В поисках Витослава (СИ) - Лактионов Владимир

— Хочешь, попробуем вместе?

— Страшновато… Ну, давай.

— Хватайся сзади за ремень!

***

— Где мы?

— В городе, я тут живу… Все мы тут живем.

— Какой ужас! А где деревья? Какие здесь птицы обитают? Что кушают? Небось, живут впроголодь?

— Думаю, им здесь весьма неплохо, еды на мусорниках вдоволь. Разве что, кошки…

— Мама, мама, смотри: дрессированный гриф!

— Это про меня, что ли? Я не гриф, я карк!

И он каркнул настолько оглушительно, что у меня зазвенело в ушах, а у проезжающего мимо автобуса лопнуло колесо.

— Зря ты так! Идем отсюда быстрее!

— Давай, лучше я тебя понесу!

— Мама, мама, смотри: гриф уносит дядю! Он его съест?

***

— Доставай свой камень и нацеливайся на дом Беляны, иначе я тебя скоро уроню, уж больно ты тяжелый! Видишь большой дуб, а рядом старый дом? Нам туда!

Во дворе царило запустение. Перекошенная калитка была открыта, бельевая веревка оборвана, тропинка, ведущая к входной двери, заросла спорышом. Сама дверь была приотворена, а на крыльце возле нее сидела старая черная кошка с желтыми глазами. Карк взгромоздился на дуб и пропал в ветвях, а я взялся за ручку двери, глянул на кошку и ступил внутрь. Кошка вошла следом. В избе было прохладно, пахло сыростью и йодом, повсюду, куда ни глянь, на всех свободных поверхностях стояли сверлящие меня глазами истуканчики. Я вспомнил, что нужно их поприветствовать, неуклюже поклонился, и их взгляды потеплели.

— Эх, киска, что-то не везет мне сегодня, — сказал я кошке и протянул руку, чтобы ее погладить. Но рука уперлось в грудь невесть откуда взявшейся старухи.

— Я тебе не девка, ты руки-то не распускай! — проскрипела она, но в ее голосе не было укоризны.

— Вы кто? Вы Беляна?

— А ты, выкрест, чьих будешь?

— Я друг Витослава и Боголепа!

— И еще один друг прячется на дубе? Когда это вы успели сойтись?

— Карл мне помогает!

— Не место ему здесь, на Земле, беда может случиться. Чего ты от меня-то хочешь?

— Помощи. Я хочу знать, куда ушли мои друзья.

— Не знаю, никто не знает, даже Репех не знает. Их увела сила, во многажды большая моей. Давай так: ты верни Карла в его рощу и приходи ко мне, будем чай пить и думу думать. Хочешь стать родновером? Тогда приходи с иконой и петухом.

— Так сразу?

— А че тянуть? Ты уже посвящен, хотя это и неправильно. То есть, по сути, ты уже родновер. Теперь просто нужно соблюсти формальности. Кстати, приходи вместе с женой, она тебе верит. Ну, че стоишь? Ступай, я жду.

Отправить карка в его рощу было минутным делом, но со Светой вопрос решаться никак не хотел.

— Если надо, я стану родноверкой.

— Что значит, «если надо»? Кому надо? Выбор веры диктует личная насущная необходимость!

— Я не чувствую этой необходимости, мне и так хорошо. Но, если ты скажешь…

— Главное — твое собственное желание.

— У меня его нет. Но, если ты попросишь…

Так мы ни о чем и не договорились.

Назавтра с петухом в мешке и иконой в сумке я появился на пороге Беляны.

— Че это ты такой раздраженный?

— Меня петух клюнул три раза сквозь мешок!

— И это все?

— Я не смог уговорить жену.

— Ты и не пытался.

— Я не хотел лишать ее свободы выбора.

— А может, ей и не надо в родноверы… Может, ей будет лучше у Афиногена. Какая разница? Все мы одно дело делаем.

— Странно как-то.

— Религий много, религиозное чувство одно. Нужно просто отбросить мусор.

— Что есть мусор?

— Непонимание, неверие, оголтелость, следование обычаям и привычкам, страх… Да мало ли. Идем к алтарю.

Через десять минут я был официально принят в родноверы.

— То, что случилось с общиной, — сказала напоследок Беляна, — либо очень хорошо, либо очень плохо. Или она получит новую силу и невиданные возможности, или канет в лету. И решать ее судьбу выпало тебе. Я гадала вчера три раза, и все сошлось. Главное, слушай свою совесть и сохраняй трезвомыслие.

