Случайный поцелуй - Элизабет Бойл

Вознаграждение в виде розовых губ и шелковистой кожи нежнейшего оттенка, не говоря уже обо всем остальном. Мог ли бывший повеса сопротивляться искушению, которое охватило его, несмотря на уродливое черное платье девушки?

Много времени прошло с тех пор, когда он оправдывал свое прозвище Безумный Джек Тремонт.

Разве он виноват, что почти забылся? Джек наклонился к ней попробовать на вкус дерзкое обещание ее губ, узнать, каков ее поцелуй.

Но тут он разглядел ее волосы.

Черт побери, девица была рыжей! Джек не понимал, как раньше этого не заметил. Теперь этот цвет буквально лез в глаза.

Хотя волосы были собраны в тугой пучок старой девы, Джек знал, что кроется за укрощающими их шпильками.

Искушающее пламя страсти.

Он чуть не толкнул девушку на груду тряпок. Его воскресшая страсть капитулировала, как римляне перед гуннами.

Девушка споткнулась, освободившись от рук Джека, и, как полагается порядочной леди, полоснула его возмущенным взглядом. Вызвана ли ее досада тем, что пострадала корзинка для рукоделия, или оскорбленными чувствами, Джек не разобрал. Честно говоря, его это не интересовало.

«Justus esto et not metue»[1] – таков фамильный девиз Тре монтов. Д жек добавил к нему собственные слова.

И никаких рыжих.

Обманчивые, загадочные создания, они, словно огненные псы ада, посланы ему на погибель.

К счастью, леди, кажется, совсем не рада знакомству с ним. Нахмурив брови, она отпрянула от него, как от зачумленного.

– Вы! – выпалила она.

Ее возглас прозвучал как обвинение и походил на крик «Тревога!».

Ужас, вспыхнувший в ее голубых глазах, напомнил Джеку о чувстве чести. Несмотря на мнение брата и, очевидно, мисс Эмери и ее сотрудниц, он в последние годы был джентльменом… почти всегда.

– Лорд Джон Тремонт, к вашим услугам, – проговорил Джек, вспомнив о хороших манерах, и ухитрился любезно поклониться.

– Только этого не хватало, – пробормотала девушка. Она по-прежнему выжидательно смотрела на него, уперев руки в бока. Джека это начинало раздражать. К чему так выходить из себя? Ведь он ее не поцеловал. Вот что значит старая дева! Только особа, которая долго избегала брачных уз, может смотреть на мужчину с таким ужасом.

– Я знаю, кто вы, – сказала она, подбирая рассыпавшиеся спицы, нитки и прочие мелочи. – Вам давно следовало уехать.

И это вместо того, чтобы любезно предложить чай и бисквиты.

Джека задело, что эта мисс, с которой он никогда прежде не встречался, отнеслась к нему с откровенным презрением.

Он не мог понять, почему его раздосадовало мнение этой девушки. То ли оттого, что он всегда был неравнодушен к рыжим, или потому, что она не такая, как все.

Джек принялся собирать наряды племянницы. Молчание незнакомки сводило его с ума. Ему казалось, что он слышит, как похрустывают позвонки ее напряженно выпрямленной спины.

Он решил сделать еще одну попытку.

– Трудно поверить, что одной девице нужно столько шляпок и платьев, – проговорил Джек, пытаясь разрядить обстановку. – Если бы она реже посещала парикмахера и чаще уроки хорошего тона, неприятностей бы не было.

Складывая шляпные коробки племянницы, Джек заметил искорки в глазах строгой леди. Казалось, она разделяла его невысказанное мнение, что у Арабеллы Тремонт больше платьев, чем ума.

– Кстати, – сказал он, приняв намек на улыбку за трещину в броне старой девы, – я не разобрал ваше имя.

Незнакомка пристально посмотрела на него, приподняв брови, точно копируя мину мисс Эмери. Даже от простого взгляда у Джека возникло странное чувство, что их околдовали. Казалось, и рыжей леди трудно назвать свое имя.

Наконец она набрала в легкие воздуха и как нельзя более кратко сказала:

– Мисс Портер.

Черт побери, она произнесла это так, словно делала огромное одолжение.

– Вы здешняя учительница? – спросил Джек, надеясь вовлечь ее в какое-то подобие беседы.

Давно прошли те времена, когда дамы искали его общества. В ответ он получил лишь краткий кивок. «Да, любезностью здесь не пахнет», – подумал Джек.

Наклонившись за опрокинувшимся чемоданом, он спросил:

– А что вы преподаете?

– Этикет, – последовал краткий ответ.

Джек сник. Пару минут назад он весьма некстати высказался, что Арабелла плохо подготовлена именно по этому предмету.

Ну и кашу он заварил! Мало того что он собирался поцеловать эту старую деву, обязанностью которой было предостерегать юных девиц от подобных ситуаций, так еще и ухитрился оскорбить ее как учителя.

У него в ушах зазвучал обвиняющий голос брата. Паркертон всегда говорил, что стоит Джеку появиться в каком-нибудь обществе, как его греховная натура тут же берет верх над разумом.

Конечно, Джек возразил бы, что куда больший грех держать леди с такими формами и манящими рыжими волосами, как у мисс Портер, в этом паноптикуме старых дев. Особенно это бросалось в глаза сейчас, когда учительница наклонилась поднять моток пряжи и его взгляд заскользил по стройным щиколоткам и округлым ягодицам.

Да, давно он не был в дамском обществе, если даже вид тонких щиколоток мгновенно пробудил его воображение.

Будь он в расцвете славы, Джек схватил бы ее в объятия и сказал, что ее волосы божественны, губы созданы для поцелуев, а грудь совершенна. И, не позволяя леди возразить, он подтвердил бы свое мнение, припав к этим губам, лаская эту грудь. Так сжал бы девушку в объятиях, что она поняла бы, какой властью обладает над ним.

Снова украдкой взглянув на чопорную мисс, Джек решил, что, сделай он такое заявление, ее хватит апоплексический удар. Тогда ей конец.

И ему тоже.

Черт побери, понадобится еще десять, нет, пятнадцать лет, чтобы загладить эту скандальную сцену.

Мисс Портер поспешно собирала рассыпавшиеся принадлежности и совала их в корзинку, причитая, что пряжа запуталась и петли спустились.

Джек не отрываясь смотрел на нее, и даже если бы захотел, то не смог бы вернуться к своему делу.

Такой женщине, как мисс Портер, действительно нужна хорошая встряска. Ее жизнь – это учтивые реверансы, правильно сложенные салфетки, визитные карточки. Она, вероятно, все дни проводит, обучая девиц, как наносить ответные визиты, правильно рассадить гостей за обедом и, главное, как избегать любителей вольностей.

Довольно скучное существование, решил Джек. Особенно для женщины, чьи волосы намекают на страстный нрав, а острый язычок способен с легкостью довести мужчину до безумия.

Джек вздохнул. Хоть его и огорчало зрелище растрачиваемой впустую жизни – ему это было знакомо по собственному опыту, – он ничего не мог с этим поделать. Если бы он поцеловал мисс Портер, пробудив в ней страсть, расплатой ему стал бы ад.