Подражающие молниям - В. Красногоров

До настоящего времени найдено три экземпляра рукописи Марка Грека. Трудно сказать, было ли их намного больше. Одно можно предполагать с уверенностью — тайну пороха последующим экспериментаторам каждый раз приходилось открывать заново. Дальнейшая судьба этой тайны связана с именем одного из величайших мыслителей в истории человечества — Роджера Бэкона.

Роль Бэкона в истории естествознания своеобразна. Он не открыл новых законов и явлений, не сформулировал каких-либо правил, постулатов и тому подобное. Но он сделал нечто большее — дал науке метод познания истины, и это было бесконечно важнее, чем открытие какого-нибудь самого важного закона, ибо люди в то время не только не знали законов природы, но и не умели познавать их.

Роджер Бэкон родился около 1214 года в Англии, близ Ильчестера. Он происходил из довольно зажиточной дворянской семьи, вскоре потерявшей, впрочем, все свое состояние. Время было неспокойное. Бароны вели жестокую междоусобную борьбу с королем Иоанном Безземельным, братом Ричарда Львиное Сердце. После кровавых битв феодалы добились от неудачливого короля провозглашения Великой хартии вольностей. Однако опыт истории показывает, что властители иногда с готовностью провозглашают вольности, но неохотно их соблюдают. Вскоре Иоанн укрепил свои силы и отказался от Хартии. Борьба возобновилась с прежней силой. В этот период войн, грабежа, произвола и беззакония и разорилась семья Бэконов.

Роджер получил образование в Оксфордском университете, выгодно отличавшемся от других учебных заведений Европы тем, что в нем преподавали не только богословие и схоластику, но еще и математику, физику, астрономию, алхимию, а также тогдашние языки науки — арабский, греческий, древнееврейский. В 1237 году он окончил Оксфорд и отправился завершать образование в Мекку европейской духовной жизни того времени — Парижский университет. Несмотря на то что тогда в Париже собрались лучшие умы средневекового мира, Бэкон скоро разочаровался в университетской науке. Это был период расцвета схоластики. Все образование строилось на изучении и толковании Аристотеля, который признавался единственным и непререкаемым авторитетом. Его звали просто «философ», потому что других философов для схоластов не существовало. С виртуозной логикой, с невероятной ловкостью и находчивостью они готовы были защищать или отрицать любой тезис. При этом никому не приходило в голову проверить этот тезис опытом. Истинность или ложность какого-либо утверждения доказывалась только ссылкой на «философа» и его многочисленных толкователей и комментаторов. «Пренебрегая опытом и не проверяя им своих утверждений,— ядовито отмечал Бэкон,— ученые пишут, а толпа считает за доказанное множество ложных положений. Так, говорят, будто алмаз нельзя расколоть иначе, как с помощью козлиной крови. И теологи и философы повторяют это. Между тем, еще ни разу не было удостоверено, что действительно это можно сделать при помощи козлиной крови. А без нее делается очень легко — я видел это своими глазами».

В Париже, а может, несколько позднее, Бэкон становится францисканским монахом. Не следует думать, что в орден святого Франциска его увлекло чрезмерное благочестие. Отнюдь нет. Для образованного человека средних веков, не имевшего собственного поместья или других источников дохода, монашество было единственной формой сносного существования. Ряса обеспечивала не только хлеб, стол и кровлю над головой, но и известное уважение окружающих. «Нищенствующие братья»— францисканцы и доминиканцы — в первые годы существования своих орденов немало сделали для распространения образования в Европе. Они основали школы и университеты, из их рядов вышли многочисленные ученые той эпохи. Их монастыри имели богатые библиотеки.

К несчастью для себя, новоявленный монах не обнаружил должного смирения, и его сочинения отнюдь не дышат восторгом перед божественной справедливостью:

«Везде царит полнейшая испорченность, начиная с самого верха. Святой престол стал добычей обмана и лжи; справедливость гибнет, мир нарушается, постоянно совершаются возмутительные вещи... Посмотрите на прелатов, жадно собирающих богатства, посмотрите далее на монахов всех орденов без исключения — как сильно отклонились все они от того, чем они должны были бы быть! Между тем, труженики, занимающиеся всю жизнь наукой, у всех в презрении! Все духовенство предано гордости, роскоши, жадности. Князья, бароны, рыцари притесняют и грабят одни других, разоряют своих подданных бесконечными войнами и поборами... Народ, уже раздраженный князьями, ненавидит их и потому, где только может, выходит из подчинения им...»

