Двенадцать месяцев - Самуил Маршак

Дочка. Ну, а в эту?

Старуха. А уж тут и говорить нечего. На золоте пить-есть будешь, в золото оденешься, в золото обуешься, золотом уши завесишь.

Дочка. Ну, так я эту корзинку и возьму! (Вздыхая) Одна беда — подснежников не найти. Видно, посмеяться над нами захотела королева.

Старуха. Молода, вот и придумывает всякую всячину.

Дочка. А вдруг кто-нибудь пойдет в лес да и наберет там подснежников. И достанется ему вот этакая корзина золота!

Старуха. Ну, где там — наберет! Раньше весны подснежники и не покажутся. Вон сугробы-то какие намело — до самой крыши!

Дочка. А может, под сугробами-то они и растут себе потихоньку. На то они и подснежники… Надену-ка я свою шубейку да попробую поискать.

Старуха. Что ты, доченька! Да я тебя и за порог не выпущу. Погляди в окошко, какая метель разыгралась. А то ли еще к ночи будет!

Дочка (хватает самую большую корзину). Нет, пойду — и все тут. В кои-то веки во дворец попасть случай вышел, к самой королеве на праздник. Да еще целую корзину золота дадут.

Старуха. Замерзнешь в лесу.

Дочка. Ну, так вы сами в лес ступайте. Наберите подснежников, а я их во дворец отнесу,

Старуха. Что же тебе, доченька, родной матери не жалко?

Дочка. И вас жалко, и золота жалко, а больше всего себя жалко! Ну, что вам стоит? Эка невидаль — метель! Закутайтесь потеплее и пойдите.

Старуха. Нечего сказать, хороша дочка! В такую погоду хозяин собаки на улицу не выгонит, а она мать гонит.

Дочка. Как же! Вас выгонишь! Вы и шагу лишнего для дочки не ступите. Так и просидишь из-за вас весь праздник на кухне у печки. А другие с королевой в серебряных санях кататься будут, золото лопатой огребать… (Плачет.)

Старуха. Ну, полно, доченька, полно, не плачь. Вот съешь-ка горяченького пирожка! (Вытаскивает из печки железный лист с пирожками). С пылу, с жару, кипит-шипит, чуть не говорит!

Дочка (сквозь слезы). Не надо мне пирожков, хочу подснежников!.. Ну, если сами идти не хотите и меня не пускаете, так пусть хоть сестра сходит. Вот придет она из лесу, а вы ее опять туда пошлите.

Старуха. А ведь и правда! Отчего бы ее не послать? Лес недалеко, сбегать недолго. Наберет она цветочков — мы тобой их во дворец снесем, а замерзнет — ну, значит, такая ее судьба. Кто о ней плакать станет?

Дочка. Да уж, верно, не я. До того она мне надоела, сказать не могу. За ворота выйти нельзя — все соседи только про нее и говорят: «Ах, сиротка несчастная!», «Работница — Золотые руки!», «Красавица — глаз не отвести!» А чем я хуже ее?

Старуха. Что ты, доченька, по мне — ты лучше, а не хуже. Да только не всякий это разглядит. Ведь она хитрая — подольститься умеет. Тому поклонится, этому улыбнется. Вот и жалеют ее все: сиротка да сиротка. А чего ей, сиротке, не хватает? Платок свой я ей отдала, совсем хороший платок, и семи лет его не проносила, а потом разве что квашню укутывала. Башмачки твои позапрошлогодние донашивать ей позволила — жалко, что ли? А уж хлеба сколько на нее идет! Утром кусок, да за обедом краюшка, да вечером горбушка. Сколько это в год выйдет — посчитай-ка. Дней-то в году много! Другая бы не знала, как отблагодарить, а от этой слова не услышишь.

Дочка. Ну вот, пусть и сходит в лее. Дадим ей корзину побольше, что я для себя выбрала.

Старуха. Что ты, доченька! Эта корзина новая, недавно куплена. Ищи ее потом в лесу. Вон ту дадим, — и пропадет, так не жалко.

Дочка. Да уж больно мала!

Входит Падчерица. Платок ее весь засыпан снегом. Она снимает платок и стряхивает, потом подходит к печке и греет руки.

Старуха. Что, на дворе метет?

Падчерица. Так метет, что ни земли, ни неба не видать. Словно по облакам идешь. Еле до дому добралась.

Старуха. На то и зима, чтобы метель мела.

Падчерица. Нет, такой вьюги за целый год не было да и не будет.

Дочка. А ты почем знаешь, что не будет?

Падчерица. Да ведь нынче последний день в году!

Дочка. Вон как! Видно, ты не очень замерзла, если загадки загадываешь. Ну что, отдохнула, обогрелась? Надо тебе еще кое-куда сбегать.

Падчерица. Куда же это, далеко?

Старуха. Не так уж близко, да и недалеко.

Дочка. В лес!

Падчерица. В лес? Зачем? Я хворосту много привезла, на неделю хватит.

Дочка. Да не за хворостом, а за подснежниками!

