Любовное зелье колдуна-болтуна - Дарья Донцова

– Знакомые симптомы, – отметил Иван Никифорович, – отрава колдунов-болтунов Кудрявцевых.

– Знахарей на тот момент давно не было в живых, – возразила я.

– Оно так, – кивнул Борцов, – но яд ведь полностью сохраняет свои свойства на протяжении столетий. У кого-то могла заваляться бутылочка из красного стекла, отлить из нее требовалось малую толику, несколько капель. Вспомните, нам это после беседы с Вербицкой рассказала Татьяна. Кроме того, Валерия Леонидовна опубликовала несколько статей, рассказывающих о создании препарата «леовербиц», лекарство – тема ее докторской диссертации. Все работы на соискание ученых степеней сохраняются, любой человек может их прочитать, если только труд не закрытый. Но диссертация Вербицкой как раз имела гриф секретности.

– Однако дама защитилась не так давно, – подхватил Роберт, – поэтому представила в ученый совет и прочие инстанции не только напечатанный на бумаге текст, но и уже обязательную электронную версию. Абракадабра, фокус-покус, и вот вам ее диссер!

Глеб Валерьянович посмотрел на один из ноутбуков Троянова и поморщился:

– Терпеть не могу читать с экрана, скажу своими словами. Вербицкая не скрывала, что в основе препарата яд Кудрявцевых. Думаю, ее докторская работа засекречена потому, что профессор сообщает состав древней отравы, которую легко изготовить в современных условиях.

Я остановила Борцова.

– А мне ученая объяснила, что листок с рецептом можно на стену вешать. Знахари использовали растения, которые исчезли с лица Земли, например «глаз черта».

– Все верно, – согласился Глеб Валерьянович, – только есть нюанс. Яду очень много лет. Колдуны передавали записи из поколения в поколение, добавляли туда свои наработки, но старые прописи не осовременивали. Сейчас воспроизвести отраву можно, используя современные средства. «Глаз черта», увы, исчез, но есть химическое соединение, его заменяющее. В лаборатории Вербицкой воссоздали яд и работали с ним.

– То есть человек, изучивший диссертацию, может сделать то же самое? – встрепенулся Иван Никифорович.

– Теоретически да, – согласился эксперт, – хотя практически это сложно. Нужно иметь доступ к веществам, большая часть которых никогда не поступает в открытую продажу и является материалами строгой учетности. Однако, даже раздобыв составляющие, не так-то легко изготовить зелье, необходимы определенные знания, специальное оборудование. Да и к научной работе с грифом «секретно» совсем не просто подобраться. Роберт-то куда угодно пролезет, а обычный человек нет.

– Но кто-то из сотрудников лаборатории Вербицкой мог это осуществить? – настаивал Иван.

– Да, – кивнул Борцов. – А теперь вернемся к смерти Петра Ильича. Ей предшествовали события, очень заинтересовавшие нас. За день до того, как отец вдруг заболел, маленький Вася во время прогулки вырвался из рук няньки, побежал за мячиком и угодил под машину. Ребенок потерял много крови, ему понадобилось переливание. Доктора использовали имевшийся в клинике запас, но предупредили, что может понадобиться донор. Так как у малыша редкая группа крови, более такой в больнице нет, придется ее заказывать, поэтому надо бы подстраховаться, чтобы на всякий случай иметь нужную под рукой. Мать мальчика кинулась в больницу, но ее биоматериал не подошел. Мы не знаем, почему Петр не поехал вместе с женой, а утром вместо больничной лаборатории порулил на работу, но у него кровь на анализ, чтобы понять годится ли он в доноры, не брали. И в тот же день он заболел гриппом. Когда супруга увезли с фабрики на «Скорой», Алевтина по радио обратилась к лоскутовцам. Суть ее выступления в двух словах такова: «Мой маленький сын погибает, нужна кровь. Я не подхожу для переливания, а у мужа вирусная инфекция. Умоляю, помогите!» Через час в клинику приехала семнадцатилетняя Нина Родионова, уборщица, у которой была та же группа резус отрицательной крови. И Василия спасли. А вот Петр Ильич ушел к праотцам.

– Жена отравила Петра! – подскочила Антонина. – Перепугалась, что лаборатория выяснит отсутствие родства.

– Теперь о страшном гриппе, который убил давным-давно Петра Ильича и в наше время Степана Шарова, а также Фатеева и Хвостову, – сменил тему Борцов. – Роберт нашел за последние три года еще шесть таких случаев.

