Исповедь пророчицы. Источник силы - Ксюша Ангел

 На автобусе я добралась до центра и пошла в сторону улицы Воронцова, где собственно он и проживал. Поднявшись на седьмой этаж десятиэтажного дома, я позвонила в дверь. Даже воздух в подъезде имел знакомый запах. Все вокруг было родным.

 Дверной замок щелкнул, на пороге появился он.

 – Привет, – только и смогла вымолвить я.

 Его лицо выглядело удивленным, но он не подал вида.

 – Привет, – сказал он. – Какими судьбами?

 – М…мне  нужно с тобой поговорить. Можно тебя на минуту?

 – Конечно. Что-нибудь случилось? Что-то серьезное?

 – Мне бы не хотелось говорить на пороге. Это в двух словах не объяснишь. Пригласи меня пообедать. Не против?

 – Конечно не против! Подожди меня внизу, хорошо?

 Влад улыбнулся мне своей знаменитой улыбкой, и мне показалось, что я не расставалась с ним вовсе, что не было этих месяцев боли и слез, я готова была ему все простить и остаться друзьями. Мое сердце трепетало рядом с ним, не понимая, что скоро окажется в силках жестокого убийцы.

 Он появился через десять минут, отворил для меня дверь своего автомобиля, и мы поехали в наш любимый маленький ресторанчик на окраине.

 – Ты хотела поговорить со мной. О чем? – спросил он, когда нам принесли кофе.

 – Я не знаю, как это сказать… Мне снятся сны. Очень странные сны, понимаешь?

 – Понимаю, – просто ответил он.

 – Я подумала, ты можешь мне помочь.

 – Конечно, я помогу тебе! Милая, ты меня предала! – его голос был нежным, но в глубине… страшно даже подумать, что было там в глубине.

 – Я… это было так давно…но ты тоже… – я почти сползла под стол. Мне стало не по себе. И предчувствия в глубине моего сознания резко завопили: «Беги!» Но тогда я не верила в предчувствия. Тогда я еще не знала им цену.

 – Я не говорю о том, что было давно, я говорю о том, что происходит сейчас. Ты понимаешь меня?

 Я опешила.

 – Не понимаю, – призналась я. Я действительно не понимала.

 – Ты с другим.

 Во мне вдруг что-то взорвалось. Перед глазами пронеслось все то время, которое мы провели вместе: любовь, его измены, мое отчаяние, разбавленное редкими ласками, боль, которую нельзя заглушить…

 – Но ведь мы не вместе… Мы уже давно не вместе! Влад, мы с тобой расстались! – эмоции переполняли меня.

 А он, казалось, был спокоен.

 – Это ничего не значит. Ты не можешь идти против себя, Полина. И теперь эти твои сны... Они – чтоб напомнить тебе о том, что истинно является твоим. И они помогли – ты пришла.

 Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. Все это не укладывалось в моем затуманенном бессонными ночами мозгу. Я спросила:

 – Это ты заставлял меня видеть эти сны?

 – Мне пришлось. Ты меня предала. Ты... в тебе другой...

 – Он любит меня! И еще… – я колебалась. – И еще я беременна от него.

 Я пыталась увидеть реакцию на его лице, но оно было словно каменное. Даже если он и чувствовал что-то, то не подал вида. И молчал. Только его ярко-зеленые глаза были сейчас цвета темного моря.

 – Ты понимаешь, о чем я?

 – Да.

 – Не нужно больше этих снов! Я больше не хочу, слышишь! – я была раздражена и не понимала, чего он добивался этим разговором. – Как ты вообще...

 – Я понимаю. Бамбина…

 Его голос был таким мягким, слишком мягким...Если бы я могла уйти, убежать, но я не могла...Влад придвинулся ко мне, и его левая рука легла мне на затылок. Ладонью правой руки он провел по моей щеке.

 - Ты все та же, - прошептал он, и я растворилась в его манящем голосе. – Ничего не бойся...

 Он поцеловал меня. Он целовал меня, а я не могла сопротивляться, все было, как в тумане. Все было так неправильно, и я понимала это, но не могла отказать ему – слишком сильно я его любила. Слишком глубоко под кожей был его яд. Мы целовались, пока я не начала задыхаться, и Влад налил мне воды.

 - Выпей это, бамбина, - сказал он тихо, но требовательно. Впрочем, у меня и не возникло бы мысли отказать ему.

 С того момента я ничего не помню, кроме людей в балахонах, гинекологического кресла и адской боли в животе. Они – эти люди – читали какие-то заклинания на непонятном мне языке. Мое затуманенное сознание различало движение этих людей, мне хотелось кричать, но я не могла, силы покинули меня. Дальше была только тьма.

 Очнулась я через два дня у Влада дома. Боль парализовала мое тело, сковала сознание. Единственное, что я могла на тот момент – это застонать.

 – Я с тобой, бамбина, – услышала я его голос. Голос человека, который сделал со мной такое. Голос любимого человека.

 Я не могла говорить, да и не хотела. Слов не было, мне не хотелось жить. Одно лишь только волновало меня – Матвей.

 – Можно мне позвонить? – спросила я слабым голосом. Пошевелиться я не могла, слишком острой была боль в животе. Что-то подсказывало мне, что кроме боли в нем не было больше ничего. Я закрыла глаза, подавляя слезы.

 – Я не думаю, что тебе в данный момент можно нервничать. Позвонишь чуть позже, а сейчас спи.

 Я почувствовала укол в вену, боль отпустила, и я снова провалилась в сон. Сны были вязкими и неопределенными, словно я балансировала на грани жизни и смерти. А когда я просыпалась, меня охватывала апатия. Пустота...

 Прошло две недели, прежде чем я снова смогла вставать. Все это время Влад был рядом со мной, выхаживал меня, как раненого котенка. Но, бог мой, как я ненавидела его! Я ненавидела его всеми фибрами своей души, не могла находиться рядом с ним, но понимала, что без него я тоже не могу. Тогда я возненавидела еще и себя за то, что не могу жить без этого человека. Без человека, который убил моего ребенка.

 Когда я начала понемногу вставать с постели, то улучила момент и улизнула, пока Влада не было дома. Я чуть не лишилась сознания в автобусе, пока ехала домой, но заставила себя идти. Мне нужно было вернуться в жизнь, где еще хоть что-то осталось, мне нужно было вернуться к Матвею.

 Когда я, наконец, добралась  домой, его там уже не было. На кухонном столе лежала записка недельной давности:

 «Я знаю, что ты с ним. Я знаю, что ты убила моего ребенка. Ненавижу тебя. Ухожу. Прощай. Матвей».

 Он не смог пережить этого. Вечером того дня, когда была написана эта записка, он напился, сел за руль и не смог справиться с управлением. Мне была дана всего лишь одна привилегия – посетить его могилу. Я смогла это сделать всего один раз, я чувствовала себя предательницей.

Глава 2

«Его заставлю замолчать

движеньем робким и нелепым.

Хочу ли я теперь летать,

могу ли жить без света?»

А. Черникова

Дальше для меня уже не существовало мира. Я пыталась забыться, напиваясь в стельку, но мне это мало помогало. Переехала к Вике, потому что не могла больше находиться в той квартире, в которой мы с Матвеем мечтали о нашем малыше. Впрочем, оплачивать я ее тоже не могла – я забросила работу. Если бы не Вика, я бы, наверное, погибла на улице, хотя мне было все равно.