Молчаливые герои - Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне было нелегко, состояние постоянного напряженного внимания давалось мне с трудом и дома мне очень хотелось побыть в одиночестве. Как и в этот вечер. Но как назло аккуратная Ната уже разложила свои тетрадки и начала что то писать. И как назло ее стол находился рядом с моим.
– ты опять качаешь стол и не смотри на мои тетради. Не удерживалась я.
– я не качаю!
– Качаешь, когда стираешь свой карандаш! И вытри уже сопли. Когда научишься пользоваться носовым платком?
Ната в бешенстве выбегает из комнаты. Этого то я и добивалась. Сейчас она спрячется в темноте комнаты родителей и включит ралио. Тихо-тихо, чтобы не обнаружить себя там пока мама и папа смотрят телевизор. А у меня есть долгожданные полчаса одиночества.
В наши осенние каникулы бабушка решила свозить нас в Москву. У нее там жила сестра с которой давно уже моя бабушка не встречалась. В один из промозглых осенних вечеров бабушка о чем то долго-долго разговаривала со своей сестрой. Нам стало скучно в небольшой чужой квартире и мы с Натой вышли во двор. Там не было никого. Только промозглый ветер рвал остатки желтой листвы. Вдруг из темноты появился высокий парень и быстрым шагом приближался к нам. В то же время фиксируя на моей фигурке свой внимательный взгляд.
Меня вдруг обдало холодом и страхом. Бежим Ната! Прошептала я тихим, но приказным тоном.
Ната приблизилась ко мне и мы помчались в подъезд. Парень тоже побежал следом. Я летела на третий этаж домой перепрыгивая ступеньки. Ната отставала на несколько шагов. Парень был очень близко к ней. Она отчаянно перепрыгивала еще большие для ее маленьких ножек ступеньки. А парень позади ее выхватил из кармана маленький складной ножик, резко поднял руку и с металлическим звоном раскрыл его. Я достигла уже площадки третьего этажа и отчаянно зазвонила в дверь. Яросно давила и давила на звонок, заставляя неторопливых бабушек занятых беседой поторопиться. Ната тоже добежала до площадки, парень был двумя ступеньками ниже с ножиком в поднятой руке. Я перестала звонить, схватила ее за предплечье, отодвинула в угол и заслонила собой. Колени мои дрожали, я не знала как защититься от большого парня с ножом в руке. Я только отчаянно хотела чтобы неторопливые бабушки открыли бы дверь прямо сию минуту.
Но за дверями было тихо. Парень был уже на площадке. Я закрывала собой Нату и пристально смотрела ему в глаза. И тут щелкнул дверной замок.
Парень спрятал ножик и пробежал наверх мимо двери.
В тепло открывшейся двери я пропустила Нату первой, все еще стоя между ней и лестничным проемом куда убежал парень. Потом всматриваясь в темноту где он скрылся вошла в квартиру сама.
В этот вечер Ната не раздражала меня. Я смотрела в ее карие с призеленью глаза и радовалась. Радовалась что она успела добежать до площадки.
После развода
Не думаю что можно развестись и напрочь забыть все что было в предыдущем браке. Развод оставляет глубокие раны. Тот кто был или была твоей половиной и разделял разделяла самые сокровенные моменты жизни более не с тобой. Все воспоминания этого периода надо ополовинить, представить что ты был была один. Все что могла бы сказать тебе и только тебе остаётся невысказанным. Неразделенные чувства прячутся все глубже и глубже, а дежурная улыбка и стандартный ответ хорошо на вопрос как дела становится все привычнее. Я острее замечаю эмоции других людей, даже те которые они пытаются скрыть и яснее вижу невидимую грань которой один человек отгораживается от другого мало знакомого.
Прежде чем пожениться мы потратили много времени и усилий чтобы перейти эту грань и чувствовать себя с тобой так же легко как я чувствовал бы себя наедине. Перед разводом ругаясь, разделяя имущество мы построили между нами глухую стену. Я стал одиноким внутренне. Много мыслей, чувств я не мог более рассказать никому. Я не мог рассказать как тяжело бывало возвращаться в пустой дом и осознавать что если ночью тебе вдруг станет плохо никому это не будет волновать, как тяжело было видеть издалека окна моего дома темными, как тяжело было просыпаться ночью, не видеть тебя рядом и чувствовать свое полное одиночество в этом мире, как тяжело было продолжать напряженно работать, выигрывать контракты и понимать что те деньги, которые я заработаю, скорее всего я потрачу в каком-нибудь месте где есть музыка и мои недавние или давние знакомые. Я потрачу их на иллюзию тепла и дружеского участия. Как тяжело было продолжать тренировки.
Кому бы это нужно сейчас? Кого бы это обрадовало? Спрашивал я себя глядя на красивые бицепсы. Между пацанами такое не говорят. Между пацанами принято сказать пару слов, вроде как как дела? Все хорошо? И потом заняться либо делом либо выпивкой.
Я продолжал тренироваться, я продолжал много работать. Я заставлял себя быть тем человеком которым я мог бы гордиться.
Проводил много времени с друзьями, но и чувствовал себя как на железнодорожной станции. Люди легко приходили в мою жизнь и уходили из нее. Точно как поезда проходят мимо крупной станции. Мне нравилась эта легкость, отсутствие обязанностей и возможность решать чем заняться в следующий момент. Но внутри я чувствовал глубокое одиночество и это одиночество шажок за шажком разрушало меня.
Я не знал чего хотеть, с одной стороны я бы очень хотел найти кого-нибудь к кому я бы привязался, кого-нибудь с кем мое одиночество ощущалось бы меньше. С другой стороны мне очень не хотелось терять свою свободу. Я ощущал себя цыганом, который мучается от того что все его гонят, который бродит по земле без цели, но создать свой дом более не может.
Некоторые вещи мы можем сделать только раз в жизни. Закончить институт, вырастить детей, создать семью. Я создал семью, но я не смог создать такой дом где мы могли бы вырастить детей. Это была и твоя и моя вина. Я создал семью, я пытался держать семью. Ты ее разрушила. Я не знаю сможешь ли ты повторить весь путь который ты прошла со мной с кем либо еще. Я не знаю смогу ли я пройти тот путь который я прошел с тобой с кем либо еще.
Я полон горечи но и полон надежд. Пока мы надеемся мы живы. Прощай мой бывший самый близкий человек.
Мама
У меня никогда не было достатка. Я росла в детском доме.
