч не поддержали, ГКЧП не поддержали. Теперь важно и полезно понять, почему не сработал сам государственный механизм? Почему армия, внутренние войска, правоохранительная система не были готовы исполнять силовые решения Государственного комитета по чрезвычайному положению? Почему (и это очевидно следует из оценок и воспоминаний многих современников, историков и политических аналитиков) советская номенклатура, партийная, хозяйственная и управленческая элита страны по большому счету не поддержали призывы и начинания ГКЧП? Как мы с вами знаем (и это многократно отмечалось в многочисленных исследованиях), из 15 республик СССР официально ГКЧП поддержали только две, из всех территорий Российской Федерации только четыре региона открыто и прямо в течение этих трех дней выражали свою поддержку действиям властей и их новых органов, а все остальные заняли выжидательную позицию. Как вы это объясняете?

Во-первых, это далеко неточные данные. Нас поддержал Казахстан, нас поддержали Белоруссия, Украина. И большинство областей, я общался с ними, в том числе моя родная область – Тульская. Мне звонили оборонщики, руководители крупных оборонных предприятий и поддерживали, готовы были прийти на помощь. Но главное в том, что из нас, членов ГКЧП, никто даже не мыслил стрелять в собственный народ. Вы понимаете, мы имели дело с Ельциным, который безжалостно расстрелял парламент, затопил все кровью и победил именно таким образом (в 1993 г. – Д. Н.). Вы прекрасно помните противостояние с парламентом. Парламент все-таки стоял на своем, не давал ходу его указам… И он решил просто расстрелять парламент из танковых орудий. Вы понимаете, нет, наверное, такого прецедента в мире… Эти его действия выражают суть характера первого президента России.

Но все это было потом, в 1993-м. А что же произошло тогда, в августе 1991-го? Почему армия, которая, по вашим же словам, разделяла цели ГКЧП, все-таки отошла в сторону, отступила? Министр обороны маршал Язов, командующий внутренними войсками Громов[60], заместитель министра обороны Ачалов, который готовил силовую операцию, – все эти люди были в принципе и теоретически, и в военном отношении вполне способны применить силу, для того чтобы реализовать решения ГКЧП. Так почему же все-таки этого не произошло?

ГКЧП – это не путч, это было желание сохранить страну, защитить Конституцию, но не расстреливать собственный народ. Это изначально объясняет и все наше поведение. У нас были могучие бронетанковые войска, у нас были внутренние войска, все можно было сделать, как говорится, без всяких вопросов, если бы мы имели виды на кровавый режим, на то, чтобы расправиться с собственным народом, хотя среди тех десятков тысяч людей, которые пришли к Белому дому, были и пьяные и подкупленные.

Но, Василий Александрович, неужели к 1991 году, за несколько буйных лет, за очень недолгий период серьезных общественных и политических процессов (и не так уж теперь важно, каким образом они были запущены) вы не почувствовали, что страна уже принципиально изменилась? И что те средства, те способы, с помощью которых Советское политическое руководство обычно добивалось своих целей, уже не сработают? Что безвозвратно ушло в прошлое (или будущее) то безропотное общественное состояние, когда силой можно было вернуть страну к порядку, республики – обратно в Союз и так далее? Неужели у вас тогда так и не возникло ощущения, что это была уже совсем другая страна?

Дмитрий Александрович, страна, я не спорю с вами, в какой-то мере была уже другая – в результате обработки массового сознания на протяжении многих лет с применением новейших технологий по обману людей. Но, если бы мы хотели удержать власть таким вот образом, как потом Ельцин, она была бы удержана, и никаких вопросов бы не было.

Но что случилось потом, после того как ГКЧП проиграл? Если бы проигрыш ГКЧП не был бы таким страданием для 300 миллионов человек, если бы люди остались в своей стране, а не оказались за рубежом…[61] Я пропустил все это через сердце. Сколько ко мне приходило людей!.. Бежали из Средней Азии, с Кавказа, из Прибалтики. Ни крыши, ни кола, ни двора – люди оказывались на улице. Власть, эта ельцинская власть, она и сегодня на нашей земле, не протянула руку своему народу… И все это наша вина, это мы не довели дело до логического конца.