Романтический ультиматум - Хайди Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Росс встал и схватил куртку с кровати, пытаясь сохранить видимость контроля. Ему нужно было время и пространство, чтобы справиться с эмоциями, все еще бурлящими внутри его. Только тогда он сможет найти способ загладить свою вину перед ней, ее семьей и мальчиком. Он хотел уйти из комнаты, но по‑прежнему не мог найти свою обувь, поэтому быстро ретироваться не вышло.
– Подожди минутку… – Кармел вскочила и уперла руки в бедра в упрямой позе, которая подчеркивала ее потрясающую фигуру в облегающем платье подружки невесты.
– Ты уходишь? – требовательно спросила она. – Вот так просто? Ты с ума сошел? А что насчет Кормака?
– Кто такой Кормак? – спросил он.
– Твой сын, – огрызнулась она.
Росс на секунду задумался. Он был сбит с толку всем, что произошло за последнюю пару часов. Он не мог сейчас думать, ему нужно было время.
– Моя команда юристов свяжется с тобой, как только я вернусь в Нью‑Йорк, – сказал Росс.
Он решил быть настолько справедливым, насколько это было возможно.
– Если ты хочешь составить отчет о своих расходах до настоящего времени, я заплачу всю сумму. Я считаю, что ошибка, которая привела к твоей беременности, была моей. Ты можешь быть уверена: содержание, которое я буду платить тебе и ребенку, и целевой фонд, который я создам для него, станут гарантом вашего безбедного будущего.
Глава 3
«Список расходов? Ошибка, которая привела к беременности? Как он может так говорить?»
Кармел почувствовала, что ее голова раскалывается. Она была так зла на мужчину, стоявшего перед ней, который говорил таким четким, ясным, совершенно бесстрастным тоном о ее прекрасном маленьком мальчике – их ребенке. Верил ли он, что деньги освободят его от отцовского долга? Возмущение застряло у нее в горле, как бомба, не давая произнести ни одного связного слова. Кармел уставилась на Росса, когда он наконец нашел свои ботинки под стулом и надел их, очевидно намереваясь просто выйти за дверь. Когда он проходил мимо нее, она вскинула руки и ударила его в грудь, оттолкнув на шаг назад.
Прикосновение к нему вызвало у нее давно забытые эмоции.
– Куда это ты собрался? – прорычала Кармел.
– На Манхэттен, – спокойно ответил Росс.
– Но ты не можешь просто уйти. Мне не нужны деньги. Разве я когда‑нибудь просила у тебя денег?! – закричала она, ее возмущение росло с каждой секундой.
– Нет, – сказал Росс, все еще спокойный, бесстрастный, хотя огонь в его взгляде уже выдал его возбуждение. – Но дело не в этом. Я должен тебе значительную сумму на содержание мальчика.
– У мальчика есть имя. Это Мак, или Кормак. И ему не нужны твои деньги. Что ему нужно, так это отец.
Росс напрягся, и выражение его лица стало настороженным. Но Кармел все еще видела огонь в его глазах.
– Боюсь, я не могу предложить ему этого, – сказал он, по‑прежнему не называя имени их ребенка. – Я не способен быть чьим‑либо отцом, лишь могу содержать ребенка материально.
О, ради всего святого…
Кармел выругалась себе под нос, внезапно устав от его банальностей и уверток.
– Откуда ты можешь это знать, если даже не пробовал? – спросила она.
Почему Росс решился на вазэктомию? Он не дал ей объяснений. Но было трудно поверить, что такое важное решение могло быть принято случайно.
И все же этот мужчина не сказал, что не хочет быть отцом, он сказал, что не может… А это – разные вещи.
Может быть, Кармел хваталась за соломинку, желая увидеть в нем то, чего не было. Росс явно умел заботиться, учитывая, что прилетел сегодня к сестре. Почему же он бежал от заботы о своем сыне?
В этом не было никакого смысла. А Кармел всегда искала смысл во всем… С тех пор, как ее мать покончила с собой, и все, включая ее брата, решительно отказывались говорить об этом. Она ненавидела секреты. Она всегда верила, что говорить о вещах открыто и честно – единственный способ добраться до сути дела и исправить то, что было сломано. Именно поэтому невозможность открыто и честно пообщаться со своей семьей и, что более важно, со своим сыном о его отце в последние четыре года была такой разрушительной.
Конечно, в этом была и ее ошибка. После того гневного сообщения она испугалась, замкнулась в себе. Пожалуй, ей стоило еще тогда потребовать от него объяснений…
– Мне не нужно пытаться, ведь я знаю, что у меня ничего не получится, – сказал Росс, теперь уже сквозь стиснутые зубы, явно с усилием сдерживая гнев. Хорошо. Вспыльчивость была лучше, чем спокойная, контролируемая маска.
– Откуда ты знаешь? – Кармел снова попыталась разговорить его.
– Потому что я просто верю, – сказал Росс, упрямый, как всегда.
– А я не верю! – Кармел не собиралась позволять ему откупаться от своих отцовских обязанностей, как он откупился от обязанностей перед своей сестрой: оплачивал учебу и гувернанток, но не уделял ей времени. – Никто не знает, будет ли он хорошим родителем, пока им не станет, – добавила она.
Пусть все, что Росс сейчас чувствовал по отношению к Маку, – это ответственность, но начало положено. Что‑то, с чем они могли бы работать.
– Или ты думаешь, я считала себя хорошей матерью в девятнадцать лет?
Глаза Росса расширились, и он поморщился:
– Тебе было девятнадцать в ту ночь?
Он провел пальцами по волосам, кровь отхлынула от его лица.
– Боже милостивый, ты была ребенком.
– Ерунда, – парировала Кармел. – Я была взрослой женщиной, с полноценными желаниями и потребностями… – Может быть, она была наивной и глупой и слишком очарованной им. Но она прекрасно знала, что делает, и наслаждалась каждой секундой. – И я считаю, что я доказала это. Насколько я помню, в ту ночь ты был так же доволен, как и я, – добавила она, и что‑то в его заботе заставило ее снова почувствовать себя той безрассудной девчонкой. – На самом деле я, вероятно, должна поблагодарить тебя, – добавила Кармел, не в силах удержаться. – Я слышала от подруг, что первый раз у женщины редко бывает так хорош, как было у меня с тобой.
– Ты была девственницей? – Росс прошипел эти слова, шок превратился в ужас.
– Недолго, – сказала она, чувствуя
