Потепление - Улья Нова

Ася уже в третий раз после Марусиного знакомства с Митей удивленно бормотала в трубку: «Мать, ты хоть осознаешь, что установила мировой рекорд – он встречается с тобой дольше, чем с кем бы то ни было. Три девчонки из нашей группы разбились об него, понимаешь. И утонули. Раз тебе сопутствует успех, ты, конечно, продолжай в том же духе. Но погоди радоваться. Посмотрим, чем это обернется». И Маруся продолжала в том же духе.

Обычно они встречались где-нибудь в центре, прогуливались до ближайшей станции метро, а потом ехали к нему. У него в комнате был прекрасный диван-книжка с обивкой в бежевую клеточку. На этом диване однажды Маруся громко и решительно заявила, что автомобильные выхлопы – большая проблема, особенно для Москвы. Ни в одной столице мира нет такого огромного количества автомобилей. И все они портят столичный воздух, создают над центром столицы парниковый эффект, внося огромную лепту в изменение климата планеты в целом. Чтобы видеть Митины глаза, Маруся оставила его лежать в одиночестве на диване, а сама уселась напротив, в кожаное коричневое кресло, неуютное и скрипучее. Закутавшись в Митину кофту с капюшоном, свернувшись в клубочек, она пыталась внушить, что экологическое равновесие очень важно. «Понимаешь, изменение одного из параметров экосистемы ведет к необратимым последствиям во всех других составляющих». Митя курил, обдумывая ее слова, выпускал струйку дыма в потолок. У него было стройное, немного бледное тело, как у всех, кто многие часы проводит за умственным трудом. Чтобы дослушать, он тихо предложил ей остаться на ночь. Но говорили они мало, в основном молчали. Поэтому, чтобы не терять времени даром, на следующее утро, за чашкой кофе, Маруся опять старалась склонить его в свою веру: веру в скорое и окончательное потепление климата, однозначные причины которого никому не известны.

Декабрь подходил к концу, а зимой и не пахло. Проснулись мухи и без зазрения совести кружили по комнате. По подоконнику изредка сновала божья коровка, как маленькая машинка автоинструктора по учебной площадке. Снег несколько раз вился над крышами, оседал на землю и тут же таял, не продержавшись и суток. Зима поддразнивала жителей столицы и проверяла их на верность. Большинство пожилых людей, вроде Митиной соседки, старушки-пенсионерки, и Марусиных четырех сослуживиц, уже настроились на морозы и болезненно переживали странное промедление. Они томились, хныкали, жаловались на усталость и головную боль. Но большинство Марусиных друзей и бывших Митиных сокурсников чувствовали себя очень счастливыми в новом времени года: разгуливали по улицам в кедах, с растрепанными волосами, в расстегнутых куртках, обнимались и что-то бодро бормотали в мобильные. Собаки по-весеннему бегали друг за другом, покусывая и весело тявкая в сиреневой дымке утра. Стали поговаривать, что столица останется в этом году без снега. Тема изменений климата стала одной из самых популярных, ее использовали как забавный, отвлекающий фантик в выпусках новостей, в радиопередачах, в разговорах. Это была нейтральная тема, по которой спешил высказаться каждый. Ведь, кроме всего прочего, потепление подрывало благосостояние многих людей. В первую очередь от него страдали продавцы дубленок, меховых шапок и шуб. Теплые вещи начали казаться приметами прошлого. Варежки, толстые шерстяные шарфы и свитера с начесом – все это стремительно теряло смысл, на глазах становясь музейными экспонатами. Особенно жаловались на потепление продавцы лыж и коньков – спортивные магазины терпели убытки. Маруся с Митей, обнявшись под пледом поздно вечером, не раз натыкались на интервью с каким-нибудь растерянным продавцом сноубордов, который метался по пустому салону среди ярко разукрашенных досок. И никто не мог ответить ему с определенностью: суждено ли хоть одной из них быть обкатанной по московскому склону уже этой зимой.

Не удивительно, что к концу января, когда наконец город затянуло тоненькой снежной шалью и подули колючие ветра, все тут же пожалели, что ждали зиму и суетились по поводу ее отсутствия. Совершенно разучилась выживать в условиях московской зимы и Маруся. Ярая противница глобального потепления, уже через пару морозных дней она вспомнила, что переход с осенней одежды на зимнюю – настоящее испытание. Пойди нарядись в бесформенный дутый пуховик, придающий сходство с медведицей, гусыней или бобрихой. Или в дубленку, в которой совершенно невозможно вытянуть руку перед собой. Но самая большая проверка на уверенность в себе, грандиозное испытание чувству собственного достоинства – зимние шапки. Какой бы ни была зимняя шапка, она непередаваемо уродует владельца. Она мнет прическу, уничтожает укладку, придавая волосам блеклый вид, какой бывает при ангине после высокой температуры. Под шапкой плохо уживаются маскирующие средства, косметика течет и тает, на лбу выступает испарина. Во всей этой зимней московской экипировке жизнь сразу приобретает сходство с борьбой. Куда-то доехать, пробираясь сквозь снежные заносы, становится маленьким испытанием на крепость здоровья, нервов и чувства юмора. Поэтому зимой московские жители самых разных возрастов, стараясь экономить силы, впадают в эмоциональную спячку, становятся безразличными, уходят в себя. Настоящая московская зима – не самое лучшее время для тех, кто хочет растопить хотя бы один, уже было поддавшийся и начавший таять айсберг. Так утешала себя Маруся, заметив, что с наступлением холодов их встречи с Митей стали происходить значительно реже.

