Цвет мира - серый - Сергей Мусаниф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В целом?
— В целом.
— Довольно тупое занятие, — сказал я. — Считается, что целью любой войны является достижение мира, который был бы лучше довоенного. Хотя бы для победившей стороны. Но эта цель недостижима в принципе, потому что люди не умеют вовремя остановиться. И поэтому любая война изначально проигрышна.
— Будьте любезны пояснить свою мысль, молодой человек, — сказал маркиз Жюст.
— По-моему, нас уносит в сторону риторики, — заметил я. — С какой стороны тут история?
— Пока я являюсь вашим учителем, я оставляю за собой право выбирать тему урока, — заявил маркиз Жюст. — И сейчас я хочу, чтобы вы пояснили последнюю из высказанных вами мыслей.
— Могу я привести пример?
— Попробуйте.
— Допустим, есть государство А, расположенное на побережье и обладающее торговым флотом и несколькими портами, — сказал я. — И есть государство Б, которое находится в глубине континента, зато располагает обширными корабельными лесами; которые ему на фиг не нужны, ибо выхода к морю у него нет. Государство А душит торговлю государства Б своими пошлинами и вообще мешает государству Б гармонично развиваться.
— Немного натянуто и довольно примитивно, но имеет право на жизнь, — сказал маркиз Жюст. — Что дальше?
— Все, что в такой ситуации нужно государству Б, это небольшой кусок берега, где можно построить порт, — сказал я. — Государство Ь объявляет войну государству Айв первом же бою оттяпывает искомый кусок побережья. Теоретически в этот самый момент государство Б достигает цели войны, ибо оно имеет мир лучше, нежели он был до начала конфликта. Но на самом деле никакой цели оно не достигает, ибо нельзя говорить о мире в то время, пока война еще не закончена.
— Ну и? — потребовал маркиз Жюст.
— Дальше — больше, — сказал я. — Вдохновленное своими военными успехами, государство Б решает не останавливаться на достигнутом и пытается оттяпать кусочек побольше. Одновременно выясняется, что государству А позарез нужны корабельные леса, или же оно тупо не желает смириться с потерей куска пляжа, и военный конфликт продолжается. В итоге двухнедельная заварушка, о которой можно было бы просто забыть, длится и длится. Годы, десятилетия, даже века. Государства А и Б уже забывают, с чего все началось, тем временем вырастают целые поколения, изначально ненавидящие друг друга, потому что война отняла у них кого-то из близких… Когда все заканчивается, вдруг выясняется, что погибли сотни тысяч людей, обе страны экономически отброшены лет на двести в прошлое, ощущается острый дефицит мужского населения, на пороге стоит голод… В общем, полный мрак и ничего хорошего.
Мне понравилась собственная речь. В кои-то веки я высказал своему учителю именно то, что думаю, но… Сейчас маркиз Жюст задаст мне «тот самый вопрос*, и гипотетическая ситуация превратится в настоящую головоломку.
— Значит, вы хотите сказать, что все беды происходят от неумения людей вовремя закончить войну?
— Да, — сказал я. Это был еще не «тот самый вопрос». По он уже на подходе.
— А что бы вы сделали, если бы вы оказались на месте правителя государства? А? — «Ага, вот он!» — Как бы вы поступили, если бы это у вас соседи оттяпали кусок побережья? Неужели вы бы не попытались отбить у захватчика свою землю?
Я знал «правильный ответ», тот самый, которого ждал от меня маркиз Жюст. Только этот ответ мне не нравился, и я решил его не озвучивать.
— Я не стал бы отбивать земли обратно, если бы у меня не было твердой уверенности в том, что я смогу сделать это быстро и без больших потерь, — сказал я.
— Неужели? И как бы к вашему решению отнесся ваш народ?
— Ну я попытался бы сохранить лицо… Насколько это возможно, — сказал я. — Провел бы переговоры с правителем государства Б, попытался бы вытрясти из него какую-нибудь компенсацию. Или, что еще лучше, я поговорил бы с правителем государства Б еще до войны, и мы могли бы решить вопрос о побережье мирным путем. Например, поменялись бы с ним на часть необходимого мне леса.
— Но если бы правитель государства Б оказался человеком, с которым невозможно договориться?
— А как же основной постулат дипломатии «договориться можно с каждым»? — парировал я.
— Это только в идеальном мире, — сказал маркиз Жюст. — В реальности же встречаются очень упрямые правители, с которыми невозможно вести дипломатические переговоры.
— В таком случае я организовал бы небольшое политическое убийство и постарался договориться с кем-то из наследников упрямого индивида.
— А если наследники окажутся такими же?
— А так бывает?
— И довольно часто.
— Тогда — еще одно политическое убийство. Тихое и не имеющее ко мне никакого отношения.
— А наследник оказался еще более упертым.
— Так нечестно, — сказал я. — Невозможно решить задачу, если на каждый мой ход вы бросаете новые вводные, которые все усложняют.
— Но в жизни так бывает, — заметил маркиз Жюст.
— Тогда я сведу решение к общему ответу, — сказал я. — Я попытался бы обойтись без войны, а если бы военных действий все же не удалось бы избежать, я постарался свести бы их к минимуму. Даже ценой потери собственного лица.
— После чего подданные считали бы вас слабым королем.
— Короли имеют привычку плевать на мнение подданных, — заметил я. — К тому же, как бы силен ни был монарх, подданные все равно не будут от него в восторге. Идеальных королей не бывает, как не бывает идеальных людей. Кому-то всегда что-то не нравится.
— Вы очень несерьезно относитесь к монархии, — заметил маркиз Жюст.
— Серьезное отношение к монархии — первый шаг на пути к тирании, — сказал я.
— Вы на самом деле в это верите?
— Конечно. Учитель вздохнул.
— Простите, что лишний раз напоминаю вам об этом, по ваш отец умирает.
— Это не новость, он умирает уже лет десять, — собственно говоря, за все свои семнадцать лет я ни разу не видел своего отца полностью здоровым. Преклонный возраст, жизнь, первая половина которой прошла в седле, а вторая — в бесконечных званых обедах и попойках… Ничего удивительного, если в свои пятьдесят два король Беллинджер выглядит на все девяносто.
— На этот раз все гораздо серьезнее, — сказал маркиз Жюст. — Лейб-медик не даст вашему отцу больше года, а это значит, что к восемнадцати годам вы уже будете сидеть на троне, принц Джейме.
Как будто я этого не знаю… Перспектива оказаться королем в неполные восемнадцать лет меня несказанно удручает. Мне удалось смириться с мыслью о смерти отца, но себя на троне я все равно не представляю. Власть, даже власть в таком маленьком, почти игрушечном государстве, как Тирен, — это ответственность, а кто хочет взваливать на себя ответственность в семнадцать лет? Да еще в такое сложное время, когда на континенте идет война, а в перспективе маячит схватка двух величайших государств мира? Когда дерутся двое крутых парней, на орехи достается и окружающим, и чем слабее невольный свидетель драки, тем больший урон ему может быть нанесен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});