Афганская любовь, или Караван - Борис Михайлов

МАКСИМОВ. Проход завалили, говоришь? (Далила кивает). Пошлю проверить.

БЕВЗЕНКО. Значит, плов готовите. Афганские женщины научились и такому мужскому делу? Считал, на востоке плов — занятие чисто мужское.

ДАЛИЛА. (Максимову). Вы л-т, тоже так считаете? (Максимов пожимает плечами, он смущен). Апрельская революция научила афганских женщин и винтовку держать, и плов варить. Потом, это не совсем настоящий — из банки плов. Консервированный. Пытаюсь разогреть. После войны приедете в гости, угощу настоящим. Приготовлю, клянусь, не хуже специалиста — ашханщика.

БЕВЗЕНКО. Выходит вы и лектор, и повар. В Союзе медицине учились, наверное?

ДАЛИЛА. (продолжает колдовать над очагом). Собиралась. Обстоятельства сложились, что учиться пришлось на отделении марксистской философии. Русский язык учила, историю Востока. Всех наших в Университете Лумумбы готовили к политической деятельности. Не знаю, кто из однокурсников остался в науке — все на партийной работе. А отец послал на врача учиться. В Москве наши люди убедили, что в освобожденной от феодализма стране партийные пропагандисты нужнее. Врачей и в Кабуле готовят. Так я стала философом.

МАКСИМОВ. Никогда не представлял женщину — философа, а уж встретить здесь, в диких горах, еще удивительнее.

БЕВЗЕНКО. Нас с Сергеем пловом угостите?

ДАЛИЛА. (смеется). Чего захотели! Сергей, я понимаю, ваш товарищ?

БЕВЗЕНКО. Нам пора представиться. Я Николай, он Сергей.

ДАЛИЛА. Меня все зовут Далилой. Ужин готовила для себя и Фазиля, может племянник еще объявиться. Хорошо вести себя будете, и вас приглашу. (Снова улыбается) Вас не кормят пловом?

БЕВЗЕНКО. Одно дело плов из полевой кухни и совсем другое из рук очаровательной девушки.

ДАЛИЛА. Начались комплименты? Я этого не терплю. (Строго). Провожу в солдатскую столовую.

МАКСИМОВ. Какая строгая! За приглашение на плов спасибо. Постараемся смирно себя вести, комплиментов не отпускать, в любви не объясняться, раз вы требуете. А племянника вашего разыщем и приведем.

БЕВЗЕНКО. Мне бы кто объяснялся — только радовался.

ДАЛИЛА. Не теряю надежды отыскать племянника. Ему учиться надо, а он прячется где-то, шатается по кишлакам.

Офицеры продолжают беседовать с Далилой, а солдаты в ожидании ужина коротают время за разговорами.

МЕДВЕДЕВ. (Матвиенко). Узнай начальство, — под трибунал отправили бы. Десяток мирных дехкан положил от испуга. Весь рожок выпустил. Показалось под халатами у них автоматы.

МАТВИЕНКО. А в верблюдов, зачем стрелял?

МЕДВЕДЕВ. От страха.

МАТВИЕНКО. Как его наказывать, если и трех месяцев не прослужил, а его сразу на войну? На гражданке, похоже, маменькиным сынком был. Конечно, страшно. Хорошо, сегодня Максим не взял его. Кстати, просился.

МЕДВЕДЕВ. И без Романова хватает молодых. Как поведут себя, начнись что-то серьезное?

МАСЛОВ. Не нравится мне девица и дым. Не к добру. Чует сердце — не наша она. Офицеры позволили остаться в расположении.

БОРИСОВ. Больше ничего твое сердце не чует? Дом-то, оказывается, ей принадлежал, незваные гости мы тут.

МАСЛОВ. Раз заняли плацдарм, штатским нечего шляться.

МАТВИЕНКО. Трусоват, ты, оказывается. Оставался бы на базе.

МАСЛОВ. Я не напрашивался, Максим нам с Васенко приказал. В воспитательных целях, наверное.

МАТВИЕНКО. Второй год служишь, а всё как салага. Ни подтянуться, как следует, ни стрелять не научился.

БОРИСОВ. Зато девок обхаживать специалист первого класса.

ВИХРОВ. Будет воспитывать! Солдат как солдат, вспомните себя. Женщина из ХАДа, действительно, достойна провести с ней на ночь, чего уж говорить.

КАСПЕРЮНАС. (отрывается от письма). ХАД — организация вроде нашего КГБ, а царандой чем отличается?

МЕДВЕДЕВ. Да всё одно — безопасность.

Вбегает дневальный.

ДНЕВАЛЬНЫЙ. Ужин! Где командир? (Ему показывают на верхнюю террасу, и он поднимается к офицерам). Товарищ ст. л-т, разрешите доложить. Старшего л-та Бевзенко командир требует к рации в БТР, а наш взвод зовут на ужин.

БЕВЗЕНКО. Понятно, можешь идти. (Далиле). Без меня плов не начинайте. Я мигом. (Уходит вслед за дневальным и остальными солдатами).

МАКСИМОВ. (остаётся один с Далилой). Сегодня ты не такая дикая, как в прошлый раз.

ДАЛИЛА. Как прикажешь вести себя, когда стоит появиться в военном городке, так солдаты пройти не дают.

МАКСИМОВ. Ваши афганцы не пристают? Не обращают внимания на красивую девушку? Не верю!