— Совесть зависит о воспитания, — робко возразил я.

— Только тогда, когда нет своего опыта, — парировала Беляна, — садись, призовем Афиногена.

И я своими глазами увидел, как образуется известный магический экран «два на три».

— Что? — спросил, едва появившись, Афиноген.

— Вот, человек пришел, ищет нашу общину.

Афиноген посмотрел мне в глаза так, что у меня все внутри перевернулось.

— Он не готов. Как тебя звать? Владимир? Очень хорошо. А что у тебя есть еще, кроме… Что там у тебя? Алатырь? Сердолик? Очень хорошо, что сердолик: алатырь горюч и опасен… И это все? На что же ты надеялся? Значит так: на днях я буду по делам службы в епархиальном управлении, потом заеду в гости. Это будет поздно вечером. Посмотрим, насколько ты подкован практически и теоретически. Готовь спальное место.

— Записывайте адрес…

— Не записывайте, а записывай — это раз. А во-вторых, твой адрес у тебя на лбу написан каллиграфическим почерком.

— От Репеха нет вестей? — это он обратился уже к Беляне. — Судя по всему, его возможности далеко не безграничны, и община оказалась в области, для него недосягаемой.

— Разве такое бывает?

— Репех силен только в трехмерных пространствах, вернее, в пространствах с мерностью, кратной трем… Ты кто по специальности?

— Конструктор. Инженер-конструктор. Три-дэ моделирование, там — Автокад, Солид воркс… (Афиноген поморщился). На досуге пишу книги…

— Это уже лучше. Что пишешь?

— Фантастику, сказки…

— Про Витослава ты́ написал? Занятно, но не всегда правдиво.

— Ну, как же без красного словца? — вступилась за меня Беляна. — Наши все читали, всем понравилось. Рада на английский язык перевела.

— И в конторе твои книги популярны, — добавил Афиноген. — Они там в качестве учебного пособия. По ним законы и обычаи родноверов изучают, магию… А в широкую продажу твои книжки не поступают, они официально запрещены… Ладно, до встречи!

Он, покряхтывая, протиснулся обратно в магический экран и махнул рукой.

— Ты на него не серчай, — произнесла Беляна примиряюще, — он знает много такого, о чем ты даже не догадываешься. Скажу по секрету: он обожает вареники с картошкой и шкварками, а из крепкого — водку по два восемьдесят семь под кислые бочковые огурчики.

— Такой водки уж лет пятьдесят, как не существует.

— Ох, время-то как бежит! Кажись, только вчера «Смирновскую» пила, от поставщика двора Его Императорского Величества!.. А как насчет огурчиков?

— Огурчики будут. В общем, я все понял; сделаем в лучшем виде.

— Только не покупай вареники в магазине, лепите их сами!

— Само собой!

— Ступай, и да помогут тебе боги!

IV. Первый урок Афиногена

— Смотри, что я купила!

Света развернула пакет.

— Нюхай!

— Ну, сало…

— Украинское, я специально на рынок за ним ездила. Оно самое вкусное! Дорогой гость должен чувствовать себя комфортно. Кто он по национальности?

— Ядринец — поляк. Афиноген — его двоюродный брат. Наверное, он тоже поляк. Может, купить польской водки? В нашем маркете есть «Выборова».

— А она хорошая? Еще, не дай бог, отравим гостя! Купи «Столичную» — и не прогадаешь.

Афиноген пришел, как и обещал, вечером. Он не влетел в квартиру по воздуху, как это делал Витослав, и не возник ниоткуда, как Буня. Он просто позвонил в дверной звонок. У него был явно утомленный, но весьма счастливый вид.

— Можете меня поздравить. Я награжден правом служить литургию с отверстыми Царскими Вратами!

— Поздравляем… Только мы в этом ничего не понимаем.

— Это — награда за добросовестный и непорочный труд на поприще служения господу в течение не менее тридцати лет.

— Каков ваш стаж?

— Реально — почти семьдесят лет, по скорректированным документам — чуть более тридцати. Кстати, у патриарха были вопросы по поводу моей биографии по причине несовпадения моего возраста с внешним видом. Он, как говорится в дипломатической среде, выразил по этому поводу недоумение, и мне пришлось рассказать ему правду: что, мол, по непонятным причинам, я не старею, или старею медленнее, чем остальные люди. Прежний патриарх видел в этом перст божий, а нынешнего гложут сомнения, но обвинить меня в каких-то грехах он не может. Тем более что мои паспортные данные были изменены официально в связи с, якобы, ошибкой в свидетельстве о рождении.