Марксизм: не рекомендовано для обучения - Борис Кагарлицкий

Вернемся, однако, к способу производства. О чем идет речь? У нас есть определенные технологии, определенные ресурсы - орудия и средства производства. В зависимости от того, с чем мы имеем дело, разными будут и организация труда, и система управления, и социальная иерархия, которая над всем этим надстраивается. У нас есть работники, которые обеспечивают безбедное существование элиты. Но в одном случае этот труженик будет свободным общинником, подчиненным государственному чиновнику, в другом - рабом, в третьем - крепостным крестьянином, в четвертом - свободным наемным рабочим и так далее. В каждом из перечисленных случаев у трудящегося изымается прибавочный продукт (иначе элита не могла бы заниматься управлением, писать стихи, вести войны, исследовать мироздание). Но способ, которым этот продукт будет изъят, меняется от раза к разу.

Маркс не отрицает то, что изъятие прибавочного продукта в принципе необходимо. Потому что если весь продукт будет распределяться и тут же потребляться, то невозможно накопление, невозможно расширенное воспроизводство, нельзя будет создавать новое оборудование. Часть произведенного продукта должна быть изъята у непосредственного производителя, иначе он просто его проест.

Индустриальное развитие было бы невозможно без достаточно массированного изъятия прибавочного продукта у производителя. Нужно обеспечить накопление средств, нужны конструкторские разработки, нужны не только новые машины, но и соответствующая инфраструктура, не говоря уже о подготовке кадров. Если же мы имеем традиционное аграрное общество, то можно просто проесть все, что вырастет, отложив лишь небольшое количество зерна для нового посева. Хотя еще библейский Иосиф обнаружил, что так поступать нельзя, нужно создавать стратегические запасы.

Иосиф был чем-то вроде министра экономики у фараона и, безусловно, оказался выдающимся менеджером. Гениальным образом он доказал фараону, что его кошмарный сон про тучных и тощих коров предрекал семь неурожайных лет после семи хороших урожаев. Фараон поверил, наделил Иосифа чрезвычайными полномочиями, и тот принялся систематически изымать и складировать зерно.

Легко догадаться, что рыночными методами он бы ничего не добился. Зерно просто не отдали бы: у города и государства не было товаров, которые можно было бы через рынок обменять на зерно, тем более при условии, что это продовольствие годами никто не тронет.

Значит, прибавочный продукт могло изъять только государство - принудительно и централизованно. Власть здесь выступает определенным гарантом стабильности экономической системы и выживания общества в целом. Одновременно она формирует свою иерархическую систему. Надо содержать чиновников, вести учет, наладить работу складов и последующее централизованное распределение. Это разительно отличается от того, что мы находим в западном капитализме, даже - в самых ранних его стадиях.

Маркс называл это азиатским способом производства. Этот термин впоследствии подвергался критике. Но сейчас для нас важна не терминология, а суть вопроса. Мы видим, что аграрные технологии, производительные силы, которые имелись в Древнем Египте, предопределяли совершенно другое поведение участников экономического процесса, чем, например, несколько столетий спустя - в Древнем Риме. Соответственно, другими получались социальная иерархия, структура власти, идеология и культура.

Отсюда следует достаточно принципиальный для классического марксизма вывод о том, что изъятие прибавочного продукта является необходимой формой любого сложного иерархического общества, по крайней мере до тех пор, пока мы не сможем прорваться к качественно новой форме организации человеческого существования. В этом состоит эксплуатация трудящихся. Но каждое общество изымает этот продукт другим способом. В одном обществе продукт можно просто отнять, можно трудящихся обложить налогом в пользу правителя (и у вас получится пресловутый азиатский способ производства), а можно заставить делать отработки в пользу хозяина земли (и получится феодальная система). Можно заставить людей работать бесплатно. И это не обязательно будет рабовладельческий строй. Вот в России 1990-х годов можно было не платить зарплату месяцами, хотя рабство официально провозглашено не было. Капитализм принципиально отличается от других форм эксплуатации тем, что обеспечивает изъятие прибавочного продукта на основе свободного найма, то есть это происходит через денежную систему, через отношения заработной платы. Говоря языком политической экономии, изымается уже не прибавочный продукт как таковой, а изымается прибавочная стоимость.