ДАЛИЛА. Вероятно, еще не научились. Кстати, среди членов НДПА уже немало женщин. Красивых, и моложе.

МАКСИМОВ. Красивее тебя? Сомневаюсь.

ДАЛИЛА. Опять за свое? Отправлю в солдатскую столовую!

МАКСИМОВ. (после паузы решается). Когда училась, могли и встретиться. Я ведь в Москве вырос, в Кузьминках. Не судьба.

ДАЛИЛА. (пробуя плов). Коммунист, а веришь в судьбу.

МАКСИМОВ. Что сказать… Верю и не верю. Когда пули свистят или в засаду попадаешь, вся надежда на одного Господа Бога. Довелось побывать в переделках, товарищей терял. Меня судьба пока миловала. Даже не ранили.

ДАЛИЛА. Постучи три раза по дереву — сглазишь. (Протягивает ему импровизированную разделочную доску).

МАКСИМОВ. Запомнила столько русских примет и поговорок!

ДАЛИЛА. Запомнила… Учительница русского языка в университете заставляла заучивать. (Пауза) Часто вспоминаю московских преподавателей, веселое студенчество. Особенно, когда сталкиваюсь с хаосом и неустроенностью сегодняшней жизни. Ты этого не поймешь. Для тебя все скоро кончится. В мыслях уже, наверное, дома в мирной жизни, а у нас, как вы уйдете, все начнется сначала.

МАКСИМОВ. Я тоже не верю, что духи утихомирятся. Заколдованный круг. Пока мы здесь, американцы не перестают поставлять оружие, террор продолжается, а уйдем — тоже не известно как сложится.

ДАЛИЛА. Всем война надоела, все ждут мира. Земля, люди, горы. Знал бы, как хочется сбросить эту пятнистую тяжелую форму, ботинки, надеть легкое платье, туфельки.

МАКСИМОВ. В Кабуле мне посчастливилось увидеть тебя в цивильной красе. Военная форма тебе тоже идет, делает привлекательной. Загадочнее. Снилась мне в коротком летнем платье с вырезом на груди и распущенными волосами.

ДАЛИЛА. Продолжай фантазировать! Не видел в летнем платье. В джинсах была.

МАКСИМОВ. Очень хорошо представляю.

ДАЛИЛА. Нужно ли? Вернешься скоро в Союз и встретишь русских девушек, не диких, как я.

МАКСИМОВ. Не боишься, духи расправятся с тобой, как мы уйдём?

ДАЛИЛА. Боюсь. В прошлом году за мою голову обещали 50 тысяч афганей. За живую все сто тысяч. Сколько теперь — не знаю.

МАКСИМОВ. И продолжаешь разъезжать по кишлакам. Не женское дело. История, философия еще понятно… Впрочем, теперь и у нас женщины кругом теснят мужчин, но женщина агитатор на войне? А у вас все еще настоящая война.

ДАЛИЛА. Забыл ваших женщин — комиссаров в гражданской войне? Женщине больше доверия.

МАКСИМОВ. В стране, где не сняли паранджу?

ДАЛИЛА. Именно потому, что не сняли.

МАКСИМОВ. Храбрая женщина! А как же наука, философия?

ДАЛИЛА. Это и есть философия сегодняшней жизни. Чистая наука подождет, не до нее пока. Когда выдается время, читаю курс в институте общественных наук при ЦК.

Возвращается с большим свертком Бевзенко.

БЕВЗЕНКО. Я прибыл! Будут нас кормить? (Далила показывает, что все готово). Хлеба принес и помидоры — наш с Сергеем вклад.

ДАЛИЛА. Спасибо. Схожу за Фазилем и будем ужинать.

БЕВЗЕНКО. Он у командирского бэтээра с царандоевцами. Я провожу.

МАКСИМОВ. А я?

БЕВЗЕНКО. Ты стол накрывай, помидоры нарежь, реши проблему с горючим. (Далила с Бевзенко уходят).

З а т е м н е н и е

Проулок кишлака, вечер. Два душмана — разведчика пробираются по верхней тропе и останавливаются на крыше дувала, в бинокль рассматривают дворик, где укрепился взвод Максимова. Сюда доносятся голоса, звук гитары.

ПЕРВЫЙ ДУШМАН. Вон их сколько! Как тут захватишь русского?

ВТОРОЙ. Будем ждать. Надир обещал привести за руку без выстрелов.

ПЕРВЫЙ. Если Надир сумеет сбежать… Аббас-хан приказал без русского не возвращаться. (Продолжает рассматривать русских в бинокль). Красная комиссарша! (Хватает автомат, прицеливается, но напарник останавливает).

ВТОРОЙ. Ты что?! Шум поднимем раньше времени — сорвем операцию. И не попадешь отсюда.

ПЕРВЫЙ. За нее премия 1ОО тысяч!

ВТОРОЙ. Если комиссарша тут, никуда не денется. Живьем возьмем, больше заплатят.

З а т е м н е н и е

Поздний вечер. На большом камне, расстелив плащ — палатку сидят Далила и Максимов. Ярусом ниже, у костра солдаты поют под гитару.

МАКСИМОВ. Я, было, расстроился, решил с хадовцами уехала.

ДАЛИЛА. Как видишь, не уехала. ХАДовцы что-то задумали. Товарищ Фазиль тоже решил поехать с ними. Как я поняла — в соседний кишлак. Мне ничего не сказали.