Не зарекайся.Опасное путешествие в Одессу - Сергей Протасов

Следует пояснить, что Петр Иванович Басов и его красавица жена Леночка каждую субботу с утра вместе ездили в тренажерный зал. Это была традиция, которую они прерывали крайне редко и только в исключительных случаях. В будние же дни Петр Иванович посещал тренировки самостоятельно рано утром перед работой. Для этого он просыпался в шесть утра, быстренько завтракал и бежал к метро. На работе он оказывался уже в десять часов.

Но сегодня был особый день. Сегодня исполнялось три года со дня их совместной жизни и два года, как они стали официально мужем и женой. Разумеется, что супруги отмечали этот свой семейный праздник ежегодно. И сегодня после фитнеса Петр Иванович собирался пригласить Елену в ресторан. Он зарезервировал столик на веранде итальянского заведения «Il Pittore» недалеко от дама, на углу Новочеремушкинской и Нахимовского проспекта. К вечеру ресторан обычно облепляли дорогие автомобили, так что в этом месте можно почувствовать себя артистом кино, акционером, расположившегося неподалеку, Газпрома или, как минимум, руководителем преступной группировки с образованием. Они часто ходили туда пить кофе и Леночке нравился этот ресторан с неоправданно высокими ценами, но неплохой кухней. Публика, вышедшая из дорогих машин и отфильтрованная, как раз ценами, вела себя всегда сдержанно и культурно и матерящаяся молодежь с пивом не могла отравить посещение этого места. Ничего не скажешь, действительно хороший московский ресторан. Плюс рядом с домом. В связи с появлением у них недавно дисконтной карты, они установили традицию — каждую пятницу вечером пить кофе на веранде за столиком девятьсот двадцать.

Одним словом, день обещал быть приятным. И даже совершенно ни кому не нужный ремонт дороги не испортил предвкушения череды счастливых мгновений наступившего дня. Трудно такой ерундой омрачить жизнь людям, которые относительно молоды, в общем-то здоровы и, в целом, не испытывают нужду.

— Любимая, ты слышишь противный звук? — тихо прошептал Петр Иванович, склонившись к самому ушку спящей жены.

— Слышу, Любимый мой. Жду вот, что звук прекратится и можно будет еще поспать, — так же тихо ответила маленькая красавица и улыбнулась. — Или ты уже готов подниматься и бежать?

— Да, думаю, чего вылеживать-то? День замечательный. Может быть пойдем завтракать и далее по распорядку? Кстати, я тебя люблю.

— И помнишь какой сегодня день?

Заспанная она переползла на плечо мужа и закрыла глаза.

— Помню и в этой связи имею честь пригласить Вас, сударыня, отметить его в известном Вам пункте общественного питания. Столик зарезервирован на шесть часов. Или шо?

— Та ни шо, — Леночка подняла голову. — Не шокай. До шести есть еще время выспаться, потом посмотреть на твое, то есть Ваше поведение и, подумав, ответить согласием.

— Доброе утро, Котенок.

— Доброе утро, Любимый. Мне под утро приснился дурацкий сон.

— В виде кинокартины, как всегда?

— Естественно. Но ты не смейся. Я даже не знаю, рассказывать его тебе или нет?

Около десяти лет назад, конечно еще до знакомства Леночки и Петра Ивановича, с ней произошел трагический случай — она попала в автокатастрофу. Физически она пострадала достаточно сильно — повредила нижний отдел позвоночника и неудачно ударилась головой о ветровое стекло. Врачи упорно боролись за ее жизнь. Ей грозила парализация и даже был момент клинической смерти, но она не только выжила, но и вернулась к полноценной жизни. Лена вновь обрела способность двигаться и спустя год уже посещала тренажерный зал. О перенесенной аварии напоминали только сильные головные боли при перемене погоды или давления, да появившаяся способность видеть длинные цветные сны и запоминать их на несколько дней. Возможно, новые способности стали следствием перенесенной клинической смерти, которую Леночка описывала, как путешествие по пресловутому туннелю со светом в конце. Дополнительно к туннелю ее сознание запечатлело картину, когда она лежит в реанимации, а смотрит на себя сверху, как бы из под потолка. Сны, в результате этих травм, получались теперь насыщенными удивительными событиями, и на пересказ их уходило иногда до двадцати минут.

— Конечно, рассказывать. Давно тебе не показывали ничего стоящего. Раньше помнишь? Раз в неделю обязательно, а теперь гораздо реже. В этом году я и не помню ни одного рассказа.

— Ну, хорошо, уговорил. Короче, приезжаем мы в «Европейский», ты, я и Данька. Паркуем машину на нашем месте, заходим в магазин, гуляем, я что-то смотрю, не помню что. Кажется туфли мне выбираем очередные, необходимые…

— Как обычно.