Падчерица (смеясь). Вот разве что за подснежниками — в такую вьюгу! А я-то сразу и не поняла, что ты шутишь. Испугалась. Нынче и пропасть не мудрено — так и кружит, так и валит с ног.

Дочка. А я не шучу. Ты что, про указ не слыхала?

Падчерица. Нет.

Дочка. Ничего-то ты не слышишь, ничего не знаешь! По всему городу про это говорят. Тому, кто нынче подснежников наберет, королева целую корзину золота даст, шубку на седой лисе пожалует и в своих санях кататься позволит.

Падчерица. Да какие же теперь подснежники — ведь зима…

Старуха. Весной-то за подснежники не золотом платят, а медью!

Дочка. Ну, что там разговаривать! Вот тебе корзинка.

Падчерица (смотрит в окно). Темнеет уж…

Старуха. А ты бы еще дольше за хворостом ходила — так и совсем бы темно стало.

Падчерица. Может, завтра с утра пойти? Я пораньше встану, чуть рассветет.

Дочка. Тоже придумала — с утра! А если ты до вечера цветов не найдешь? Так и станут нас с тобой во дворце дожидаться. Ведь цветы-то к празднику нужны.

Падчерица. Никогда не слыхала, чтобы зимой цветы в лесу росли… Да разве разглядишь что в такую темень?

Дочка (жуя пирожок). А ты пониже наклоняйся да получше гляди.

Падчерица. Не пойду я!

Дочка. Как это — не пойдешь?

Падчерица. Неужели вам меня совсем-совсем не жалко? Не вернуться мне из лесу.

Дочка. А что же — мне вместо тебя в лес идти?

Падчерица (опустив голову). Да ведь не мне золото нужно.

Старуха. Понятно, тебе ничего не нужно. У тебя все есть, а чего нет, то у мачехи да у сестры найдется!

Дочка. Она у нас богатая, от целой корзины золота отказывается. Ну, пойдешь или не пойдешь? Отвечай прямо — не пойдешь? Где моя шубейка? (Со слезами в голосе). Пусть она здесь у печки греется, пироги ест, а я до полуночи по лесу ходить буду, в сугробах вязнуть… (Срывает с крючка шубку и бежит к дверям.)

Старуха (хватает ее за полу). Ты куда? Кто тебе позволил? Садись на место, глупая! (Падчерице.) А ты — платок на голову, корзину в руки и ступай. Да смотри у меня: если узнаю, что ты у соседей где-нибудь просидела, в дом не пущу, — замерзай на дворе!

Дочка. Иди и без подснежников не возвращайся!

Падчерица закутывается в платок, берет корзинку и уходит.

Молчание.

Старуха (оглянувшись на дверь). И дверь-то за собой как следует не прихлопнула. Дует как! Прикрой дверь хорошенько, доченька, и собирай на стол. Ужинать пора.

Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Лес. На землю падают крупные хлопья снега. Густые сумерки. Падчерица пробирается через глубокие сугробы. Кутается в рваный платок. Дует на замерзшие руки. В лесу все больше и больше темнеет. С верхушки дерева шумно падает ком снега.

Падчерица (вздрагивает.) Ох, кто там? (Оглядывается.) Снеговая шапка упала, а мне уж почудилось, будто на меня кто с дерева прыгнул… А кому быть здесь в такую пору? Звери и те по своим норам попрятались. Одна я в лесу… (Пробирается дальше. Спотыкается, запутывается в буреломе, останавливается.) Не пойду дальше. Тут и останусь. Все равно, где замерзать. (Садится на поваленное дерево.) Темно-то как! Рук своих не разглядишь. И не знаю, куда я зашла. Ни вперед, ни назад дороги не найти. Вот и пришла моя смерть. Мало я хорошего в жизни видела, а все-таки страшно помирать… Разве закричать, на помощь позвать? Может, услышит кто — лесник, или дровосек запоздалый, или охотник какой? Ау! Помогите! Ау! Нет, никто не отзывается. Что же мне делать? Так и сидеть здесь, покуда конец не придет? А ну как волки набегут? Ведь они издали человека чуют. Вон там хрустнуло что-то, будто крадется кто. Ой, боюсь! (Подходит к дереву, смотрит на толстые, узловатые, покрытые снегом ветви.) Взобраться, что ли? Там они меня не достанут. (Взбирается на одну из ветвей и усаживается в развилине. Начинает дремать.)

Некоторое время в лесу тихо. Потом из-за сугроба появляется Волк. Настороженно поглядывая по сторонам, он обходит лес и, приподняв голову, затягивает свою одинокую волчью песню.

Волк.

Ох, сердитМороз,Не щадитМороз.На ходуКо льдуВолчий хвост прирос.У овцы зимойЕсть овечья шерсть.У лисы зимойЛисья шуба есть.У меня ж, на грех,Только волчий мех,Только старый мех —Шуба драная.Ох, и жизнь мояОкаянная!..

(Замолкает, прислушивается, потом опять затягивает свою песню.)