Обыкновенный день - Николай Постарнак

В ДОЛИНЕ СМЕРТИ[1] 

Адским кашлем пушки изошли.43-й. Бронзовеют лица.Это страшно — прахом раствориться,чтоб глаза цветами проросли.

Это зябко — в те цветы глядеть,как в друзей невозвратимых лица...Каска проржавевшая.Надень.Лютик твой нелеп уже в петлице.

И уже ты старше двадцати,строже двадцати на 43-й.И уже тебя мне не спастиесли вдруг ты упадешь, прострелен,как солдат,которому былатак необходима каска эта.

А в долине полдень.Добеладаль крахмалит сопки вешним светом.

Мы молчим с товарищем моим.А на вербах розовеет завязь.У бойниц о павших говорим,о дождях дремучих над Рязанью.

Мы запомним: вербами прошитдота череп.Воскресенье, Зоннтаг...А на запад, выверив по солнцуазимут,геологи прошли.

КРЕЧЕТ 

И бродяга и ушкуйникПо судьбе и по душе,У земли живу на первомНеоглядном этаже.

В государстве полуночномНеба, сосен и болот.Благодарствуя за то, чтоПисем почта не несет.

И за то, что каждый вечерХодит в небе тяжелоЗолотой окраски кречет,Опираясь на крыло.

То он ближе, то далече.От беды ли? От тоски...И каким ветрам навстречу—Два крыла, как две руки.

От какой кручины кружит,Нежит небо тяжело...С высотою то ли сдюжит,То ли выронит крыло?..

Нет видимости. Словно бы в кино,где первозданно барахлит экран,он вплавь идет, тяжелый, как бревно,чукотский продолжительный туман.

Из всех небесных и земных прорех,как сто разлук моих и сто потерь,по створам ледоносных диких рекон скрадывает нас, как зверя зверь.

В такую пору не сойти б с ума.В такую пору разум бередитчукотский продолжительный туман.Ты прав, полярный старый следопыт,—

присутствует оптический обманнад постоянством вечной мерзлоты...Дочитан приключенческий роман.Не радуют унылые цветы.

Шепчу: «Люблю». Безмолвно все вокруг.Все несоизмеримо — далеко.Не разомкнуть закоченелых рук.Прочь не уйти бездумно и легко.

Шепчу: «Люблю». Кручу теодолит.Что отписать тебе из дальних стран?..Бывает, крепко душу бередитчукотский продолжительный туман.

И красивы, и огнеопасныСеверных сияний витражи...— Ты откуда, Машенька?— Из сказки.— Так порадуй, сказку расскажи

Хочешь, просто намолчи,Но до конца все ж,До того удачного венца,Где сердца—в сердцаЛадони — настежь,И выходит счастье на ловца.

Где и птице надобна и зверюДружбы неподкупная рука...Отпускает рыбицу Емеля,А ведь мог сгубить наверняка.

А ведь мог, по щучьему веленьюВсей царевой завладеть казной....Упаду ребенком на колениПред нехитрой этой простотой.

Чтоб однажды среди бела дняЭтой сказке на слово поверить,Птице, травамИ лесному зверюУ людского вечного огня.

ДОБРОТА

Ларисе

Так вышло:ехал без билета.Был недалек Полярный круг,вращалась весело планета...Но контролер явился вдруг.Метнулась темень за составом...В снегу едва приметный след—за полустанок,где меж ставенсветлинки в рубленой избе.О избы северных окраин!В них доброта от всей Руси,Вот впущен, вот сижу за чаем,дорог случайный отпускник.И мой соседствует ботинокс бахилом грубым под столом.И мне хозяин два с полтинойиз-под клеенки достает.И пламенеющая павав патриархальнейшей тиши:— Счастливо, парень.И — без паник.А как доедешь, напиши...Я в скором ехал.И мерцалавдали,и брезжила едва,и синим снегом осыпалась —на счастье—синяя звезда.

Ненадолго от белых зимовийвозвращаясь к людскому жилью,за снегами подворьеПрасковьи издалека еще узнаю.

Угадаешь ты сразу едва льпо весьма обиходным приметам —допотопный домишко ли это,допотопный ли это корабль.

Кто хозяин?И чем знаменитна поморье старинном?..Во дворе колоколец гудит.Якорей неприкаянный видсредь студеной равнины.

Далеко колоколец гудит.Окликает. Но сердце саднитот протяжного, долгого гуда.Оттого ль, что товарищ зарыту Прасковьина сруба?..

Оттого ль, что опять замеланепогода по отмелям ржавым.И студеные пальцы свелана окрайне державы?..

Но сойдутся в пространстве одномзаповедным огнем очищеньяэта больи свеченьенепочатых снегов за окном.

Изыскатель улыбки людской,свято верящий в дружбу людскую,память людям оставлю какую,уходя на последний покой?..

А Прасковья достойно жила,эту землю по чести блюла,берегла этот край от потравы,знала тропы и броды, и травы,веслецом хорошенько гребла.

Переможется грусть,и за грустьюжуравлиный затеплится клин.И частушечный пламень рябинразольется от Ковды до Устюга.

Отзовется в крови. Обойметлесом, берегом ли. И тихомне припомнится журавлихау иных, пламенеющих вод.

У степных,самых первых моихберегов,у отеческой песни,что была мне, как есть, поднебесьеми дыханьем осенних гвоздик.

И теплом предвечерних полей...Но в веселом сиянье денницыне накличут усталые птицыи вестей от тебя, ни гостей.

Лишь помыслится тихо о том,что и жизнью немного отпущено.Как же надо любить эти кущи,чтоб не мучиться горько потом

над судьбой обездоленной птахии в осенних ветрах над жнивьемне грустить, не вздыхать и не ахатьодиноким, как есть, журавлем.

