Моя пылкая любовница - Уоррен Трейси Энн

Кроме того, самого Бертона в последнее время тоже преследовали неудачи. Прибыльные инвестиции неожиданно обернулись крахом. Кредиторы внезапно перестали предоставлять ему кредит.

— Между прочим, Пендрагон вполне мог расстроить и твои планы на эту девицу Дэвис, — сказал вдруг Херст. Шепнуть несколько слов в нужные уши, и этого достаточно, чтобы отпугнуть ее и ее семью.

Бертон нахмурился.

— В следующий раз выбирай себе дочку богатого торговца, — посоветовал Херст. — Пусть она низкого происхождения и все такое, но если денег много, на это можно и глаза закрыть, верно? А когда она тебе надоест, всегда можно отправить ее в короткое путешествие вниз по лестнице.

Бертон замер.

— Что ты сказал?

— Сказал, что ты всегда можешь поступить с ней, как со своей первой женой.

Херст замер и прижал ладонь ко рту, широко раскрыв глаза.

— Ох, я не собирался об этом говорить, — произнес он громким виноватым шепотом. — В жизни никому даже ни намекнул, Мидлтон, ты и сам знаешь. Твои тайны — этомои тайны. В конце концов, разве не молчал я все эти годы о том, что мы сделали с той девчонкой? Ну, с тойблондиночкой, на которой хотел жениться Пендрагон. — Он потер помятое лицо. — Знаешь, не нужно нам было этого делать. Ну, насиловать ту девчонку. Тогда это казалось веселой шуткой и все такое, но посмотри, как все обернулось. Поэтому он на нас и ополчился, поэтому и поклялся нас уничтожить. Тебе следовало убить его много лет назад, когда у тебя была такая возможность. Но я думаю, трудно убить родного человека, даже если это твой сводный брат-ублюдок, которого ты ненавидишь.

Холодное бешенство захлестнуло Бертона. Как смеет Херст называть этот паршивый кусок дерьма, случайно зачатый папашей, его братом? У него нет братьев, как много раз подчеркивала его мать, еще, когда он был маленьким мальчиком! Она рассказала ему про «другую семью» отца, отказываясь ограждать сына от оскорбительной правды, как она это называла.

Он делал все, что мог, чтобы облегчить ее страдания, пока она была жива. Какое удовольствие он получил, когда, наконец, появилась возможность вышвырнуть папашину шлюхубуквально на мороз и отнять у отцова ублюдка все, что было ему дорого!

О, это были просто чудесные мгновения! Но теперь он видит, что этого было недостаточно.

С убийственным спокойствием Бертон доел персик.

— Похоже, ты очень много знаешь обо мне, Херст, — заметил он, промокая губы салфеткой. — Я бы сказал, больше, чем я предполагал.

— О, я веду дневник. Уже много лет. Иногда помогает, если я не могу уснуть.

— И что же ты записываешь туда?

— А, да все, что в голову придет. Просто случайные мысли. Последние победы над женщинами, сколько чего выпил, результаты боксерских матчей, всякое такое.

— И в этих своих записях ты упоминаешь и меня тоже?

Херст наморщил лоб:

— Должно быть, разок-другой. Да ты не беспокойся, я умею помалкивать.

«Да уж, — подумал Бертон, — теперь я начинаю догадываться, какхорошо Херст хранит секреты. Похоже, этот безмозглый дурак в подробностях расписал все наши дела за столько лет— от того изнасилования до убийства моей жены. Я должен заполучить этот дневник и лично посмотреть, что там написано».

— И что, ты привез дневник с собой? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно.

— Нет. Мы же торопились, так что я забыл его в городском доме. Нужно пойти в деревню и купить другую тетрадку.

— Да, конечно. Может быть, завтра и сходим, если не отправимся на рыбалку.

Глава 16

Джулианна влетела в свой городской дом и бегом поднялась наверх, в спальню, отчаянно желая остаться в одиночестве. Пока она ехала домой, ей как-то удавалось сдерживать слезы, но теперь она зарыдала, не в силах сдерживаться.

Через несколько секунд в спальню зашла Дейзи и громко ахнула, увидев опухшее, залитое слезами лицо Джулианны.

— Миледи, что случилось? Вам нехорошо?

— Я сегодня немножко не в себе, Дейзи. Голова… — Голос ее, звучавший слишком высоко, дрогнул, и Джулианна поняла — скажи она еще хоть слово, ей не выдержать.

