Чудеса в Гарбузянах - Всеволод Нестайко

Бровко встретил их на поляне за озером. Посмотрел на них внимательно и покачал головою:

«Ага!.. Возвращаетесь… А что я вам гавкал? Что? Вот слушали бы меня лучше. Не надо было идти к этому проклятому озеру. Не надо!..»

По дороге домой они не сказали ни слова.

Глава четвертая, в которой автор искренне вам советует: «Держите себя в руках!» — потому что начинаются события необыкновенные и невероятные. «Распрягайте, хлопцы, кони…»

А теперь держите себя в руках. Если вы читаете сидя, то держитесь крепче за стул, чтобы не упасть. Но я советую, начиная с этой главы, лечь лучше на диван или кровать и дальше читать лежа. Так будет безопаснее. Потому что начинается самое главное — удивительное и невероятное…

Это было в тот же самый день, только уже вечером.

Журавль возился у сарая, чинил скособоченные двери и неожиданно увидел Сашку Цыгана. Вид у Цыгана был такой необычный, что Журавль выпустил из рук клещи, и они ударили его по ноге. Однако Журавль совсем не чувствовал боли. И «ой!», которое вырвалось у него, полностью относилось к виду Цыгану.

— Ла-ла-ла-ла… — лепетал Сашка Цыган, смотря на Журавля круглыми от ужаса глазами. Губы у него дрожали.

— Что?! Что такое?! — взволнованно крикнул Журавль.

— Слу-слу-чилось… — только и мог вымолвить Цыган.

— Что? Что случилось?

— Это самое…

— Что?

— Ля-ля… лягушачья лапка… — отчаянно выдохнул Сашка Цыган.

— Что?! — Журавль чувствовал, как по спине у него побежали ледяные мурашки.

Прошло не меньше пяти минут, пока Сашка Цыган смог рассказать, что случилось. Рассказывал он, запинаясь, повторяясь по несколько раз одно и то же.

Чтобы не затруднять вам чтение, даем его ответ в сокращении.

— Вот как разошлись мы по хатам, ходил я, ходил, слонялся-слонялся (а в кармане же лежит «волшебный талисман» — лягушачья лапка. Лежит, не даёт покоя моей душе). Я, конечно, смеюсь. Нашел дураков! Верить в какую-то чепуху, в старые бабские суеверия. Ну, какое такое желание может исполнить это высушенная на солнце лягушачья лапка? Глупости! И всё-таки…

А ну дай, думаю, загадаю. Для смеха. Чтобы бы такого загадать? Думал-думал и надумал. О! Машину! Автомобиль! А что? Если загадывать, то уж загадывать. Не тетрадку же в косую линейку. Хожу. Посмеиваюсь. Ну, где же мой автомобиль? Где? Что-то не вижу. Ха-ха!.. Держись, незнакомец с большим носом! Держись, лягушачья лапка! Посмеялся-посмеялся да и бросил о ней думать. Сел книжку читать. Читаю, увлекся. А тут Кузьма-почтальон почту на велосипеде привез. Развернул я газету. Смотрю — в газете таблица денежно-вещевой лотереи. Меня сразу что-то в сердце укололо!.. Вспомнил я о том билете, что нам когда-то тетка Галя в магазине на сдачу дала, когда мы конфеты покупали. Еще, помнишь, говорила: «Машину, ребята, выиграете!».

— Тю!.. Да-да! Точно! — закивал головою Журавль. — Я о нем и забыл.

— И я забыл. А теперь дрожащими руками достал я этот билет. Он у меня в «Зоологии» лежал. За таблицу. И… поверишь, думал, что тут и дуба дам… Сердце просто остановилось и всё. Глянь! — и он протянул Журавлю газету и билет.

Журавль взял, провел пальцем по таблице и открыл глаза:

— Тю!

— Вот именно, что «тю»! Что же теперь делать? — Сашка Цыган беспомощно посмотрел на Журавля.

— Как — что? Немедленно брать машину да и квиты! А-а! «Запорожец». Всем классом кататься будем!

— А… а лягушачья лапка?

— А… что лапка? Причём тут лапка? Сколько людей выигрывают! Просто счастливое стечение обстоятельств.

— Ты думаешь?

— Думаю!

— Хорошо, что я к тебе сразу пошел, а не к Марусику. Он бы, суеверный, раскудахтался о лягушачьей лапке. Такого бы тумана напустил… Я бы не знал, куда идти, что делать.

— Но ему надо всё-таки сказать сейчас, а то…

— Да скажу, конечно. А как же. Идем!

В том, что Сашка Цыган пожелал именно автомашину, не было ничего страшного. Странно было бы наоборот, если бы он пожелал что-нибудь другое — самолёт, яхту или еще что-нибудь. Сашка Цыган увлекался автомашинами. Он собирал фотографии, вырезки, коллекционировал сувенирные игрушечные модели машин.

Большего знатока автомобилей, как наших, отечественных, так и зарубежных, не было, наверно, не только в Гарбузянах, а и во всём районе.

Марусик как раз тряс малиновку. Вся земля под деревом была покрыта ароматными яблоками.

