Белый народ - Артур Мэйчен

Зеленая книга

Сафьяновый переплет книги выглядел потертым, ее цвет поблек, но на ней не было никаких пятен и ни одна страница не была смята или порвана, что могло бы служить признаком частого использования. Книга смотрелась так, как будто была куплена во время поездки в Лондон приблизительно семьдесят или восемьдесят лет назад, а затем забыта и лежала отнюдь не под рукой. У нее был старый, легкий, едва уловимый запах, похожий на дух мебели многовековой давности. Форзацные листы внутри переплета были украшены странными цветными рисунками и поблекшей позолотой. Книга имела небольшой формат, но бумага была прекрасной. Многие страницы были густо испещрены набросками, изображавшими малопонятные символы. Рукопись началась следующими словами:

Я нашла эту книгу в ящике старого бюро, которое стоит на чердаке. Это случилось в один очень дождливый день, когда я не могла выйти из дома и решила взять свечу и покопаться в бюро. Почти все полки стола были забиты старыми платьями, но один маленький ящик был вроде бы пуст, и я обнаружила эту книгу спрятанной справа в задней части этого ящика. Мне была нужна подобная книжка, так что я забрала ее, чтобы писать в ней. Теперь она наполнена тайнами. У меня есть очень много других таинственных книг, которые я написала и держу в безопасном месте, а здесь я собираюсь записать множество старых тайн и несколько новых; но некоторые из них я не буду излагать вообще. Мне нельзя сообщать настоящие названия дней и месяцев, которые я узнала год назад, а также способ создания букв Акло, или языка Чиан, или больших красивых Кругов, также как и об Играх Мао и о главных песнях. Я могу написать кое-что обо всех этих вещах, но, по особым причинам, не о способе их создания. И я не должна говорить, кто такие Нимфы, или Куклы, или Джило, или что означают Вулас. Все они представляют собой наиболее загадочные тайны, и я испытываю радость, когда вспоминаю, чем они являются и сколько замечательных языков я узнала. Но там есть некоторые вещи, что я называю тайной тайн, о которых я не осмеливаюсь думать, если не остаюсь в полном одиночестве. Затем я закрываю глаза, поднимаю руки вверх и шепчу слово, и прибывает Алала. Я делаю это только ночью в своей комнате или в особых лесах, известных мне. Но я не должна их описывать, поскольку это тайные леса. Там происходят Церемонии, которые являются самым важным. Некоторые из них более восхитительны, чем другие — это Белые Церемонии, Зеленые Церемонии и Алые Церемонии. Алые Церемонии — лучшие из всех, но есть только одно место, где они могут совершаться должным образом, хотя в других местах у меня удавалась хорошая имитация. Помимо них, я участвовала в танцах и в Комедии, и иногда я совершала Комедию, когда другие смотрели, и они ничего не понимали в этом. Я была очень мала, когда впервые узнала об этих вещах.

Когда я была еще очень маленькой, и мама еще была жива, я с трудом вспоминию события, предшествующие этому, ибо они все перепутались. Но я помню, что когда мне было пять или шесть лет, я услышала, как родители говорят обо мне, думая, что я не замечаю этого. Они говорили о том, насколько странной я стала за год или два до этого, и как няня позвала мою мать, чтобы та послушала мой разговор самой с собой. Я произносила слова, которых никто не мог понять. Я говорила на языке Ксу, но помню лишь очень немногие слова, поскольку они касались маленьких белых людей, которые имели обыкновение смотреть на меня, когда я находилась в своей постели. Они любили разговаривать со мной, и я изучила их язык и беседовала с ними о каком-то большом белом месте, где они жили, где все деревья и трава были белого цвета, и были белые холмы, столь же высокие, как Луна, и холодные ветры. Впоследствии они мне часто снились, но эти люди ушли, когда я была совсем маленькая.

