Между процедурами. Записки слишком занятой медсестры - Сату Гажярдо

Не могу не описать следующий тип пациента – знакомый. Этот больной типчик имеется в любой больнице: ты можешь встретиться с ним в интенсивной терапии, у себя в отделении, в приемном покое или даже в рентген-кабинете. Обычно он пытается наладить контакт и растопить лед между нами, начиная разговор по следующей схеме:

– Я знаю одну медсестру, которая здесь работает.

– Ну что ж, очень хорошо.

– Она из моего поселка. Низенькая, темненькая и носит очки. Ты ее знаешь? Я старый друг ее отца.

– Под это описание подхожу и я.

Другой тип пациентов, который мы можем встретить в любой больнице, – это толстосум. Первое, что он начинает говорить при встрече: «Я плачу тебе зарплату!» Этот тип больных самый ненавистный среди медсестер и врачей.

Некий подвид толстосума – это пижон. Его главная фраза: «Да ты не знаешь, кто я такой!» На это я всегда отвечаю: «Да и знать не хочу, не представляешь насколько». Такой человек никогда собой ничего не представляет, хотя думает, конечно же, наоборот, потому что он управдом или президент ассоциации соседей своего двора.

Разговор об этих двух типах нежелательных больных заставляет меня вспомнить другого менее обычного, но все-таки встречающегося – привилегированный пациент. Как правило, принадлежит он к некоей ассоциации, которая направила его в обычную больницу потому, что его чудесный частный госпиталь не имеет достаточно ресурсов для его лечения, или потому, что лечение, которое ему необходимо, является невыгодным. Этот больной и его семья изначально всему противятся, оставляя о себе четкое представление, состоящее в том, что они, видите ли, привилегированные личности. Обычно они беспокоятся насчет индивидуальной палаты и о таких вещах, как дополнительная кровать для наблюдающего за больным.

– Видите ли, мы обслуживаемся частной страховой компанией и никогда не пользовались бесплатной социальной страховкой. Ух ты, смотри-ка! Да здесь в палатах даже телик есть!

– Да, сеньора, и укомплектованная ванная комната, и бинты у нас не из вторсырья.

– А почему здесь какая-то старушка на соседней кровати? Ведь в отдельной палате этого не должно быть.

– Ну что же здесь поделаешь, в другой палате ее тоже не хотят видеть.

Не могу закрыть эту тему без посвящения нескольких строк еще одному виду больничной фауны. Он не болен, но находится в больнице: это присматривающий[13]за больным. Это тот, который с самого утра начинает кричать в коридоре, потому что врач до сих пор не уделил время его больному родственнику. И когда наконец-то врач приходит, присматривающий ему мило улыбается и говорит: «Добрый день, доктор!» Он же в четыре утра попросит у тебя обезболивающего, потому что у его отца боли, и, когда ты приходишь, сам пациент уже храпит. Или это та, что уткнется в телик, а тем временем ее муж вытащит катетер и зонд целиком. И вот такая сиделка тебе говорит:

– Я уже почти как медсестра, дома я измеряю сахар моему отцу сама.

– Милочка, да вам пора уже идти за дипломом!

Но самые лучшие сиделки – это те, что на ночь надевают пижаму, халат и тапочки, чтобы слиться с больными. Заходишь в шесть утра в палату, чтобы сделать утренний укол, смотришь на них и не знаешь, кому из них нужна инъекция!

Примечание российской медсестры: мне встречался еще один вид больных, это одинокие бабушки и дедушки, которые на вопрос:

– Что вас беспокоит?

– Ничего, полежу у вас, отдохну, поем и за квартиру меньше заплачу.

Почерк и другие вещи, характерные для врачей

Один врач лечит; двое никак не решат, как лечить; трое могут только погубить.

Почерк врача – это предмет, который плохо преподают в медицинском институте, или же это беспорядочное использование шифра при написании назначения лечения, потому что эти буквы явно из другого мира. Некоторые теории утверждают, что при написании рецепта рука врачей начинает двигаться автоматом, как на доске для вызывания духов. А в момент написания названия препарата частота царапания достигает своего апогея. При этом фармацевты загадочным образом все с легкостью расшифровывают (здесь явно заговор!). Как говорится, «скорей убьет тебя рецепт, чем чей-то пистолет».

Только фармацевты обладают неведомой силой, которая способна расшифровывать почерк врача!

Я вот, например, чтобы красиво научиться писать, ходила в церковную школу, где на уроках чистописания исписала целую стопку прописей. Новенькие медсестры, приходящие к нам в отделение, когда видят мою сдачу смен в журнале, думают, что это напечатано одним из шрифтов Microsoft Word.

