Пират моего сердца - Донна Валентино

– Так скоро?! – в один голос вскрикнули мать и дочь.

– Что делать. Ни одна из наших «дочерей компании» не отвечает требованиям Хотендорфа ни по возрасту, ни по жизненному опыту. Ни одна. – Директор вытащил из кармана носовой платок и с ожесточением вытер лоб. – Ты должна сделать это, Аннелиза. Много лет мы были более чем великодушны к вам обеим. В директорате нет двух мнений. Только ты подходишь ему. Тебе нужно принять это предложение.

И тут Аннелиза, не сдержавшись, выпалила:

– К вашему сведению, я не рабыня. Строго говоря, я не являюсь «дочерью компании» и не обязана безропотно выполнять любое ваше постановление.

Конечно, она не была ни их рабыней, ни воспитанницей. Но она родилась от внебрачной связи, и на ее матери навсегда осталось клеймо шлюхи. С благоволения компании им разрешили управлять этой школой, иначе бы их обеих, без сомнения, ожидала участь проституток. Трясущиеся губы директора вот-вот могли произнести это. Аннелиза, внимательно следившая за ним, видела, что Одсвелт сдерживал себя с таким же трудом, с каким она укрощала в себе желание наговорить ему кучу дерзостей. И вдруг она начала смутно понимать смысл происходящего и причину презрительно-насмешливого поведения директора. Несомненно, он не хотел показывать, насколько важно было для компании ублажить господина Хотендорфа.

– Аннелиза?! – тихо произнесла Бритта. Ее шепот, проникнутый томительным ожиданием, поразил девушку. – Я и мечтать не смела о таком предложении. Это большая честь для тебя и… для меня.

Когда Аннелиза увидела полное надежды лицо матери, то ее наполовину сложившееся убеждение о собственной значимости несколько угасло. Вероятно, ей не стоило так себя вести. Люди быстро узнают о решении компании, станут прокручивать его в своих умах и в конце концов примут к сведению. Тогда к имени Бритты Вандерманн больше не будут добавлять слово «шлюха» – эпитет, приклеившийся к ней так же прочно, как к лимону определение «кислый». Если Бритта Вандерманн станет матерью жены плантатора, «Дочери компании» из второсортной школы для сирот превратятся в престижное заведение. Именитые семьи будут просить Бритту принять их чад, чтобы обеспечить им такие же блестящие партии. Что ж, она согласится на этот брак и тем самым отблагодарит мать за ее самопожертвование в течение многих лет.

Одсвелт, явно озабоченный исходом разговора, снова постарался склонить дело в свою пользу.

– Господин Хотендорф для своих пятидесяти с лишним лет мужчина крепкий и здоровый во всех отношениях, но его нетерпение можно понять. С тех пор как он отправил письмо с предложением, прошло почти восемь месяцев. Если мы станем действовать строго по правилам, то потеряем слишком много времени. Для него это имеет существенное значение. Сегодня он еще способен произвести на свет сына, а завтра такой возможности может уже и не быть.

Аннелиза кивнула, признавая справедливость этих слов. Тысячи миль отделяли острова Банда от Нидерландов, и путешествие туда не было просто морской прогулкой. Частые штормы, отсутствие попутного ветра и множество других опасностей сильно осложняли плавание. На процесс обмена контрактами могло уйти четырнадцать месяцев, а то и больше. К этому прибавлялось еще семь или восемь месяцев дороги для нареченной. Таким образом, даже при благоприятном стечении обстоятельств реальное завершение брачной процедуры могло произойти приблизительно через два года. Человеку, находящемуся на полпути к шестидесятилетию и лелеющему мечту о создании династии, такой срок должен был представляться вечностью. Наверное, и для бездетной женщины под тридцать, не надеющейся на приемлемый брак в Нидерландах, это время тоже что-то значило.

– Поскольку в данном случае обмен контрактами исключен, – заявил директор, – бракосочетание совершится на месте. Как только ты прибудешь на острова, губернатор не мешкая проведет эту короткую церемонию.

– Мы никогда не отправляли невест без юридического удостоверения статуса, – заметила встревоженная Бритта. – Не навредим ли мы себе такой поспешностью? Что, если господин Хотендорф откажется принять Аннелизу?

– Резонно, – хмыкнул Одсвелт.

Озадаченный вопросом Бритты, он немного подумал и затем, прочистив горло, продолжил:

– Думаю, он вряд ли так поступит. Разве что Аннелиза ему сильно не понравится. Но я ни за что не сказал бы, что она выглядит непривлекательной, а больше ему не к чему придраться. Аннелиза отправится к нему с полным комплектом документов. Правда, в них не будет последнего штампа, но и без этой формальности по прибытии туда она уже будет Аннелизой Хотендорф.

Аннелиза Хотендорф. Трудно – как для выговора, так и для восприятия. Но, может быть, ее новая фамилия будет звучать не так резко на мелодичном фоне тропических бризов?

Незаметно для себя Аннелиза оказалась возле шкатулки. Подняв перчатку, она взяла ее в ладони и стала медленно покачивать, словно взвешивая тяжесть покрывавших ее драгоценных камней. Отборный жемчуг перемежался вкраплениями переливающихся сапфиров, изумрудов и рубинов, а прозрачные камушки, что сидели на кончике каждого пальца и сияли всеми цветами радуги, конечно же, были бриллиантами. Среди прочих были и такие камни, которых Аннелиза прежде не видела, в том числе молочно-белые, овальной формы, с зелеными, оранжевыми и голубыми огоньками внутри.

– Это опалы, Аннелиза, – пояснил директор, проследив за ее взглядом. – Они довольно редки. На острова Банда их доставляют маленькие темнокожие дикари, но они отказываются говорить, откуда их берут.

Аннелиза провела пальцем по поверхности камня. Разноцветные мерцающие искорки, вспыхивавшие в его сердцевине, ударяясь о безжизненную белую оболочку, рождали необычную иллюзию ежесекундных микроскопических взрывов. Неожиданно Аннелиза почувствовала что-то родственное между собой и этим камнем. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Не она ли внушала своим ученицам, что в брачных перчатках они найдут для себя источник поддержки? «Вы будете смотреть на перчатку, – говорила она, – и мысленно представлять себе своего мужа. Перчатка – это символ его близости, несмотря на тысячи разделяющих вас миль. Надевая перчатку, вы почувствуете его любовь и заботу».

Теперь все почти так же случилось и с ней. Принять брачную перчатку от Хотендорфа для них с Бриттой означало устранить главное препятствие, неизменно возникавшее у них на пути. Замужество Аннелизы избавляло их от позорного пятна и неуважительного отношения сограждан.

Правда, господин Хотендорф не обещал своей новой жене любви, о чем честно предупреждал в письме, но Аннелиза и не обольщалась на этот счет. Она ясно представляла, что ее ждет. Супруга будет для него чем-то вроде племенной кобылы, правда, тщательно оберегаемой и лелеемой. Зато она избегнет опасности оказаться в плену безумной страсти – той, что погубила ее мать. Что ж, может быть, это даже неплохо – вести жизнь свободно пасущейся лошадки? Можно будет резвиться на воле под теплым солнечным небом, где каждый глоток воздуха напоен ароматом цветов, и никогда больше не слышать грязных слов о своем происхождении. Разве это так уж мало?