Но когда мне было около пяти, произошло замечательное событие. Няня несла меня на руках через поле золотистой пшеницы, и было очень жарко. Затем мы отправились сквозь лес, а позади нас шел высокий человек, который добрался с нами до места, где находился глубокий водоем. Там было очень много тени, отчего стало совсем темно. Няня поставила меня на мягкий мох под деревом и сказала: «Она не может подойти к пруду». Они оставили меня там, и я сидела в полной тишине и наблюдала. Вдруг из воды и из деревьев вышли два чудесных белых человека, и они начали играть, танцевать и петь. Они были сливочного белого цвета, подобно фигуре из старой слоновой кости в гостиной. Одна была красивая дама с добрыми темными глазами, серьезным лицом и длинными черными волосами. Она очень странно и грустно улыбалась другому человеку, который пришел с ней и смеялся. Они вместе играли и танцевали в кругу около пруда, а также пели песни, пока я не заснула. Возвратившись, няня разбудила меня, и она выглядела в чем-то похожей на ту белую даму. Я рассказала ей все о случившемся и спросила, почему она так выглядит. Сначала она вскрикнула от испуга, а затем стала совершенно бледной. Она положила меня на траву и смотрела на меня, а я видела, что все это время она дрожала. Потом няня сказала, что мне это приснилось, но я знала, что это не так. Тогда она взяла с меня обещание не говорить ни слова об этом кому бы то ни было, а если я сделаю это, меня бросят в черную яму. Мне совсем не было страшно, хотя няня очень боялась. Я никогда не забывала об этом происшествии, поскольку стоило мне закрыть глаза в полной тишине и одиночестве, и я могла увидеть их снова, смутных и отдаленных, но очень прекрасных. Несколько звуков их песни запали мне в голову, но сама я не могла их петь.

Мне было тринадцать, почти четырнадцать, когда со мной приключилось необычное событие, настолько странное, что день, когда оно произошло, всегда считается мной Белым Днем. Моя мать умерла более года назад. По утрам у меня были уроки, но после полудня меня отпускали погулять. В этот день я гуляла по новому маршруту. Небольшой ручей вел меня в новую страну, причем, преодолевая некоторые труднопроходимые места, я порвала свое платье. Путь шел сквозь густой кустарник под низкими ветвями деревьев, через тернистые чащи на склонах холмов, и темный лес, полный вьющегося терновника. Это был длинный, длинный путь. Казалось, будто я шла бесконечно. Мне приходилось проползать по местам, похожими на туннели, где, должно быть, когда-то текли ручьи, но теперь вся вода высохла. Почва была скалистой, кустарники росли вверх по склону, смыкаясь вершинами, так что образовалась полная темнота. Я продолжила свой путь через это темное место; дорога была очень долгой. И я пришла на холм, который никогда прежде не видела. Я находилась в мрачной чаще, полной темных переплетенных ветвей, и они царапали меня, когда я проходила сквозь них. Я расплакалась, так как в течение всего пути мне было больно. Затем я поднималась и поднималась все выше. Наконец, пройдя через густой лес, вся в слезах я добралась до вершины, представлявшей собой большую пустошь, где в траве валялись уродливые серые камни. Там и здесь из-под них пробивались маленькие искривленные чахлые деревца, похожие на змей. Я поднялась прямо на самый верх. Мне никогда не доводилось прежде видеть такие огромные безобразные камни; некоторые торчали из земли, другие выглядели так, как будто их прикатили сюда. Заполненное камнями пространство простиралось так далеко, насколько я могла видеть. За ними лежала странная земля. Это происходило зимой. Все холмы были окружены жутким черным лесом; пейзаж напоминал большую комнату, окна в которой задернуты черными шторами. Форма деревьев казалась совершенно отличной от любой, когда-либо виденной мной прежде. Мне было страшно. Еще за лесом лежали другие заросшие деревьями холмы, но я никогда не видела ни одного из них. Ландшафт в целом имел какой-то мрачный оттенок. Повсюду царили покой и безмолвие. Небо было тяжелым, серым и унылым, подобно зловещему куполу в Глубокой стране Дендо.