И ОТЧИЙ ДОМ, И РОДИНЫ ЧЕРТЫ... 

Недавно все:Стучит капель в окно,Горланит громкоЗапоздалый кочет.Я замирал,Я становился кротким, —Сияли детствомСтепиПредо мной.

И отчий дом,И Родины черты, —Черты любви земнойИ постоянства...Летели поезда,Роняя дым.Рвалась душаВ оглохшие пространства.

Мелькали реки,Лица,Города...

Но так внезапно все остановилось,Как будто никуда мне не стремилось,Как будто не спешилосьНикуда.

Как будтоЛишь затем и уезжал,Чтоб навсегда однаждыВозвратиться,Смахнуть слезу,Пред мамой повиниться,Над жизнью поразмыслитьНе спеша.

Заметить —Быстротечны дни.И тыУже давно,Уже давно — не мальчик,И все, к чему спешил, —Не эти ль дали?..И отчий дом.И памяти скрижали.И Родины негромкие черты.

ЕДИНОЙ ПРАВДОЙ И ОГНЁМ ОДНИМ

Гром отгремел,Рассыпав дождь по травам.Седой старик,Ты расскажи опятьИ как мечталосьО красивых странах,И ПерекопКак приходилось брать.

Как мчались кони,Устали не зная.А ты чубатИ молод, и красив...ПромчаласьТвоя юность боеваяНа полный вымахЯрости и сил.

Теперь ты сед.И спать ложишься рано.И, словно памятьОтгремевших лет,Болит твоя открывшаяся рана,И долго-долгоСна ночами нет.

Старик, старик,Я знаю, не помогутЛекарства,Что приносят доктора,Если опять пригрезиласьДорогаИ если еюБредишь до утра.И сноваЗа Окой и Чертороем,Клинком сверкая,Уж в который раз,Безбожно в бога,В мать и в душу кроя,Ты целишь в черныйИ бровастый глаз.И взгляд в упор —Матерый и колючий.Ты выпускаешьВ этот взгляд заряд.И падает,Всплеснув руками,С кручиТот, кто ходилВ кулацких главарях.

И снова —Наземь рыжие восходы.И въелась в тело,И ржавеет пыль.И стонет под копытамиКовыль.И снова бой...Нет. Здесь помочьНе смогутУмнейшие на светеДоктора.Если опятьПригрезилась дорога.И если еюБредишь до утра.

Ты сетуешь на память,Что, как шхуна,По руслу летУносится назад,Туда, где первой на селеКоммунеБандиты одичавшие грозят...Собрания,агитки,продотряды.И протоколВ крови секретаря...И пламень строкВ расстрелянной тетради:«Горят над намиЗори Октября».

Ты вспоминаешь —Что за лето было!В низинах,У разливистой рекиже траву высокуюКосилиОблитые загаром мужики.И косишь ты.С тобой два сильных сына.И тот, что поплечистей, —Мой отец.Шутили все:— Не слаб детина.По всем статьямВ отца пошел малец.

Ты говоришь,И я пошел в отца....Есть обелискЗа морем чабреца.

А жизнь спешит.А жизнь неукротима.И стонет в жилахДерзновенный век.И, утверждаяВласть свою над миром,Взошел над миромГордый человек.

Под ним клубятсяДревние преданья.Над ним повислиГроздьями миры.А жизнь спешит.О радость созиданьяИ светлые улыбкиДетворы!..

Я выйду в полеСамой ранней раньюИ посмотрю вокругИз-под руки.И выплывут навстречуИз туманаКрапленные заре Материки.А я,ВселеннойМолодой хозяин,В спецовке синейЗемлю обойду.Мне — от МосквыДо самых до окраинРастить хлебаИ добывать руду.Мне все успеть,Что деды не успели.И все,Что завещали нам отцы.Поверь, старик, —Мужчины мы на деле.Мы только с видуМальчики, юнцы.Сегодня нас благословляетРодинаНа трудныеИ славные дела.Ракеты мчатся,Тая в синей роздыми.И сталь в мартенахБуйствует, бела.И пусть не всеСпокойно на планете.Но в жизнь входя,Мы знаем наперед,Что в час любойМы на земле в ответеЗа Правду,За ЛюбовьИ за Добро!

Горят над намиЗори Октября...Отмечены высокою судьбою,Мы нынче пашемИ плотины строим,И в Арктике бросаем якоря,И спорим хлестко,Если что — не так,Идя по жизниС Ильичевой верой.По сердцу намТугие ветры векаИ звездная по силамВысота.И пусть не всеСпокойноНа планете, —В грядущий деньРаспахнуты глаза.Поверьте, деды,И отцы, поверьте —Мы в трудный часНе повернем назад.

Гром отгремел,Рассыпав дождьПо травам...Седой старик,Ты расскажи опятьИ как мечталосьО красивых странах,И ПерекопКак приходилось брать.Как мчались кони,Устали не зная,А ты чубатИ молод,И красив...

ПромчаласьТвоя юность боеваяНа полный вымахЯрости и сил.

А дед выходитВ кацавейке куцейК косомуИ клыкастому плетню.И вижу я, —Он тихо улыбнулсяНавстречу звонкомуИ солнечному дню.Он,Этот мир узнавшийНе по книжкамИ смерть не раз увидевшийВ глаза,Он слышит — где-то,Где-то очень близкоВздыхает сеноНа степных возах.И дед смеется,Как смеются дети,Любой травинкеИ дождинке рад...

Растут хлеба,Кричат грачи на ветках,И набирает сокиВиноград.