В 1250 году Бэкон возвращается в Оксфорд. Alma mater встречает его не слишком приветливо. «Самый верх» не хотел мириться с инакомыслием ученого монаха, и по распоряжению генерала ордена францисканцев Бонавентуры «брат Роджер» подвергается опале, в которой он находился десять лет. Лишь в 1265 году, когда на папском престоле утвердился Климент IV, отдаленно знакомый через вторых лиц с Бэконом, опальному монаху было разрешено написать книгу с изложением своих взглядов. К милостивому разрешению папа не догадался приложить денег, а положение Бэкона было столь тяжело, что он лишь с большим трудом достал сумму, необходимую для покупки пергамента и оплаты работы переписчиков.

Вскоре папе были отосланы работы Бэкона: «Opus major» («Большой труд») —его главное сочинение, затем «Opus minor» («Малый труд») и наконец «Opus tertium» («Третий труд»). Опала с ученого была снята, и до 1278 года он жил в Оксфорде, занимаясь различными опытами и астрономическими наблюдениями. Неустанный труд не принес ему почета. Нетрудно догадаться, кого он имел в виду, когда писал свои горькие слова о положении людей науки: «Одни из них живут в одиночестве, работая лишь для себя, других же теснят и лишают возможности быть полезными». Научные занятия создали ему лишь славу волшебника и чародея. Защищаясь от обвинений в магии и ереси, он написал еще несколько сочинений, но не смог отвести висевший над ним дамоклов меч. В 1277 году епископ парижский объявил еретическими и предал анафеме свыше двухсот философских тезисов, в том числе и некоторые учения Бэкона. На следующий год великий мыслитель был посажен в тюрьму, в которой просидел целых четырнадцать лет. Из заточения он был выпущен лишь за два года до смерти, семидесятивосьмилетним стариком.

Роджер Бэкон долго еще жил в памяти народной именно как чародей. Целых три века спустя, в 1594 году, когда уже ярко блистало имя Шекспира, на английской сцене шла пьеса про ученого кудесника. Затаив дыхание, зрители следили за тем, как Бэкон со своим учеником заклинают некую Медную голову открыть им великую тайну алхимии. После долгих, но бесплодных усилий они прекращают свои попытки и переходят к другим занятиям. И тогда вдруг Медная голова произносит слова заветной тайны, но Бэкон и ученик не слышат ее!

С тех пор прошло еще несколько столетий, и нам яснее, чем современникам Шекспира, видны величие и смелость творческого подвига Бэкона. Он раскрепостил научную мысль от оков догмы и схоластики, решительно борясь со всем тем, что мешает человеку на пути к знанию.

Бэкон направляет острие полемики прежде всего на главную, по его мнению, помеху знанию — слепое преклонение перед авторитетами. С уничтожающим сарказмом пишет он «о том авторитете, который насильственно присвоили себе многие в этом мире... Это — софистические авторитеты необразованной толпы, так же похожие на истинные авторитеты, как каменный или нарисованный глаз похож на настоящий: то же название, но сущность другая».

Бэкон отвергает не всякие авторитеты, но только «неосновательные и недостойные», «ложные», «насильственно присвоенные». Но как отличить истинный авторитет от ложного и как вообще отличить истину от лжи? Ответ на этот вопрос и составляет сущность учения английского философа:

«Есть три источника знания — авторитет, разум и опыт. Однако авторитет недостаточен, если у него нет разумного основания, без которого он производит не понимание, а лишь принятие на веру... И разум один не может отличить софизма от настоящего доказательства, если он не может оправдать свои выводы опытом...»

Итак, опыт, по Бэкону,— основа познания мира. Нам, людям XX века, такой подход к научному исследованию кажется естественным, а тезисы Бэкона — чуть-чуть банальными. Но в те времена — времена ужасающего и поголовного невежества, расцвета суеверий, мракобесий, насилия, когда еще фактически не существовало ни исследователей, ни науки, когда единственным непререкаемым авторитетом была церковь, а слепая вера в ее догмы и каноны была законом и нормой, тогда учение Бэкона, открывающее людям глаза на мир, было не только пугающе новым, неожиданным, дерзким. Оно было по-настоящему революционным.

Вместо слепой, но благонадежной веры Бэкон прославляет стремление к подлинным знаниям. Это ему принадлежит знаменитый лозунг «Знание — сила!» Напрасно боятся, что избыток знаний обременит человечество, убеждал он. Крылья не только не стесняют птиц, но, напротив, поддерживают их в воздухе.