Испанские грезы - Барбара Картленд

– Какой шанс?

– Поехать со мной в Испанию.

Ответ был настолько неожиданным, что Вильда ахнула, уставившись на Гермиону.

– И есть еще кое-что, о чем я тебе не сказала. Что, я уверена, даст возможность решить этот вопрос окончательно.

– А что… это… такое?

– На прошлой неделе, как раз перед отъездом маркиза на родину, я узнала, что мой муж вложил деньги в нефтяной промысел в Америке. Когда огласили завещание, этому не придали особого значения. Я помню, что его поверенные сказали, что акции ничего не стоят, и они не были приняты во внимание при оценке его состояния. – Гермиона остановилась, чтобы перевести дух, и затем продолжала: – А теперь, к общему изумлению, оказалось, что это одна из богатейших скважин во всем Техасе.

Вильда ждала продолжения, не понимая, к чему все это ведет.

– Мой муж оставил половину акций нашей дочери Мирабелле, а вторую половину мне. Это было включено в дополнительное распоряжение к завещанию, и поскольку все считали, что эти деньги пропащие, поверенные сообщили мне об этом только неделю назад. – Переведя дух, она добавила: – Теперь, насколько я понимаю, Мирабелла и я стоим миллионы долларов! То есть мы очень и очень богаты!

– Как чудесно! Я так за тебя рада! – воскликнула Вильда.

– Я не могу поверить, чтобы маркиз остался равнодушным к такому огромному состоянию, – сказала Гермиона, как будто про себя. – Как бы человек ни был богат, он всегда будет рад иметь еще больше!

Снова последовала короткая пауза, и потом Вильда сказала робко:

– Ты сказала… что ты хочешь… чтобы я поехала с тобой в Испанию?

– Ну да, конечно, именно это я и пытаюсь тебе сказать. Когда маркиз пригласил меня встретиться с его семьей, он включил в это приглашение и Мирабеллу, так как у его сестры есть дочь примерно такого же возраста. – Помолчав, она добавила: – Разумеется, я с готовностью приняла это предложение, так как я уверена, что он хочет, чтобы его семья увидела не только меня, но и Мирабеллу.

Вильда подумала, что это не совсем удобно, когда тебя оценивают подобным образом.

Ей очень хотелось спросить, что случится, если семья маркиза не одобрит Гермиону как подходящую для него спутницу жизни, а он любит ее.

Однако она не стала высказывать эту мысль вслух, а Гермиона продолжила:

– Все уже было готово к нашему отъезду в следующий понедельник, когда гувернантка Мирабеллы, которая скорее ее няня, так как Мирабелле только шесть лет, отказалась ехать с нами, так как у нее то ли мать заболела, то ли еще какая-то ерунда.

И снова жесткая нотка в голосе Гермионы выдала ее раздражение этим нарушением планов.

Вильда смотрела на нее, раскрыв рот.

– Ты имеешь в виду… – начала она после минутной паузы.

– Я говорю, – резко перебила Гермиона, – что для тебя это возможность выбраться из этой дыры и увидеть мир. Ты можешь поехать со мной в Испанию и принести пользу, присматривая за Мирабеллой.

– Но не покажется ли это семье маркиза немного… странным?

– Не покажется, если они не будут знать, кто ты такая на самом деле, – отвечала Гермиона. – Я не такая идиотка, чтобы взять с собой сестру в роли служанки.

– Но тогда… я… не понимаю…

– Попытайся соображать хоть кое-что, – раздраженно сказала Гермиона. – Я предлагаю тебе уникальный шанс. Ты увидишь испанскую королевскую семью и много новых интересных мест. – Вид Вильды показался ей нерешительным, и она добавила сердито: – Вы с папой только и делали, что болтали о чудесах и красоте других стран, а тут такой шанс, и тебе это ничего не будет стоить.

Вильда молчала, не зная, что сказать, и Гермиона продолжила:

– Мы придумаем тебе подходящую фамилию, и я уверена, раз ты будешь присматривать за Мирабеллой, ты очень удобно устроишься в детской или в классной комнате.

Заметив, что сестра не разделяет ее энтузиазма, Гермиона спросила:

– В чем дело? Почему ты молчишь?

– Я пытаюсь понять, почему ты обратилась ко мне с этой просьбой, – отвечала Вильда, – вместо того чтобы попытаться нанять другую гувернантку для Мирабеллы, что ты легко могла бы сделать.

– Ответ на это очень прост, – сказала Гермиона, – я могу быть уверена, что ты не станешь болтать.

Увидев удивление в глазах Вильды, она объяснила:

– Да не будь же такой дурой, Вильда! Если я найду гувернантку, о которой мне ничего не известно и которая потом перейдет от меня в другую семью в том же кругу, она может начать болтать.

– О чем болтать? – спросила озадаченно Вильда.

– Обо мне, разумеется! – ответила Гермиона. – Ведь найдется сотня женщин, которые ненавидят меня, потому что они мне завидуют. И ничто не доставит им большего удовольствия, чем узнать, что я хотела выйти замуж за маркиза, а он так и не сделал мне предложения. Эта история тут же разнесется по всему Мейфэру со скоростью ветра, и у меня будет глупый вид!

– Теперь… я понимаю, – выдохнула Вильда.

– Понять нетрудно, – сказала Гермиона. – Ведь сестра не станет обо мне сплетничать. В любом случае, когда мы снова будем в Англии, ты вернешься сюда, а здесь не с кем сплетничать, кроме кур и уток!

Она засмеялась, как будто сказала что-то очень остроумное, и затем продолжила:

– Но у тебя будет о чем вспомнить, и как я уже сказала, при настоящих обстоятельствах я никому не могу довериться, кроме тебя. Я уверена, что ты будешь так добра, что мне не откажешь.

На какое-то мгновение в мыслях у Вильды пронеслось, что она хотела бы отказаться; сказать, что сестра предлагает ей нечто унизительное и оскорбительное. Но потом она сказала себе, что Гермиона действительно просит о помощи, искренне полагается на нее, потому что она не могла никому довериться.

Она вздохнула и очень тихим, показавшимся ей самой незнакомым голосом сказала:

– Если это и правда так для тебя… важно, Гермиона, тогда… конечно, я согласна на все… что тебе нужно.

– Прекрасно! – сказала Гермиона.

Что-то в ее голосе и выражении лица сказало Вильде, что сестра не примирилась бы с отрицательным ответом и стала бы добиваться исполнения своего желания любым способом.

Разговор прервался, когда открылась дверь и вошел Бэнкс. Он стал раздвигать раскладной столик перед софой, где сидела Вильда. Потом он принес на серебряном подносе, употреблявшемся только при гостях, серебряный чайник, молочник и сахарницу, принадлежавшие семейству Алчестер не одну сотню лет.

Вильда понимала, каких усилий стоило миссис Бэнкс, которая была еще старше своего мужа, нарезать крошечные сэндвичи и на старинном фарфоровом блюде разложить остатки торта, испеченного на прошлой неделе. Там было и несколько макарунов, которые уже давно пора было съесть и которые, Вильда была уверена, слишком затвердели, чтобы доставить кому-нибудь удовольствие.