– Умерли пять девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати трех, все пышечки с большой грудью, но не бесформенные толстухи, и все светловолосые, с голубыми глазами, – сообщил Троянов. – Раиса Скоркина, сирота, работала уборщицей в одном из супермаркетов, график работы сутки через трое, жила в селе Кокошкино, снимала комнату у полубезумной старухи. Бабка не обратила внимания на то, что жиличка не ночевала дома, коллеги по работе сразу не подняли шума, решили, что Рая загуляла, она иногда пропускала смены. Потом выяснилось, что бедолагу нашли на скамейке в парке без сознания и отвезли в больницу. Диагноз: грипп. Скоркина умерла через сутки, не могли сбить давление и температуру. Через полгода от того же недуга ушла Ирина Касаткина, жившая с матерью-алкоголичкой. Девушка торговала на рынке чулками и однажды не открыла ларек. Окружающим лоточникам дела до нее не было, родительница, пребывавшая в пьяном угаре, понятия не имела, куда подевалась дочка. На Касаткину наткнулись на остановке маршрутки первые пассажиры, они же вызвали «Скорую». Скончалась Ира вечером в день госпитализации, диагноз – грипп. Чтобы сэкономить время, скажу: остальные жертвы либо не имели близких, либо тоже жили в неблагополучных семьях, где о них абсолютно не беспокоились. Пострадавших находили рано утром в общественных местах – на остановках транспорта, на скамейках в парке или на улицах. Все выглядело так, будто им просто стало плохо, несчастные сели и потеряли сознание.

– А что выявило вскрытие? – спросила я.

– Ничего, – пожал плечами Роберт, – его не делали.

– Почему? – возмутился босс.

– Диагноз был ясен, – вздохнул Глеб Валерьянович. – Смерть наступала в реанимации в присутствии врачей, не видевших в случившемся никакой криминальной подоплеки. И никто не заметил странной закономерности: девушки умирали с промежутком в шесть месяцев, они внешне были похожи, и в Лоскутове в то время не было эпидемии гриппа.

– Серийный убийца… – пробормотал босс. Потом голос его зазвенел: – И как вы этого не поняли?

Последний вопрос был обращен к Дубову.

– Мне никто из врачей ничего не сообщал, – вскинулся Федор Михайлович, – впервые об этих смертях сейчас услышал.

– Странные в Лоскутове медики! – вспылила я. – Девушек находят в бессознательном состоянии на улице, они умирают, а доктора просто выдают труп родственникам? И давайте-ка вспомним случай с Малютиной. Врач Виктор Антонович увидел ее с травмами и… не пригласил гинеколога, потому что, видите ли, решил помочь секретарше, дескать, медсестры растреплют про изнасилование, Елене потом никогда замуж не выйти. Вы слышали что-нибудь более идиотское? Я – нет! Если у женщины кровоподтеки, ссадины, есть признаки сексуального насилия, то следует немедленно звонить в полицию. А у вас это правило нарушается.

– Разберусь, – буркнул Дубов.

– Роберт, глянь, не было ли у погибших следов побоев? – потребовала я.

Троянов уткнулся носом в экран.

– Будем считать, что нам повезло, медкарты покойных оцифрованы. Да, у всех синяки, у троих сломанные ребра, у одной повреждена ключица. И что интересно: у каждой большая ссадина на плече, почти на одном месте.

– Но врачи не обратились в правоохранительные органы, – покачала я головой и еще сильнее разозлилась. – Медики проявили преступный пофигизм! В Лоскутове нет порядка!

– Танюша, к сожалению, подобное и в Москве, и в других городах случается, – остановил меня Борцов. – В приемном покое видят девушку со следами побоев, находят у нее в сумочке паспорт, выясняют, что пострадавшая из неблагополучной семьи, и машут рукой: «А, сама виновата, небось согласилась на секс за деньги, не угодила партнеру, вот и получила по шее». Приезд полиции всегда связан с неудобствами – появится человек в форме, начнет всех расспрашивать, ни работать спокойно, ни чаю всласть попить не даст. Легко можно представить ход мыслей медперсонала. Из-за кого, собственно, беспокоиться? Из-за шлюхи, которой накостыляли? Ей не впервой, небось привыкла к грубому обращению. Пусть скажет спасибо, что в палату положили и первую помощь оказали. В отделении мест для хороших людей не хватает, только проституток нам не хватало… Увы, кое-кто в наших больницах именно так рассуждает.

– Отвратительно! – воскликнула Антонина. – Федор Михайлович, вы обязаны найти людей, нарушивших должностные инструкции! Это очень просто, надо лишь проверить по числам, кто работал, когда несчастные попали в клинику, кто их лечил. И все ли травмы медики описали в историях болезни? Могли намеренно кое-что «не заметить».