Утраченный символ - Дэн Браун

- Ничего страшного, я перезвоню.

- Видите ли, он попросил ввести вас в курс дела. Вы позволите?

- Конечно.

Секретарь глубоко вдохнул.

- Как вам наверняка известно, ежегодно в знак признательности нашим щедрым благодетелям Смитсоновский институт устраивает торжественный вечер, на который съезжаются многие представители культурной элиты.

Лэнгдон знал, что по количеству ноликов в банковском счете недотягивает до культурной элиты. Впрочем, Питер все равно мог его пригласить.

- По традиции перед торжественным ужином ежегодно произносится программная речь. Специально для нее Смитсоновскому институту выделили Национальный скульптурный зал.

«Лучший зал в Вашингтоне», - подумал Лэнгдон, вспомнив роскошное помещение, где однажды слушал лекцию о политике: в огромном зале, где вдоль стен красуются тридцать восемь статуй выдающихся американцев, идеальным полукругом расставили пятьсот складных стульев. Когда-то в Скульптурном зале заседала палата представителей.

- Загвоздка вот в чем, - продолжал молодой человек. - Лектор заболела и только что сообщила нам, что не сможет выступить. - Он умолк, потом продолжил: - Мы спешно ищем ей замену. Мистер Соломон очень на вас надеется.

Лэнгдон ответил не сразу.

- На меня?! - Такого он точно не ожидал. - Питер может подыскать более достойную кандидатуру!

- Он сразу предложил вас. Профессор, не скромничайте. Наши гости будут в восторге от вашего выступления. Мистер Соломон просит вас прочитать ту же лекцию, что и на канале «Букспэн-ТВ», это было несколько лет назад, помните? Вам даже не надо будет готовиться. Вы рассказывали о символах в архитектуре нашей столицы… прекрасная тема для такого вечера.

Лэнгдон в этом сомневался.

- Если мне не изменяет память, речь шла скорее о масонской истории здания, нежели…

- Вот именно! Насколько вам известно, мистер Соломон - масон, как и многие его друзья, приглашенные на вечер. Поверьте, они с удовольствием выслушают вашу лекцию.

«В общем- то ничего сложного», -решил Лэнгдон. Все лекционные материалы он хранил дома.

- Что ж, я подумаю. Какого числа мероприятие?

Секретарь смущенно кашлянул.

- Видите ли, сэр, оно состоится сегодня.

Лэнгдон расхохотался:

- Сегодня?!

- Поэтому мы и всполошились. Институт попал в очень неловкое положение… - Секретарь заговорил быстрее: - Мистер Соломон готов прислать в Бостон частный самолет. Полет займет всего час, и к полуночи вы вернетесь домой. Знаете терминал деловой авиации в Бостонском аэропорту имени Логана?

- Найду, - неохотно признал Лэнгдон.

«Неудивительно, что Питер всегда добивается желаемого».

- Чудесно! Сможете подъехать туда, скажем… к пяти часам?

- Ну, ничего другого мне не остается! - усмехнулся Лэнгдон.

- Я просто хочу порадовать мистера Соломона, сэр.

«Питера все хотят порадовать», - подумал Лэнгдон и, не видя другого выхода, сказал:

- Хорошо, передайте ему, что я согласен.

- Замечательно! - с огромным облегчением воскликнул секретарь. Он сообщил Лэнгдону хвостовой номер самолета и прочую необходимую информацию. Интересно, Питеру Соломону хоть кто-нибудь отказывал?

Вернувшись к кофемолке, Лэнгдон подкинул в нее зерен. «Лишний кофеин сегодня не повредит, - подумал он. - День предстоит трудный».

Глава 4

Величественное здание Капитолия расположено у восточной оконечности Эспланады, на плоской возвышенности, которую городской архитектор Пьер Ланфан назвал «пьедесталом в ожидании монумента». Размеры участка впечатляют: больше семисот пятидесяти футов в длину и трехсот пятидесяти в ширину. Площадь внутренних помещений Капитолия превышает шестнадцать акров; здание насчитывает пятьсот сорок одну комнату. Неоклассическая архитектура следует образцам Древнего Рима, идеалы которого немало послужили основателям Америки для создания законов и культуры новой страны.

Новый пост охраны Капитолия расположен под землей, в недавно законченном экскурсионном центре, под великолепным стеклянным сводом.

Недавно принятый на работу охранник Альфонсо Нуньес внимательно рассматривал приближающегося посетителя. Бритоголовый мужчина несколько минут простоял в вестибюле, заканчивая телефонный разговор. Его правая рука висела на перевязи, а сам он слегка прихрамывал. Судя по изношенной армейской куртке и наголо обритой голове, к посту охраны шел военный. Военнослужащих на улицах Вашингтона всегда хватало.