Услышав, в чем дело, Марусик покачнулся и едва не упал с яблони.

— О! О! О!.. — аж застонал он, слезая на землю. — А вы говорили! Ну и ну! — Он скривился, будто укусил кислое яблоко. — «Художник»! Вот вам и «художник»! Что же теперь будет? Ой! Что же теперь будет?

Сашка Цыган озабоченно взглянул на Журавля.

— Ну, что ты? Что? — ласково, словно больному, сказал Марусику Журавль. — Машину выиграли, а он… Возьми себя в руки.

Марусик несколько секунд оторопело хлопал глазами, потом, словно, придя в себя, перевел взгляд на Сашку Цыгана.

— Ага. Машину… По правде… Это хорошо… Но всё равно… всё равно… страшно.

— Ну, что страшного? Что, глупенький? Подумай! — терпеливо убеждал его Журавль. — Да если этот незнакомец и не художник, хотя я и не верю, что же тут страшного?.. Ну… Ну захотелось ему доказать, что… и прекрасно! Спасибо ему! Он себе доказал, а нам — пожалуйста, машина. Что же страшного? Хорошо! Для нас хорошо, а не страшно.

— Всё равно… — не сдавался Марусик. — Всё равно… как-то…

— А вообще!.. Разве случилось что-то невероятное, сказочное? Был тираж, выпал выигрыш. Всё нормально.

— Конечно! — словно проснулся Сашка Цыган. — Конечно! Всё нормально. Кто-то же должен выиграть. И выиграли мы. Это же здорово! Да здравствует денежно-вещевая лотерея! Слава тому, кто её придумал! Радоваться надо, а не… Эх ты, Марусик! — И он лягнул Марусика ногою, или, как у нас говорят, дал ему киселя.

И это словно стало толчком для смены настроения.

— Да вы понимаете, ребята, что случилось?! У нас будет своя машина! Настоящая! «Запорожец»! — подпрыгнул Сашка Цыган.

— А-а! — неуклюже, будто аист, подпрыгнул Журавль. — Водить научимся. В путешествие отправимся. В Сибирь, на БАМ, на Дальний Восток… Не зря мне такой сон сегодня приснился. Про «Москвич». Не зря.

Заулыбался и Марусик.

— Вообще машина — это всё-таки неплохо. Даже хорошо. Только… дадут ли её нам!

— Ну, это глупости! — махнул рукою Сашка Цыган. — Родителей попросим. Подумаешь! Главное, что выиграли! Вот это главное.

С улицы послышалось тарахтение мотоцикла. Это вернулись с работы родители Цыгана.

Отец Сашки Цыгана Павел Максимович Непорожний, смуглый и черноволосый, с едва заметной сединой, с широкими плечами и могучими мозолистыми руками, не был лодырем. Люди с такими руками, как правило, лодырями не бывают.

И в колхозе не плелся в хвосте (за что его и выдвинули в бригадиры), и у себя дома хозяйствовал исправно. Хата стояла как игрушка, деревья в саду аж гнулись от плодов, на огороде чего только не было! А большой каменный погреб был похож на станцию метро.

Мать — Ганна Трофимовна Непорожняя, русоволосая голубоглазая красавица, — была похожа на своего мужа. Такая же домовитая и работящая. И на свиноферме, и дома по хозяйству работала, не зная усталости.

Единственное, что не очень устраивало их сына Сашку Цыгана, — это то, что родители и от него требовали такой домовитости.

Но, в двенадцать лет и имея бурный темперамент заводилы и атамана, разве очень хочется возиться на огороде или в саду? На этой почве между старшим и младшим поколениями Цыганов возникали конфликты.

«Ага! — обиженно почесывался после них Сашка. — Занимайся хозяйством, занимайся хозяйством. А как к мотоциклу, то: «Отойди! Не трогай!.. Пусть вам Бровко хозяйничает после этого!»

Поэтому, как вы понимаете, для Сашки Цыгана выигрыш «Запорожца» имел еще и принципиальное внутрисемейное значение.

«Что мне теперь ваш мотоцикл! Ха-ха! У меня машина!»

Родители не сразу сообразили, что к чему.

А когда поняли, не сразу поверили. И только когда им были показаны и билет, и газета, мать закричала «ой!» и ударила руками по коленкам, а отец радостно захохотал:

— Смотри!.. Правда!.. Выиграли!.. Вот, малышня. Машину выиграли. Это же надо…

В это самое время вернулись и Марусиковы родители — папа Семен Семенович Байда и мама Байда Мария Емельяновна.

Семен Семенович был колхозным бухгалтером.

Большинство людей при слове «бухгалтер» почему-то представляет себе худого, лысого, в очках в металлической оправе человека.

Семен Семенович всем своим видом опровергал такое представление. Это был круглолицый, румяный, всегда улыбающийся здоровяк.

Мария Емельяновна, симпатичная веснушчатая блондинка, работала в отделение связи, то есть на почте.

Хозяйство они вели не так безупречно, как Непорожние. И хата у них была не такая аккуратная, и в саду, и на огороде не тот порядок, и погреб был похож не на станцию метро, а на лесную землянку.