— Ага. Бродим, я захожу, меряю все подряд. Вдруг налетает ураган. Летят в разные стороны стекла, рекламные стойки. Я так ярко вижу молнии, дождь, почему-то внутри магазина, много воды, которая ударяется в стены. Ты куда-то исчезаешь, и мы с Данькой вдвоем прячемся за какой-то прилавок. Кругом народ мечется, кого-то уносит водой. Дождь усиливается и бьет как из поливальной машины в разные стороны. Мы сидим, дрожим от страха и холода, тебя нигде нет. Я зову тебя, но не слышу собственного голоса. Жуть! Как-то мы выбираемся на улицу и видим следы урагана повсюду. Слава Богу, машина цела и на месте. Я получаю от тебя сообщение, типа, все нормально, я дома, поезжайте домой. Я сажусь за руль Audi, хотя вроде мы приехали на Mitsubishi, не важно, и приезжаю домой. Тебя там нет. Я тебе звоню, но ты недоступен. Я начинаю приводить квартиру в порядок после урагана, по квартире были разбросаны ветром вещи.

— Плачешь…

— Естественно. Данька садится за компьютер и играет, а я не могу себе места найти. Ты почему-то звонишь и говоришь, что мол не жди меня сегодня, я срочно уехал в командировку в Одессу. Я немного успокаиваюсь и, не помню что делаю, когда ты заходишь в дом. Я спрашиваю, что значит звонок про Одессу, а ты объясняешь, что должны были улететь, но внезапно все отменилось. Но ты какой-то странный. Я точно знаю, что это ты, но внешне это не ты. И ведешь себя ты как-то не так. А я смотрю на тебя и ничего не понимаю. Ты ходишь по дому, а я как бы слежу за тобой и пытаюсь понять кто это. Вот и все.

— Мне понравилось, интересное кино с элементами катастрофы и мистики. А кровь была во сне?

— Да, была. У людей, которые в «Европейском» пострадали. У нас крови я не видела.

— Значит ничего страшного. Сколько тебе уже таких катастроф снилось и ничего. Ну, что будем завтракать?

Петр Иванович полюбовался на безупречную фигуру своей жены, на секунду задумался и пошел мыть голову. В дверях спальни он остановился и, повернувшись к жене, сказал:

— Прошу не медлить, поезд уходит ровно в одиннадцать часов.

Елена Викторовна закатила глаза и простонала:

— Господи, опять ты меня гонишь. Сегодня же суббота, я только проснулась, я девочка, в конце концов… Больше ни за что не выйду замуж за Водолея.

— Вот! Я так и знал! — мгновенно среагировал Петр Иванович. — Я так и знал, что все выходные пойдут насмарку из-за одной случайной фразы. Вечный парадокс. На некрасивой жениться не хочется, а на красивой глупо, потому что отобьют. Кто он?

— Ты, ты, ты единственный! Тебе кашу или бутерброд?

— Бутерброд.

Спустя двадцать минут они уже пили кофе.

— На Audi поедем или на Mitsubishi? — спросил Петр Иванович.

— Как хочешь, Любимый, — Леночка посмотрела на голого по пояс мужа. — Что-то ты раскачался последнее время, руки как у меня ноги и груди отпустил, а про спину я и говорить не хочу. Майк Тайсон позавидует.

— Ага, позавидует. Тем более я снова в супертяжелую весовую категорию перешел. Вешу уже девяносто три кило. Смотри на брюхо, — он пальцами сжал собравшиеся складки на животе. — На работу уже стыдно приходить.

— Почему?

— Скажут люди, главный редактор, а выглядит как ожиревший телохранитель.

— Не переживай, в одежде ты не такой страшный, как без. На джипе поедешь?

— Хочу на Mitsubishi, она с автоматом и я поведу. Дорогу я знаю.

— Ага, я пошла мыть голову.

— Иди мой, Котенок маленький и сладенький.

Может показаться, что нормальные супруги так не разговаривают, однако Петр Иванович и Леночка разговаривали именно так. По крайней мере в те дни когда не ссорили, а ссорились они крайне редко и чем дольше жили вместе, тем реже ссорились. Наверное, начав однажды так общаться, они уже не могли иначе и любое отклонение от, однажды выбранной, формы свидетельствовало о каком-то недовольстве или раздражении. Они всегда чутко реагировали на интонации друг друга.

Тренажерный зал находился на Рогожской Заставе. Это достаточно далеко от дома, но близко от места работы Петра Ивановича, который вот уже четыре года занимал там должность главного редактора.

Журнал «Время» поначалу, во времена романтической демократии, призван был продолжить идеи проекта братьев Достоевских, но постепенно превратился из литературно-политического в почти бульварный с криминальным направлением. Конечно, учредители и коллектив пытались сохранить хоть какое-то подобие острого аналитического издания, но, что поделаешь, реклама и спрос диктуют свои условия. Найти хорошую литературу за приемлемые гонорары гораздо сложнее, чем сенсации. Когда Петр Иванович пришел на эту должность, в издательстве уже была сложившаяся структура и главный редактор означал исключительно административные, хозяйственные и представительские функции. Строго говоря, Петра Ивановича никогда не интересовала жизнь звезд, тусовочная вакханалия и пикантные сессии увядающих примадонн. Криминальные расследования также не возбуждали его интереса. Главное, что он сумел сделать на этом посту, это продавить себе «правильную» систему мотивации. Зарплата его была достаточно приличной по издательскому бизнесу, и если ни кому не говорить где работаешь, то жить можно.