Это принципиальное отличие капитализма. Если я вырастил часть зерна, а потом у меня какую-то часть забрали, для этого не нужны отношения найма, достаточно отношения существования государственного налога либо феодального принуждения. Если речь идет об изъятии именно прибавочной стоимости, отношения совершенно другие, потому что рабочие, которые производят, грубо говоря, швейные машинки, сами их употребить не в состоянии. Рабочему такое количество машинок, которое он может произвести, самому не нужно. В 1990-е годы, когда зарплату рабочим начали выдавать натурой, произведенным продуктом, это оказалось для трудящихся катастрофой. Ну, что вы будете делать с несколькими сотнями фарфоровых тарелок. Или с башенным краном (а был и такой случай оплаты труда). Один раз на Украине рабочим в качестве платы за труд выдали гробы. Вещь, конечно, необходимая, но это не самая срочная потребность…

Отношения капиталистической эксплуатации - это отношения денежные. Они построены именно на приоритете заработной платы, когда рабочему оплачивают фактически стоимость воспроизводства его рабочей силы. То есть зарплата есть цена рабочей силы. Заработная плата определяется не количеством и качеством произведенного продукта на самом деле, не затратами труда (хотя порой она связана с производительностью сотрудника), а прежде всего стоимостью производства рабочей силы. С этой точки зрения, кстати, нет ничего несправедливого, когда топ-менеджеру платят за легкий труд в офисе денег в сотни раз больше, чем рабочему, стоящему у станка или на буровой. Менеджеру же нужно приходить в офис в дорогом костюме с галстуком от Пьера Кардена и приезжать в контору на «Мерседесе». А какой прок на буровой от «Мерседеса» и карденовского галстука? То, что может казаться вопиющей несправедливостью с точки зрения этики рабочего класса, является совершенно справедливым и правильным с точки зрения внутренней логики капиталистической системы. Другой вопрос, что, как мы уже видели, данная логика не является единственно возможной.

Капитализм

Для Маркса совершенно очевидно, что капитализм - это не просто система, основанная на частной собственности. Это система, которая основана на определенном типе частной собственности и на определенном типе отношений собственника и наемного работника. Частная собственность была уже до капитализма и, быть может, в какой-то форме переживет капитализм. Когда говорится, что частная собственность и капитализм суть одно и то же, это мало похоже на взгляд Маркса.

Итак, дело не только в форме собственности, но во всей системе общественных отношений, частью которых являются и отношения собственности. Докапиталистические системы имели частную собственность, не имея капитализма. Но именно капитализм возводит частную собственность в абсолют, превращает ее в основополагающий экономический принцип и тесно связывает с рынком. Собственность превращается в капитал. Это уже не просто накопленные деньги, а деньги, которые работают, инвестируются. В свою очередь, любые материальные ценности, оборудование, даже люди ценны ровно в той мере, в какой они могут приумножать капитал. Причем приумножение капитала может происходить безо всякого материального прироста. Если акции на бирже подорожали, значит, капитал приумножился, даже в том случае, когда в строй не введено ни одного нового предприятия, не запущено ни одного нового механизма и не внедрено ни одной новой технологии. Точно так же биржевой крах является системной катастрофой значительно большей по своим экономическим последствиям, чем любые цунами и землетрясения, хотя физически ничто не разрушено.

То же относится и к рынку. Слово говорит само за себя - оно достаточно древнее. Но рынок был не более чем местом (и методом) обмена одних товаров на другие. А при капитализме рынок становится универсальным отношением, фундаментальным принципом и в конце концов - идеологией. Товаром становится то, что раньше им не было. Капитал осваивает все новые сферы жизни, превращая их в сферу рынка, превращая в товар то, что им раньше не было. Самое главное, что свободный труд становится товаром. Это принципиальная, революционная новация капитализма: с одной стороны, работник лично свободен, а с другой стороны, человек на рынке труда является товаром.