Трибьют - Нора Робертс

Вскинув брови, Форд смотрел на выходивших из машины мужчин.

— Твои друзья?

— Нет. Но водитель — это пятый муж моей матери.

— Силла! — Широко улыбаясь, Марио раскинул руки — красивый, как дьявол, типичный итальянец, в мокасинах «Прада» и джинсах «Армани». Его изящное движение было прервано Споком, который подошел обнюхать его; Марио пришлось остановиться, а затем обойти собаку.

Его глаза были скрыты темными стеклами очков, но Силла догадывалась, что они черные и блестящие. Загорелый и гибкий, как пантера, он подошел к ней, горячо обнял и расцеловал в обе щеки.

— Только посмотрите на нее! Какая деловая.

— Что ты здесь делаешь, Марио?

— Маленький сюрприз, Силла. Это Кен Корбет, один из наших продюсеров. Кен, это Силла Макгоуэн, моя падчерица.

— Очень рад познакомиться, — Кен, маленький и жилистый, с тронутыми сединой черными волосами, пожал руку Силлы. — Я ваш большой поклонник. Значит… — он обвел глазами ферму. — Это тот самый дом.

— Да, это мой дом, — спокойно ответила Силла. — Форд, Марио и Кен. Простите, что не приглашаю войти. Работа в самом разгаре.

— Вижу, — улыбка Марио никогда не тускнела. — И слышу.

— Спок, поздоровайся, — приказал Форд после того, как тот закончил метить колеса. — Он хочет, чтобы ему пожали лапу, чтобы убедиться, что вы друзья.

— А, — Марио с сомнением посмотрел на собаку, присел и пожал кончиками указательного и большого пальцев протянутую лапу.

Похоже, на Спока его приветствие не произвело впечатления.

Кен тоже наклонился и пожал лапу Спока так же энергично, как руку Силлы.

— Красивые места, — продолжал Марио. — Очень красивые. Мы едем из Нью-Йорка. Нужно было встретиться кое с кем. Какой пейзаж! Мама шлет тебе привет, — добавил он. — Она бы приехала тоже, но ты знаешь, как это тяжело для нее. Воспоминания.

— Она в Нью-Йорке?

— Короткая поездка, дел — не продохнуть. Примерки, репетиции, встречи, журналисты. Но мы с Кеном хотим тебя украсть — поздний обед или ранний ужин. Куда тебя тут можно отвезти?

— Никуда, но все равно спасибо. Я работаю.

— Разве я тебе не говорил? — громко рассмеялся Марио, а Спок тихо зарычал. — Силла замечательная женщина. Столько талантов. Ты можешь отдохнуть часок, милая.

— Правда не могу. Особенно если речь идет об участии в мамином шоу. Я сказала ей, что мне это неинтересно.

— Мы приехали сюда, чтобы тебя уговорить. Вы нас не оставите одних? — обратился Марио к Форду.

— Нет, не оставит, — резко сказала Силла и повернулась к Форду. — Не оставишь.

— Думаю, нет, — ответил Форд.

По лицу Марио скользнула гримаса раздражения.

— У тебя есть шанс войти в историю, Силла. Три поколения выступают вместе. Ты видела Селин, поющую с Элвисом?[14] Мы сделаем подобное шоу. Мы можем поставить Дженет на сцену рядом с тобой и Беделией. Необычное представление. Живой концерт.

— Марио…

— Я понимаю, что ты не хочешь исполнять все эти дуэты с матерью, хотя я могу сказать тебе — и Кен тоже, — как это важно для тебя. Для твоей карьеры.

— Мы уже разработали рекламную кампанию, — в разговор вступил Кен. — Мы можем гарантировать аншлаг на любой площадке. Потом кабельные каналы, CD, DVD. Зарубежные рынки уже в предвкушении. Возможно, мы сумеем выпустить в комплекте и второй диск, ваш сольный. На самом деле мы с Марио обдумываем идею о съемках здесь. Ты прав, Марио. Это место потрясающе впишется в концепцию.

— Вы ведь очень заняты, правда? — голос Силлы звучал мягко, но враждебно, так что Спок снова зарычал. — И вы напрасно теряете время. Нет. Простите, Кен, но мне кажется, Марио ввел вас в заблуждение. Я не хочу, чтобы меня продвигали. Тебе не нужно говорить обо мне с продюсерами, промоутерами и рекламщиками, — обратилась она к Марио. — Ты не мой агент и не мой менеджер. У меня вообще нет агента и менеджера. Теперь я сама себе хозяйка. И занимаюсь я вот этим. Дома. Я занимаюсь домами. Можешь наслаждаться пейзажем по дороге назад.

Она знала, что Марио просто так не отступит. Уходя по дорожке, она слышала, как он произнес ее имя. И еще она слышала, как Форд разговаривал с Кеном, намеренно усилив деревенский акцент.

— Спок, сидеть. Так вы приехали из самого Нью-Йорка?