— Бедняжечка, мэм! Должно быть, вы прихворнули. Наверное, это летняя простуда. Позвольте, я вас раздену и уложу в постель. Я сделаю лавандовый компресс и принесу что-нибудь успокоительное, чтобы вы немного отдохнули.

Пока Дейзи хлопотала над ней, Джулианна вдруг поняла, что не соврала. Она и в самом деле чувствовала себя нехорошо. Голова раскалывалась, будто между висков всадили нож, а когда она глотала, горло саднило. Видимо, она слишком много рыдала.

Расторопная и искусная горничная помогла ей снять платье, надеть мягкую батистовую ночную рубашку, вытащила из волос Джулианны шпильки и расчесала ей щеткой локоны.

Облегченно вздохнув, Джулианна скользнула в постель. Подоткнув одеяло, как ребенку, Дейзи задернула шторы, и в комнате стало темно.

Когда Дейзи вернулась, Джулианна сделала вид, что плачет из-за головной боли. Высморкавшись, она выпила предложенный снотворный отвар и снова легла с компрессом на лбу. Аромат лаванды успокаивал, но не мог облегчить ее горя.

В конце концов, она уснула.

Но и сон не принес облегчения. Сны были полны Рейфом: то он был страстным любовником, то отвергал ее, и холодные глаза смотрели на нее с жалостью.

Следующие три дня она провела в постели, отказываясь вставать, отказываясь кого-либо видеть. Джулианна не впустила даже Мэрис и Гарри, которые примчались, тревожась о ее здоровье.

Дейзи суетилась вокруг хозяйки, несмотря на приказы Джулианны оставить ее в покое, и через несколько дней пригрозила, что позовет доктора. Но Джулианна решительно запретила, сказав, что это всего лишь легкое недомогание, вызванное слишком насыщенной светской жизнью. Она скоро поправится.

Что ж, ее жертва была не напрасной. Она достигла своей главной цели. Гарри и имению больше ничто не угрожает. Мэрис получила удовольствие от сезона и нашла достойного мужчину, за которого выйдет замуж по любви. Поэтому не имеет большого значения, что Джулианна «продавала» свое тело и потеряла сердце.

Какое-то время она пыталась ненавидеть Рейфа, пыталась озлобиться на него за то, что он использовал ее для своих эгоистичных целей.

Но у нее ничего не получилось. Она пришла к нему по своей собственной воле, и он ее не обманывал. Даже отпустил ее раньше и простил остатки долга, потому что решил, что больше не нуждается в ее обществе.

Другой мужчина мог бы потребовать выплатить эти деньги. Негодяй мог бы насладиться ее телом, потом отшвырнуть ее и наложить руки на имение брата.

Но не Рейф. Он во всех отношениях человек чести. И не его вина в том, что сама она захотела большего. Рейф не виноват в том, что она его полюбила, а он ее нет. Джулианна дернула шнурок звонка, вызывая Дейзи. Вскоре горничная постучалась и вошла. — Да, миледи?

Джулианна спустила ноги на пол. — Доброе утро, Дейзи. Налей мне, пожалуйста, ванну и приготовь мое абрикосовое платье для прогулок, хорошо? Я решила навестить сестру и спросить, не хочет ли она пройтись со мной по магазинам. Еще столько всего нужно сделать перед свадьбой!

Лицо горничной осветилось облегченной улыбкой. Джулианна встала и сделала первые шаги в новую жизнь.

Семь недель спустя Рейф сидел за своим письменным столом и перечитывал список недавних приобретений включавших конный завод, где имелись один победитель в дерби и еще несколько чистокровных жеребцов. Он уже решил, что выставит их всех, кроме двоих, на аукцион на следующей неделе, и там наверняка получит неплохую прибыль со своих вложений.

В дверь кабинета постучались, и Ганнибал, не дожидаясь разрешения, вошел внутрь.

— Мы его нашли. Он в Ланкашире.

Рейф положил перо.

— Вот как? Мне бы и в голову не пришло, что Сент-Джордж решит окопаться там. Он же терпеть не может деревню!

Вскоре после того как Сент-Джордж сбежал из города, Рейф отправил Ганнибала и еще двоих своих людей на розыски виконта. Некоторое время их усилия были напрасными, словно Сент-Джордж испарился. Тогда же они начали разыскивать Херста, очень уж подозрительно выглядело его исчезновение одновременно с виконтом — оба они покинули Лондон в один день.