Тринадцатый IV - Виктор Молотов

За столом сидели шесть человек без дара, и они с надеждой смотрели на меня. И как тут отказать? Ведь среди аристократов — не иметь таланта, значит, не иметь влияния и силы. А мои родственники могли помочь в организации ордена в Москве. Так и Голицын справится в разы быстрее.

— Хорошо. Я дам ответ, когда приеду в следующий раз, — пообещал я.

Благо, что вопрос был не срочный. У Голицына уйдёт несколько месяцев только на отчистку подземелий от монстров и странных артефактов. Тогда уже, когда риск для членов моей семьи станет минимальным, можно будет и подумать. Если наделю их даром сейчас, то точно придётся разгребать последствия.

— Лёш, а почему нельзя и с нами поделиться даром? — внезапно спросила Лена с другого конца стола.

— Потому что неизвестны последствия, дорогая, — мягко ответил я сестрёнке.

— Но если мой дар плох, почему его нельзя заменить на хороший?

— Плохих даров не бывает, — заверила девочку наша мать.

— Не утешай, мамуль, — выдохнула Лена.

— Понимаешь, — продолжил я. — У тебя уже есть магический источник. Вырвать и заменить я его не могу, потому что это смертельно опасно.

— А добавить второй? Братик, ты представь, чего мы сможем добиться, если у нас будет по два таланта!

Дети отличались тем, что даже при должном воспитании, всегда говорили, что думали. И сейчас Лена, сама того не осознавая, высказала мысли всех присутствующих. Потому что каждый представитель княжеского рода хотел стать сильнее, чтобы устоять на безмолвной арене интриг и заговоров.

— Звучит здорово. Но ты знаешь, что произойдёт с твоим телом, когда в него добавится ещё один источник магии? — спросил я у сестры, заставляя работать шестерёнки в её голове.

— Не знаю. Папа тоже не говорил, — пожала плечами Лена, а затем посадила куклу к себе на колени.

— Никто не знает. И разве ты готова рискнуть жизнью ради призрачной возможности?

— Нет, но… — сестра прикусила губу.

— Продолжай. Мы собрались, чтобы обсудить. Поэтому не надо бояться.

— Я не боюсь, — гордо подняла подбородок сестра. — Но неужели в артефакте рода не было об этом сведений?

— Нет. Но, возможно, он просто не захотел делиться.

— Не захотел? Он же не живой.

— Он выполняет определённую программу, направленную на сохранение нашего рода. Поэтому артефакт способен утаивать информацию, — объяснил я.

Дверь обеденного зала тихонько открылась, и к нам вошёл слуга. Вместе с кувшином клубничного компота. Ммм… Я даже на расстоянии чувствовал этот сладкий ягодный запах.

Но как только слуга поставил кувшин на стол, он наклонился к моему уху и тихо сказал:

— Господин, у ворот поместья трое людей. Они утверждают, что пришли устраиваться на работу.

— А у них случайно не Юсуповы фамилия? — спросил я, не скрываясь.

Иван Фёдорович услышал и закатил глаза. Да, такой наглости от родственников он точно не ожидал. Ладно ещё, когда они просто названивали ему на телефон, но теперь они решили докопаться лично.

— Да, князь, — кивнул слуга.

— Передайте им, пусть приходят через пять лет. Тогда откроется ближайшая вакансия, — улыбнулся я.

Слуга кивнул и удалился.

— Алексей Дмитриевич, прошу прощения, но почему бы просто не послать их куда подальше? — поинтересовался Иван Фёдорович.

— Потому что они реально будут ждать пять лет. Люди не способны устоять перед лёгким способом возвыситься. И когда они придут через пять лет, велю им передать, что набор закончился день назад.

— А план хорош! — усмехнулся куратор.

Мы кивнули друг другу, и я продолжил общение с семьёй. Не знаю, как это выглядело у моего предшественника, но сейчас это было похоже на совещание менеджеров среднего звена перед руководителем.

Слуга вернулся через полчаса с неутешительными новостями:

— Господин, молодая женщина вооружилась рупором и кричит, чтобы вышел её брат.

Иван Фёдорович прикрыл лицо руками. Прекрасно понимаю его, стыд да срам…

— Позвольте, я её отважу? Видимо, она не успокоится, — сказал куратор.

— Иван Фёдорович, если честно, я впервые вижу такую настойчивость. И где она рупор взяла… — прокомментировал я.

— В торговом центре на соседней улице, — ответил слуга.

— Мне кажется, она не в себе, — предположил Иван Фёдорович.

— Вызвать санитаров? — уточнил слуга.

— Нет, — ответил я. — Передайте, что если она ещё раз придёт раньше, чем начнётся набор, то нам придётся подать в суд и получить запрет на приближение к нашему дому.

Это сработало. Больше никто в рупор не звал ни Ивана Фёдоровича, ни тем более меня. Всё же надеюсь, что это последствия проклятья, и девушка образумится… Иначе нам ещё придётся столкнуться. Не понаслышке знал, что и упорство может превратиться в манию. Тогда человек никогда не успокоится, пока не добьётся своего. В нашем случае, сестра куратора безумно хотела снова приблизиться к аристократии.

После долгого делового обеда с семьёй я принял клятву у последних слуг, да и девушка-финансист приехала. Я говорил с ней долгих два часа, и она себя показала, как высококвалифицированный специалист. Мы обсудили все задачи, составили список. Меня заверили, что больше не нужно думать о регулярных переводах на обеспечение семьи и зарплаты, как и о многом другом.

С плеч сняли груз весом в целую тонну. Вечером я тепло попрощался с матерью и младшей сестрой, а затем мы выдвинулись обратно в Смоленск.

Зубастик негодовал, что ему пришлось ждать в машине. Но последняя пачка корма заставила его забыть об этом недоразумении. Уже понял, что легализации регата мне не видать, поэтому решил действовать хитрее. И думаю, Зубастику придётся по вкусу мой план.

Ночь прошла спокойно. Никаких монстров по пути не встретили. Мне даже удалось поспать.

Время было шесть утра, три часа до начала сегодняшних занятий, двадцать минут до города…

— Иван Фёдорович, вы тоже это видите? — спросил я куратора и протёр глаза, на всякий случай.

— Эмм… Да. На иллюзию не похоже.

— Странно. Давайте остановимся, спросим. Вроде реальный человек.

— Давайте. Мне и самому интересно.

Куратор сбавил скорость, и мы притормозили. Он опустил стекло и спросил:

— Бабуль, а вы тут что забыли? Монстры же рядом бродят…

Глава 14

— Как это, что делаю? Грибы собираю! — повернулась к нам старушка.

На вид этой полноватой женщине было лет семьдесят.