- Добрый вечер, сэр, - сказал Нуньес, следуя протоколу службы безопасности, который предписывал обращаться к любому посетителю мужского пола, входившему без спутников.

- Здравствуйте, - сказал незнакомец, осматриваясь в почти пустом помещении. - Сегодня у вас тихо.

- Финал Национальной футбольной лиги, - пояснил Нуньес. - Весь город болеет за «Редскинз».

Нуньес тоже хотел посмотреть матч, но ему, как новичку, пришлось заступить именно в эту смену.

- Выложите все металлические предметы на поднос, пожалуйста, - сказал он.

Посетитель начал одной рукой выкладывать из карманов вещи, а Нуньес внимательно за ним наблюдал. Человек невольно делает поблажки калекам и раненым, однако Нуньеса научили не доверять этому инстинкту.

Он дождался, пока бритоголовый выложит на поднос обычный набор: завалявшуюся в карманах мелочь, ключи и два мобильника.

- Растяжение? - спросил он, посмотрев на больную руку посетителя, обернутую несколькими слоями эластичного бинта.

Бритый кивнул:

- Поскользнулся на льду. Неделю назад. До сих пор болит, зараза.

- Сожалею. Проходите, пожалуйста.

Посетитель прошел через детектор, и машина возмущенно запищала.

Он нахмурился.

- Так и знал! У меня перстень под повязкой, врачи не смогли снять, потому что палец распух.

- Не страшно, - сказал Нуньес. - Я проверю металлоискателем.

Он провел жезлом по перевязи. Единственным подозрительным предметом оказался металлический предмет на безымянном пальце бритого. Нуньес кропотливо обследовал металлоискателем каждый дюйм повязки и пальцев. За ним наверняка внимательно следили из пункта наблюдения, а ему не хотелось терять работу.

«Лучше перестраховаться».

Он осторожно засунул жезл под перевязь, и бритоголовый скривился от боли.

- Извините.

- Ничего. Время сейчас такое - осторожность не повредит.

- Ваша правда.

Нуньесу посетитель понравился. Как ни странно, здесь с такими вещами считались - наитие стало основным подспорьем американцев в борьбе с терроризмом. Ученые доказали, что интуиция помогает установить угрозу куда лучше любого прибора. «Дар страха» - так это называлось в каком-то справочнике по безопасности.

Все инстинкты Нуньеса молчали. Подойдя ближе, он заметил единственную странность: бритоголовый здоровяк намазал лицо и голову каким-то кремом - то ли тональным, то ли маскирующим.

«Подумаешь! Кому же хочется зимой ходить бледным?»

- Все нормально, - сказал Нуньес, убирая жезл.

- Спасибо.

Посетитель начал раскладывать вещи по карманам, и тут Нуньес заметил на кончиках пальцев его больной руки татуировки: корону на указательном и звезду на большом. «Нынче все делают себе наколки», - подумал он. Хотя подушечки пальцев - уж очень чувствительное место.

- Больно было?

Здоровяк посмотрел на пальцы и хохотнул:

- Меньше, чем вы думаете!

- Везет, - сказал Нуньес. - Моя жутко болела. В учебке мне накололи на спине русалку.

- Русалку? - усмехнулся бритый.

- Ну да, - смутился Нуньес. - Ошибки молодости…

- Понимаю. Я в молодости тоже совершил ошибку - теперь каждое утро просыпаюсь с ней в одной постели!

Они посмеялись, и бритый ушел.

«Прямо детская игра», - подумал Малах, проходя мимо охранника к эскалатору. Попасть в Капитолий оказалось на удивление просто. Сутулая спина и выпирающий живот изменили его облик, а крем скрыл татуировки на лице и руках. Но самой гениальной находкой была перевязь, в которую Малах спрятал очень важный предмет - его-то и нужно было пронести в здание.

«Подарок единственному человеку на свете, способному помочь мне найти желаемое».

Глава 5

Самый большой музей в мире, оснащенный по последнему слову техники, - одна из наиболее оберегаемых тайн на планете. В нем больше экспонатов, чем в Эрмитаже, музее Ватикана и музее «Метрополитен», вместе взятых. Несмотря на столь богатую коллекцию, очень немногим доводилось попасть за тщательно охраняемые стены.

Расположенный сразу за городом, по адресу Силвер-Хилл-роуд, 4210, музей представляет собой массивное зигзагообразное сооружение, состоящее из пяти соединенных между собой отсеков - каждый отсек длиннее футбольного поля. Сразу и не скажешь, что за голубоватым металлическим фасадом кроется столько странного: шестьсот тысяч квадратных футов загадочного мира, в котором есть «мертвая зона», «мокрый отсек» и больше двенадцати миль стеллажей для хранения экспонатов.