Неверная - Айаан Хирси Али

Бабушка указала на кусок жира, плавившегося на солнце – там, где кончалась тень от дерева талал. Он был весь черный от муравьев и гнуса. На долгие годы эта картина стала моим кошмаром.

* * *

В детстве мама всегда была почтительна и покорна. Но пока она росла, мир вокруг изменился. Современная жизнь влекла кочевников в деревни и города, отчего старые традиции уступали место новым. Поэтому, когда маме исполнилось пятнадцать, она ушла из пустыни, покинув родителей, старших сестер и даже сестру-близнеца. Грузовик подвез ее до порта Бербера, там она села на корабль и отправилась по Красному морю на Аравийский полуостров.

Еще раньше точно так же поступила ее старшая сводная сестра Кхадиджа, дочь деда от первой жены. Затем и третья сестра пустилась в путь. Я не знаю, что побудило их к этому шагу, – мама редко делилась личными переживаниями. На дворе стояли 1950-е годы, и новая действительность, прокладывая себе дорогу острыми локтями, добралась уже до самых отдаленных уголков Земли. В конце концов, мама была совсем юной и, по-моему, просто не хотела сидеть в пустыне, когда вся молодежь уже укатила в город.

Кхадиджа обосновалась в Адене[2], центре британских территорий на Ближнем Востоке, и мама поехала к ней. Там она нанялась горничной к англичанке, научилась пользоваться ванной, стульями, вилкой и зубной щеткой. Маме так нравились строгие ритуалы – чистка, уборка, глажка – и изысканное убранство оседлой жизни, что она относилась к ним с еще большим вниманием, чем хозяйка дома.

Хотя в городе мама жила одна, без родительского присмотра, она вела себя в высшей степени целомудренно, раз и навсегда решив не давать повода для слухов. Аша Артан никогда не садилась в такси или автобус, опасаясь оказаться рядом с незнакомцами. Она сторонилась сомалийских мужчин, которые жевали кат[3], и девушек, которые заваривали им чай и хихикали, наблюдая за тем, как маленькие толстые листочки вызывают у этих мужчин эйфорию. Вместе с тем именно в Адене мама научилась молиться так, как подобает правоверной мусульманке.

Жизнь в пустыне почти не оставляла времени для молитв. К тому же кочевники этого и не требовали от своих женщин. Только мужчины пять раз в день расстилали молитвенные коврики и обращали взоры к Мекке, читая отрывки из Корана. Но здесь, на Аравийском полуострове, где Аллах явил Откровение Пророку Мухаммеду, мама научилась обряду омовения и узнала, как покрывать себя плотной тканью и молиться – стоя, сидя, простершись на земле, поворачиваясь направо и налево: танец покорности Аллаху.

В пустыне женщины не покрывали себя. Они работали, а это трудно делать в чадре[4]. Когда бабушка пасла скот и готовила, она заворачивалась в длинную грубую ткань, goh, оставляя руки, шею и волосы открытыми. В те времена мужчины часто присутствовали при кормлении детей грудью. И если они и возбуждались при виде нескольких сантиметров обнаженной женской плоти, то никогда этого не показывали.

В Адене у мамы не было защитника – ни отца, ни брата. На улице мужчины пожирали ее глазами, приставали к ней. Поэтому, выходя из дома, она, как и арабские женщины, стала надевать длинное черное покрывало с узкой прорезью для глаз. Чадра защищала ее от мужского вожделения и спасала от брезгливости, которую вызывали в ней нескромные взгляды. Покрывало стало символом ее веры. Чтобы угодить Господу, нужно вести себя скромно, а Аша Артан хотела быть самой чистой, самой непорочной женщиной в городе.

* * *

Однажды дедушка Артан приехал в Аден и сказал матери, что у него попросили ее руки и он дал согласие. Маме было тогда восемнадцать лет; она не могла перечить отцу, поэтому промолчала. Молчание невесты – достойный ответ на предложение, означающий благородное согласие.

Так мама вышла замуж за человека по имени Ахмед, хотя невзлюбила его с первого взгляда: он был слишком низкорослым и темнокожим, к тому же курил, а для нее это было все равно что жевать кат. Ахмед принадлежал к клану Дарод, как и она сама, и к ее же субклану Харти. Только, в отличие от нее, он был не из кочевников Дхулбаханте, а из торговцев Версенгели, поэтому, несмотря на все его богатство, мама смотрела на него свысока.

Этот Версенгели перевез маму в Кувейт, где она стала хозяйкой большого дома с кафельным полом, водопроводом и электричеством. Первым делом мама уволила всех служанок: никто не мог содержать дом в такой чистоте, какой хотелось Аше Артан. Затем она принялась создавать образцовое хозяйство. Когда у нее родился мальчик, она назвала его Мухаммедом, в честь Пророка, – достойное имя для старшего сына.

А когда дедушка, к тому времени уже пожилой человек, умер, мама совершила нечто невообразимое: она сказала мужу, что хочет развода.

Конечно, по мусульманским законам она не могла уйти от него. Это допускалось только в двух случаях – если муж импотент или оставил жену без средств к существованию. Все члены ее клана в Кувейте говорили, что ее решение смешно. Ахмед богат и, хотя мог позволить себе нескольких жен, все же приходит каждую ночь к ней. Чего ей еще нужно? Если она разведется, то будет никому не нужна, ведь она уже не девственница. К тому же, убеждали они, пойдут разговоры о том, что она теперь не baari.

Женщина baari – словно благочестивая рабыня. Она почитает семью мужа и кормит ее без единого вопроса или упрека. Никогда не жалуется и ничего не просит. Сильна в том, что делает, но всегда склоняет голову. Если муж свиреп с ней, если бьет и насилует, если решит привести в дом еще одну жену, она лишь опускает глаза и скрывает слезы. И работает упорно, безупречно. Она преданная, приветливая, хорошо обученная трудовая лошадка. Вот что значит быть baari.

Если вы сомалийская женщина, то должны постоянно напоминать себе о том, что Господь справедливый и всеведущий наградит вас после смерти. Пока же все, кто знает о вашем терпении и стойкости, будут хвалить ваших родителей за то, что они воспитали такую прекрасную дочь. Ваши братья преисполнятся благодарности за то, что вы храните честь семьи. Они станут хвалиться перед знакомыми вашим героическим смирением. И возможно, когда-нибудь семья вашего мужа оценит вашу покорность, а муж отнесется к вам как к человеческому существу.

Если, стараясь быть baari, вы испытываете скорбь, унижение, усталость или чувство, что вас бесконечно используют, – скройте это. Если вам хочется любви и