Он редко звонил и никогда не оправдывался. Каждый раз, когда долгожданное свидание по какой-нибудь причине откладывалось, Маруся начинала докапываться до сути и находила в себе массу недостатков. Она осознавала, что ей не хватает безупречности. И считала главной причиной всех своих неудач работу не по специальности. Татьяна Васильевна и мама продолжали упорные попытки превратить ее в образцовую служащую, и противостояние этому превращению давалось Марусе очень нелегко. Ей казалось, что из-за ежедневной рутины, которая отнимает все ее силы и выбивает дух, у нее не хватает так необходимого огонька и вдохновения для того, чтобы нравиться айсбергу, занимать все его мысли, растопить его окончательно и бесповоротно. И тогда, от отчаяния, чтобы согреться и не грустить, она возобновляла поиски новой работы, где можно будет найти применение диплому. Но, несмотря на всю Марусину энергию и оптимизм, поиски новой работы, как правило, заканчивались безуспешно. И мама назидательно говорила: «Вот видишь!»

Как-то в очередной раз Митя пригласил Марусю в гости, а потом вдруг перезвонил, сказал: «Сорри, сегодня не получится пересечься», сославшись на какое-то важное и загадочное собеседование. И тогда, приглядевшись к отражению в зеркале, Маруся выяснила, что не похожа на возлюбленную, которой названивают пять раз в день, чтобы спросить: «Где ты?», а похожа на хрупкую, бестолковую, рассеянную от любви девушку, у которой все валится из рук. А Митя пока еще не влюблен. Не ждет звонка. И похоже, цель его жизни сводится к тому, чтобы нравиться всем, кто встретится ему на пути. Этим чувством были захвачены все относительно молодые жители Москвы. Влажный, сырой воздух, пахнувший корой и талым снегом, мартовские ветра в середине декабря сделали свое дело. При беглом взгляде по сторонам становилась очевидной огромная конкуренция среди тех, кто хочет в себя влюблять, и явный дефицит желающих любить, влюбляться, быть верными, преданными. И ждать звонка. По городу бродили толпы окрыленных, неустанно украшающих себя людей. Одни хотели нравиться, влюблять в себя безо всяких тайных целей. Это были подростки, школьники и студенты. Они жили на родительские деньги, гуляли, толпились у подъездов, пили, курили, обнимались и были завидно беззаботными. Этот период своей жизни Маруся благополучно миновала. Другие хотели влюблять в себя с целью завести долгие отношения, детей и квартиру по ипотеке. Другие другие хотели нравиться с тайной целью продвинуться по службе. Они использовали обаяние, направляя его в нужное русло и на нужных людей. А некоторым просто хотелось влюблять в себя направо и налево без разбора: усталых бесцветных парней в метро, подтянутых охранников в салонах связи, официанток, молоденьких кассирш, менеджеров банка и просто прохожих всех возрастов. О том, что будет дальше и зачем это, никто не задумывался. Сейчас вообще не модно страдать и выворачиваться наизнанку от чувств, убеждала себя Маруся. Сейчас время холодных, изнеженных людей, которые не ищут тепла, а стараются культивировать внутренний холод. Видимо, это своеобразный ответ человечества на мартовские ветра зимой, неосознанное стремление сохранить баланс температур неизменным. А значит, делала вывод Маруся, это тоже пагубное следствие глобального потепления, его плачевные всходы.

После того загадочного собеседования Митя не звонил две недели и не отвечал на ее звонки. Из-за этого Маруся мерзла: рано утром, по дороге на работу, в белой комнатке-кубе, на совещании, в кабинете Татьяны Васильевны, дома, закутанная в ангорскую серую кофту с капюшоном. И однажды вечером в книжном магазине она ничего не подумала, но в голове у нее как-то само собой лавиной прогремело: «А он и не позвонит». И тогда она: всхлипнула, разгрызла мятный леденец, проглотила крошечные сладкие осколки, смахнула челку и решительно направилась в отдел фотоальбомов покупать себе какой-нибудь новый утешительный подарок к окончанию любви. Каждый раз, когда Маруся расставалась с человеком, который не понял, не рассмотрел и не расслышал ее, она покупала фотоальбомы, посвященные редким, вымирающим животным. Потом, устроившись дома на подоконнике, закутавшись в огромный растянутый кардиган, она часами разглядывала фотографии отдаленных уголков земли и существ, находящихся на грани исчезновения. На маленькой книжной полочке возле компьютера у нее уже была собрана целая коллекция альбомов о жизни амурских тигров, гренландских китов, красных волков, уссурийских пятнистых оленей и реликтовых чаек. На этот раз Маруся со вздохом сказала кассирше, протянув деньги: «Мне, пожалуйста, вот эту книжечку о снежных барсах». Она медленно листала ее в метро и приходила к выводу: когда большая грациозная кошка, приспособленная для жизни в снегах, медленно умирает, уходит в прошлое, становится чучелом, музейным экспонатом, что уж тут особенно убиваться по одной маленькой несостоявшейся любви. И Маруся вернулась домой немного печальная, но смирившаяся. Она перестала названивать Мите. И почти не вздрагивала и не неслась к телефону при каждом новом звонке.