По страницам «Войны и мира». Заметки о романе Л. Н. Толстого «Война и мир» - Наталья Григорьевна Долинина

Это вмешательство – пусть самое доброжелательное – оскорбляло Наташу своей будничностью. Но её ждёт другое вмешательство – недоброжелательное. На другой день произошла встреча с княжной Марьей. Наташа не сомневалась, что найдёт ключ к сердцу отца и сестры Андрея. «Не может быть, чтобы они не полюбили меня, – думала она, – меня все всегда любили».

Княжна Марья хотела полюбить Наташу – и не могла; хотела говорить с ней о князе Андрее, но мешала мамзель Бурьен; а старик Болконский не только не хотел полюбить Наташу, но хотел оскорбить её – и сделал это.

«Что тебе за дело до них?» – уговаривает Наташу Соня. Она-то умеет любить Николая наперекор воле его матери, любить его в долгих разлуках. Наташа этого не умеет, потому что она слишком сильно и слишком деятельно любит. «Нет, лучше не думать о нём, не думать, забыть, совсем забыть на это время. Я не вынесу этого ожидания…»

Всю жизнь Наташа ждала ЕГО – и он пришёл, сбылись все мечты, а потом он уехал надолго, и жизнь остановилась. Ещё в Отрадном, на святках, Наташа мучилась мыслью, что вот так, никуда уходят её лучшие дни, месяцы; они пусты, прожитые без любви. «Боже мой! ежели бы он был тут, тогда бы я не так, как прежде, с какой-то глупой робостью перед чем-то, а по-новому, просто, обняла бы его, прижалась бы к нему, заставила бы его смотреть на меня…» – так думает она, глядя на себя в зеркало перед поездкой в театр, где встретит Анатоля. Ей уже мало знать, что она любима, ей нужно ежеминутное восхищение, нужны слова любви, а князя Андрея нет, и появляется Анатоль, который как раз это-то и может ей дать: восхищение, взгляды, слова (придуманные за него Долоховым).

Ничего того, что любил в Наташе князь Андрей, Анатоль не видит. Она возбуждает в нём то же «зверское чувство», которое в Лысых Горах бросило его к глупой хорошенькой мамзель Бурьен. «Он за ужином после театра с приёмами знатока разобрал перед Долоховым достоинство её рук, плеч, ног и волос и объявил своё решение приволокнуться за нею. Что могло выйти из этого ухаживания – Анатоль не мог обдумать и знать, как он никогда не знал того, что выйдет из каждого его поступка». И тут вмешивается Элен. Без её помощи Анатоль, вероятно, не мог бы так молниеносно устроить свидание с Наташей наедине, и не было бы у Наташи ощущения, что «вся прежняя чистота любви её к князю Андрею погибла».

Элен и Анатоль потому и сильны, что в человеке живут не только светлые, но и тёмные силы. На эти тёмные силы опираются брат и сестра Курагины; Пьер ведь знал, что в его чувстве к Элен есть «что-то гадкое… что- то запрещённое», но не умел бороться с собой и горько расплатился за это. Теперь он опять живёт под одной крышей с Элен; почувствовав, что в глазах света лучше иметь мужа, чем жить одной, она умела настоять на своём. Пьер несёт свой крест, но он не знает, что ему придётся расплатиться за свою ошибку не только собственным несчастьем.

Если бы Пьер мог представить себе, что его имя, его добрый взгляд, доверие Наташи к нему сыграют роль в её отношениях с Анатолем! Если бы он мог предвидеть, что Наташа поддастся влиянию Элен, думая, что она с Пьером одно: «стало быть, и они с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером… говорили и смеялись про это. Стало быть, это ничего», – будет думать Наташа, когда Элен станет сводить её с Анатолем.

Наташе семнадцать лет, она не знает людей, даже не представляет себе, что они могут быть низки… Князь Андрей столько раз повторял ей, что она свободна… Она не сомневается в благородстве Анатоля, в том, что он женится на ней. Но за каждую свою ошибку она расплачивается сполна. Никто не может осудить её суровее, чем это сделает она сама, когда опомнится и поймёт, что натворила.

Вот почему мы прощаем Наташе всё: она сама не прощает себя. С первой минуты увлечения Анатолем она приходит в ужас, хотя не знает об Анатоле того, что знаем мы. Недаром ещё девочкой она думала о том, как можно и как нельзя жить; её пугает, что между нею и Анатолем «совсем нет той преграды стыдливости, которую всегда она чувствовала между собой и другими мужчинами». Ещё ничего непоправимого не произошло, но, приехав домой, Наташа «при всех за чаем… громко ахнула и, раскрасневшись, выбежала из комнаты». Тем самым своим нравственным чутьём, которое она копила всю жизнь, Наташа понимает, что происходит неправильное. Но понимает она это, оставшись одна. А в театре, «под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто».

Тень «этой Элен» ложится на Наташу – и, попав в её дом, она чувствует себя «вполне безвозвратно в том странном, безумном мире, столь далёком от прежнего, в том мире, в котором нельзя было знать, что хорошо, что дурно, что разумно и что безумно».

Но безумие уже овладело ею. Когда Марья Дмитриевна предложила Ростовым уехать в Отрадное и ждать там князя Андрея, Наташа вскрикнула: «Ах, нет!» – она уже не может уехать от Анатоля.

Последний удар Наташе нанесла Соня – своими справедливыми словами о том, что Анатоль, может быть, неблагородный человек и что она скажет отцу. Где-то в самой глубине души Наташа понимает, что Соня права, но, чтобы заглушить сомнения, яростно защищает свою новую любовь. И – в ответ на слова Сони – она садится к столу и пишет записку княжне Марье о том, что она не может быть женой князя Андрея.

А если бы она не написала этой записки? Может быть, тогда всё осталось бы по-прежнему? Нет. В том-то и дело, что Наташа сама себе не простила бы никогда. Скрыть от князя Андрея своё увлечение, промолчать она не умеет. Всё, что она делает, – искренне и честно, как бы ни было безумно.

Объясняясь с Анатолем, Пьер скажет ему: «Вы не можете не понять наконец, что, кроме вашего удовольствия есть счастье, спокойствие других людей, что вы губите целую жизнь из того, что вам хочется веселиться…» Анатоль отвечает ему: «Этого я не знаю и знать не хочу». А Наташа – з н а е т. Она не может не думать о князе Андрее и о том, какое горе принесла ему. Она не может жить, подчиняясь слепым