Знаете, какой вопрос я часто задаю? Вот почему те люди, которые организовывают дистанционные курсы для повышения нашей квалификации, по окончании которых нам дарят какой-нибудь рюкзак, пляжное полотенце или пульсометр, не придумают курс по усовершенствованной врачебной каллиграфии?

Сейчас такое расскажу! Одно из основных отличий между врачами и медсестрами – это конгрессы. Когда проходишь мимо стенда, на котором профсоюзы и ассоциации вывешивают свою информацию (естественно, только зимой, а не летом), вдруг на глаза тебе попадается плакат, в заголовке которого: «XIV конгресс…». Дальше читать смысла нет. Если конгресс организуют в непримечательных местах и пригородах, это для медсестер. Если на Канарских островах, в Праге или Лондоне, то это для врачей. И так всегда. Но это не самое страшное.

Откровенно говоря, если что-то и раздражает в моих друзьях-врачах, так это то, что они приходят в отделение все время по трое (врач-ординатор, интерн и практикант) и, к какой бы специализации они ни относились, всегда спрашивают одно и то же:

– А кого здесь можно посмотреть?

– Тебе ведь должно быть виднее, дорогой. Для меня того, что они больные, уже было бы достаточно.

Я бы такое определение дала врачам: врач – это человек в белом халате, который появляется внезапно в отделении, переворачивает все вверх дном и уходит.

Ночные смены

Медсестра, которая до утра орудует иглами, похожа на диджея

В больничном мире так же, как и в обычном, есть два вида людей: одни предпочитают работать с утра, чтобы вечер был свободный, а другие любят работать вечером, чтобы рано не вставать.

Так же есть еще те, которые работают по ночам: этот подвид трудится, пока весь мир спит, и о его существовании мало кто знает.

Недавно, сидя с подружками на террасе, я произнесла: «Во вторник я не могу, я работаю в ночь». В этот момент за соседним столиком образовалась конфузная тишина, и я заметила, как на меня осуждающе посмотрели. «Привет! Я медсестра», – сказала я им. Разрешила ли я этот конфуз или сделала ситуацию еще более непонятной, не знаю.

В ночных сменах есть одно удивительное противоречие: они так же ненавистны, как и желанны. Работа по ночам увеличивает риск появления инфаркта, диабета, болезни Альцгеймера и мешков под глазами (многолетнее исследование, проведенное над самой собой). Но с другой стороны, у ночных смен есть большое преимущество перед остальными: нет «тучи»! Тучей я любезно называю свою начальницу. Почему? Да потому, что с утра солнечно до тех пор, пока не появится туча и все не испортит.

Туча – так я называю свою начальницу. Потому, что утром солнечно до тех пор, пока не появится туча и все не испортит.

В этой сфере еще не проведены исследования, но, как я поняла, работа по ночам также увеличивает риск остаться незамужней и стать социально обособленной. Хотя, глядя на этот мир, последнее, может, не так уж и плохо, да и первое, пожалуй, тоже. Почему праздники, дискотеки, концерты и все остальные увеселительные мероприятия в основном всегда начинаются с девяти вечера? Никто не думает о ночной смене! Этим летом я хотела сходить на праздник (фиесту) в своем районе для того, чтобы хотя бы таким образом появиться в обществе и вспомнить, как выглядят нормальные люди, на что начальница мне ответила: «Хочешь на праздник? Что ж, посмотри-ка ты на это!» – и показала мне фигу.

Другой большой недостаток ночной смены – это следующий день. Чувствуешь себя разбитой в хлам. Просыпаешься в четыре часа дня и тащишь себя с кровати на софу, с софы в ванную и оттуда к шкафчику с печеньем. Потому что днем, после ночной смены, некая нечеловеческая сила заставляет тебя есть только всякую дрянь. Так что медсестра после ночного дежурства похожа на человека с диким похмельем в воскресенье, за одним лишь исключением: она может быть такой и посреди недели.

Когда я прихожу со смены домой, утром, перед тем как ложиться спать, я должна ужинать или завтракать?

Но не все так уж плохо в ночных сменах. Одно из больших удовольствий, которое я испытываю, когда выхожу с ночной смены, – это свободная и ленивая езда за рулем, словно пожилой пенсионер, из тех, что, подъезжая к пешеходному переходу, останавливаются и машут тебе рукой, чтобы ты проходила. Полгорода, как сумасшедшие, спешат на работу, а я на своей волне включаю радио погромче и устраиваю себе дискотеку, ведь я одна в машине. Конечно, если ты едешь с ночной смены в выходной, то имеешь честь лицезреть толпы молодых зомби, выходящих с ночной дискотеки, а также всех сердечников города, которым врач прописал утренние прогулки по выходным.