— Силла. Милая. Позволь мне…

— Только дотронься до меня, Марио, и клянусь, я тебя ударю, — крикнула Силла, не оглядываясь.

— Почему ты сердишься? — в его голосе слышались удивление и грусть. — Это потрясающая возможность. Я забочусь о тебе.

Она остановилась, стараясь сдержать гнев, и медленно повернулась.

— Возможно, ты и сам в это отчасти веришь. Но я могу сама о себе позаботиться и давно уже делаю это.

— Дорогая, у тебя были плохие менеджеры. Ты могла бы стать звездой.

— Может, я и стала бы звездой, если бы имела талант и желание. Послушай, что я тебе скажу: я не хочу быть звездой. Я не хочу выступать. Я не хочу этим заниматься. Я счастлива здесь, Марио, если тебе это важно. Я счастлива с тем, что у меня есть, и такая, какая я есть.

— Силла, ты нужна матери.

— Начинается, — она с отвращением отвернулась.

— Она исчерпала себя. А с тобой спонсоры дадут гораздо больше. Она так…

— Я не могу этого сделать, Марио. И не буду. И это не просто упрямство. Я не могу. Это не мое. Ты должен был поговорить со мной, прежде чем ехать сюда и привозить Кена. И ты должен был слушать, когда я говорила «нет». Я не Дилли. И я не мелю вздор и не притворяюсь. А из моего чувства вины она уже выжала все, что можно. Я не сделаю это для нее.

— Ты очень жестока, Силла, — теперь его лицо казалось и вправду расстроенным.

— Да.

— Она тебе мать.

— Да. А я ей кто? Дочь. Может быть, в этот раз — хотя бы в этот раз — она сможет задуматься о том, что нужно мне и чего хочу я, — она предостерегающе подняла руку. — Поверь, если ты скажешь еще хоть слово, будет только хуже. Советую тебе остановиться. Ты достаточно умен. Передай ей, что я желаю ей удачи. Ни пуха ни пера. Правда. И это все, что я могу ей сказать.

Марио покачал головой, как будто смотрел на капризного ребенка. Потом повернулся и пошел прочь, шаркая своими шикарными туфлями, сел вместе с Кеном в машину и уехал.

Форд подошел к Силле и обнял ее за плечи.

— Этот красный цвет будет отлично смотреться на стенах амбара.

— Да. Ты не хочешь спросить, в чем дело?

— Я уловил суть. Они хотели, ты не хотела. Они настаивали, ты не уступала. Они разозлили тебя, и это хорошо. Но в конце ты расстроилась. И это плохо. Поэтому мне все равно, кто они и что они от тебя хотели. Поэтому я говорю «наплевать» — а этот красный неплохо смотрится на амбаре.

Его слова вызвали у Силлы улыбку.

— Хорошо, когда ты рядом, Форд, — она наклонилась и ласково потрепала Спока. — Вы оба. В Лос-Анджелесе я бы заплатила несколько сотен долларов за такой сеанс психотерапии.

— Мы выставим тебе счет. А теперь не покажешь ли мне, что тут сегодня происходит?

— Пойдем проверим, как там плиточник. Сегодня это мое любимое место. — Она взяла Форда за руку и повела в дом.

Глава 14

Когда Силла показала Добби орнамент для медальонов, он задумчиво почесал подбородок.

— Трилистник, — объяснила она.

— В свое время я любил пропустить пару кружек пива на День святого Патрика. Я знаю, что это трилистник, — улыбнулся он.

— Мне приходили в голову и другие символы. Более строгие и более легкие. Но мне нравится трилистник. Простой и приносящий удачу. Думаю, Дженет одобрила бы его.

— Наверное, одобрила бы. Похоже, ей нравилось все простое, когда она жила здесь.

— Вы сможете это сделать?

— Надеюсь.

— Я хочу три медальона, — Силла радовалась, как девочка. — Три — тоже счастливое число. Один в столовой, один в хозяйской спальне и один здесь, в гостиной. Три круга из трилистника. Необязательно одинаковые, но симметричные. Это я оставляю на ваше усмотрение, — добавила она, когда Добби кивнул.

— Мне нравится работать в этом доме. Словно возвращаешься в прошлое.

Они сидели за импровизированным столом — лист фанеры на двух козлах для пилки дров. Она принесла ему стакан чаю, и они пили чай, пока Джек заканчивал штукатурить последний участок стены.

— Вы видели ее, когда она приезжала сюда?

— Иногда. Она всегда останавливалась, чтобы поговорить. Улыбалась, здоровалась, спрашивала, как дела.

— Добби, а в последние пару лет, когда она приезжала сюда, не было тут никаких слухов о ее… дружбе с кем-то из местных мужчин?

— То есть не миловалась ли она с кем-то?

«Миловалась», подумала Силла, какое чудесное выражение.

— Да, именно это я имела в виду.

Он задумался, и морщины на его лице сделались глубже.

— Не могу сказать. После ее смерти сюда понаехали репортеры, и некоторые из них тоже спрашивали об этом. Всякие ходили слухи, по большей части вранье.