Просто игра (СИ) - Колесова Наталья Валенидовна

Игра, как обычно, началась до Игры. Уже заключались пакты о ненападении, скупщики сулили большие барыши, уже дипломат и интриган Шустрик уходил и говорил с известными и неизвестными людьми; возвращался очень довольный, вклинивался в беседу, выпивал и снова исчезал. Мик только отмахивался от игроков, пытающихся что-то уточнить у него по Правилам:

- К командным мастерам, дети мои, к мастерам!

В голове было пусто, звонко и гулко. Кошка вертела стакан и размышляла, почему такие дозы не валят ее с ног. Обычно ей хватало одной рюмки.

- А помнишь, - говорил Мик, приобняв ее за плечи, - первые Хоббитские? Ельфы...

- Пильфы, - отсутствующе вставил Улыбка.

- ...орки, Фродо, - зажмурившись, мечтательно продолжал Мик. Колечко... песня! Эх, где наши годы молодые!

Кошка на самых первых ХИ не была, но коль пришла мастеру охота поностальгировать, слушала с удовольствием.

- То-то я смотрю, ты точно такие игры и делаешь! - язвительно заметил Арнольд, у которого алкоголь наконец добрался до головы и начал портиться характер. - Гибрид "Зарницы" с п-пейнтболом!

- А что? Игры всякие нужны, игры всякие важны... Пусть человек лучше здесь оторвется, чем на твоей башке в подворотне!

- Психотерапеут ты наш! Бла-адетель! - пропел вернувшийся Шустрик.

- Понимаешь, - говорил Улыбка, потирая покрасневшее ухо, - у меня такая работа.. в общем, я всегда должен быть в форме.

Кошка кивнула.

- Метрдотель?

Улыбка хмыкнул.

- Ну, где-то рядом... - ей пришлось податься через стол, потому что над левым ухом продолжали дискутировать два гиганта.

- А мне это уже - вот где! Особенно после Игры - так, знаешь, хочется что-то изменить...

Кошка знала. Два года назад после Игры она наконец подала на развод с Романом и, как ни странно, до сих пор об этом почти не жалела.

- Ну вот и... - Улыбка вновь потер ухо. Кошка отвела его пальцы.

- Спиртом протирай.

- Водкой можно?

- Хоть пивом

Пьяная идиотка, подумала Кошка, обнаружив, как уютно устроилась ее рука в улыбкинской теплой, бьющей током ладони. Правда, дальше самокритики дело не пошло...

- Ну и как на это посмотрели на твоей работе?

Он засмеялся:

- Радостно!

Кошка представила, как приходит на работу в ярко-розовых "бермудах" и ядовитой "кислотке" с вырезом до пупа и завистливо вздохнула:

- Везет же некоторым! У нас сурово - юбка до колен, чулки.

Капитан медленно улыбнулся:

- Чулки? Чулки - это здорово...

Кошка встретилась с ним глазами и чтобы отвлечься, прислушалась к общему разговору. Общий разговор меж тем катился по излюбленной колее - а почему же мы все-таки играем?

- В жизни скучно, - говорил Мик, хрустя огурцом. ("Говори за себя" вставка от Арнольда.) - Хочется адреналинчику. А повысить можно по-разному. Геймы компьютерные адреналин повышают? Повышают. Удовлетворение есть? Есть - если выиграешь. Жизненный тонус - ноль. Или вот, к примеру, дали тебе по башке в подворотне...

Улыбка хмыкнул:

- Видно, часто ему в подворотне прилетает!

- Оно и заметно! - поддержала Кошка.

Мик продолжал:

- ...Адреналин? Повысился. Удовлетворение? Есть - если ты мазохист. Жизненный тонус? Нулевой. И что мы имеем в итоге?

- А в итоге мы имеем тебя, Мик, и твои "Зарницы"! - сообщил вновь объявившийся Шустрик. - Будь здоров! Хорошо, что тебя по жизни никто как следует не удовлетворяет!

- А ты зачем на Игры ездишь, Арнольдик?

Арнольд подумал, повел могучим плечом.

- Здесь можно побыть совсем другим человеком.

- А есть еще такая болезнь, - услужливо сообщил Шустрик, - раздвоение личности. Шизофрения называется.

Мик поскреб волосатую шею.

- В свое время знакомые мне такой диагноз и ставили. А потом мне в голову пришла такая интересная мысль: а может, мы-то нормальные, а вокруг одни психи?

- Жить, - сказал Шустрик глубокомысленно, - нужно играя и играть живя.

- Ну совсем-то другим не получается... - с сомнением заметила Кошка.

- Да? - сказал Улыбка. - У меня, например, по жизни очень скверный характер. Просто стервозный.

- У тебя? - неподдельно изумилась Кошка. Улыбка был из тех редких капитанов, которые в случае проигрыша не обзывают свою команду козлами и идиотами, не напрягают демонстрацией своей власти и излишней опекой. Кошка поглядела на потолок, подумала и перегнувшись через стол, спросила:

- А веришь, что я по жизни очень закомплексованная и нерешительная девушка?

Улыбка, подавшийся ей навстречу, беззвучно засмеялся - в полумраке блеснули белые ровные зубы:

- Что девушка - верю!

Кошка перехватила взгляд Арнольда на их сцепленные руки и внутренне ощетинилась - пьяный Арнольд начинал язвить все, на чем фокусировался его взгляд. Но Арнольд, на удивление, промолчал. Выступил обнявший Кошку за плечи Мик:

- Ох, народ, за что же я вас так люблю? Ведь я же вижу в всего несколько раз в году!

- За то и любишь, - сказала Кошка.

И вот они лежали мордой в землю - кто молча, кто вполне внятно матерясь - попасть на "сковородку" после хорошего получасового броска безо всяких происшествий по "надежной" улыбкинской карте...

Кошка лежала там, где ее застал возглас Улыбки - спрятав под себя руки, натянув на голову воротник куртки и одним глазом поглядывая на братьев-сталкеров. Шустрик вертелся, действительно как уж на сковородке, непрерывно ругая Мика, так их уевшего, и время от времени зверски шипел на пытавшегося поднять голову Лоха. Арнольд лежал молча и монументально. Улыбку, упавшего первым, не было видно из-за его мерно дышащей груди... Могло быть и хуже - в конце концов, лежишь на сухой земле, на листьях, черт подери, опять яичники застудишь... И ради того, чтобы полежать мордой в землю на заброшенном комбинате в окружении здоровенных придурков, платишь такие деньги, кидаешь дитя родное, едешь черте куда, наплевав на работу и личную жизнь, и...

- Подъем! - сказал Улыбка, и Кошка одним прыжком оказалась на ногах.

- Все живы? - осведомился севший Арнольд Улыбка, морщась, разглядывал "сковородку" - выжженный круг травы.

- У меня правая рука поджарилась. У Лоха - левое ухо...

- А че?

- Башкой вертеть не будешь, вот че! - разъяснил Шустрик.

- ...рекомендую перевязать. А у Шустрика... - Шустрик, отряхивающий штаны, замер. На лице капитана появилась коварная ухмылка.

- ...обгорело причинное место...

- Кошка, перевяжи! - немедленно сказал Шустрик, расстегивая пряжку ремня. Кошка наклонила голову и стала смотреть с подчеркнутым интересом. Пальцы Шустрика двигались все медленнее...

- Тоже ерзал, как уж на сковородке, - проворчал Улыбка. -Ладно, задница у тебя обгорела.

Лох безуспешно пытался обмотать ухо и краснел от натуги и Арнольд, все еще сидевший на земле, некоторое время наблюдал за ним, потом сжалился:

- Подь сюда, скаут... - и щедрой рукой намотал Лоху на голову белоснежный чепчик. Держась за поясницу, Шустрик бродил вокруг, охами и вздохами демонстрируя свои страдания. Улыбка, орудуя зубами и левой рукой, ловко перематывал правую. Когда она догадалась подойти, осталось только закрепить бинт. Завязать узелок. Кошка осталась стоять рядом - Улыбка вопросительно вскинул глаза, отразившие небо бабьего лета.

- А я, значит, нигде не обгорела?

Улыбка посмотрел на "сковородку".

- Ты - и Арнольд - были на границе круга, - сказал спокойно. -Если хочешь обгореть, в следующий раз падай удачней - в центр.

- Извини, - сказала Кошка, чувствуя себя глупо.

- Нет проблем.

- Эй, Кошка, недовольна? - крикнул Шустрик. - Хочешь, задницами махнемся?

- Мне своя больше нравится.

- И мне тоже, - охотно согласился Шустрик.

Кошка решила не уточнять, о какой из двух возможных идет речь.

- Ну ни хрена себе Мик дает! - восхищался Шустрик. Вертолет кружил над ними уже минут десять, словно пес на поводке: заметят, считай себя покойником. - Вот, где наши сотенки!