Достоевский за 30 минут - Татьяна Беленькая

Присел он и скорчился, а сам отдышаться не может от страху и вдруг, совсем вдруг, стало так ему хорошо: ручки и ножки вдруг перестали болеть и стало так тепло, так тепло, как на печке; вот он весь вздрогнул: ах, да ведь он было заснул! Как хорошо тут заснуть: «Посижу здесь и пойду опять посмотреть на куколок, – подумал мальчик и усмехнулся, вспомнив про них, – совсем как живые!..» И вдруг ему послышалось, что над ним запела его мама песенку. «Мама, я сплю, ах, как тут спать хорошо!»

– Пойдем ко мне на елку, мальчик, – прошептал над ним вдруг тихий голос.

Он подумал было, что это все его мама, но нет, не она; кто же это его позвал, он не видит, но кто-то нагнулся над ним и обнял его в темноте, а он протянул ему руку и… и вдруг, – о, какой свет! О, какая елка! Да и не елка это, он и не видал еще таких деревьев! Где это он теперь: все блестит, все сияет и кругом всё куколки, – но нет, это всё мальчики и девочки, только такие светлые, все они кружатся около него, летают, все они целуют его, берут его, несут с собою, да и сам он летит, и видит он: смотрит его мама и смеется на него радостно.

– Мама! Мама! Ах, как хорошо тут, мама! – кричит ей мальчик, и опять целуется с детьми, и хочется ему рассказать им поскорее про тех куколок за стеклом. – Кто вы, мальчики? Кто вы, девочки? – спрашивает он, смеясь и любя их.

– Это «Христова елка», – отвечают они ему. – У Христа всегда в этот день елка для маленьких деточек, у которых там нет своей елки… – И узнал он, что мальчики эти и девочки все были всё такие же, как он, дети, но одни замерзли еще в своих корзинах, в которых их подкинули на лестницы к дверям петербургских чиновников, другие задохлись у чухонок, от воспитательного дома на прокормлении, третьи умерли у иссохшей груди своих матерей, во время самарского голода, четвертые задохлись в вагонах третьего класса от смраду, и все-то они теперь здесь, все они теперь как ангелы, все у Христа, и он сам посреди их, и простирает к ним руки, и благословляет их и их грешных матерей… А матери этих детей все стоят тут же, в сторонке, и плачут; каждая узнает своего мальчика или девочку, а они подлетают к ним и целуют их, утирают им слезы своими ручками и упрашивают их не плакать, потому что им здесь так хорошо…

А внизу наутро дворники нашли маленький трупик забежавшего и замерзшего за дровами мальчика; разыскали и его маму… Та умерла еще прежде его; оба свиделись у господа бога в небе.

И зачем же я сочинил такую историю, так не идущую в обыкновенный разумный дневник, да еще писателя? А еще обещал рассказы преимущественно о событиях действительных! Но вот в том-то и дело, мне все кажется и мерещится, что все это могло случиться действительно, – то есть то, что происходило в подвале и за дровами, а там об елке у Христа – уж и не знаю, как вам сказать, могло ли оно случиться, или нет? На то я и романист, чтоб выдумывать.

Преступление и наказание

«Психологический отчет одного преступления»: история создания и анализ романа «Преступление и наказание»

Август 1865 года. Висбаден. Человек, проигравший в рулетку все что имел, вплоть до часов, «в самом тягостном положении» пребывает в отеле, в маленькой комнатке, за долги лишенный питания и даже света в номере. Его сжигает внутренняя лихорадка. Этот человек – русский писатель Федор Михайлович Достоевский. Лишь недавно он продал права на издание полного собрания сочинений в трех томах и обязался написать для своего издателя Стелловского новый роман за три месяца.

Вырученных денег хватило на то, чтобы раздать долги и уехать за границу, но поход в казино стал роковым: все проиграно…

Достоевский начинает роман с описания своей ситуации: за долги бывшего студента Раскольникова перестали кормить на съемной квартире, грозят выгнать с полицией… Мысли его лихорадочно, болезненно возвращаются к одной и той же теории…

Еще отбывая наказание на каторге, Достоевский задумал роман от первого лица, исповедь преступника. Материал для романа дала ему сама жизнь, а именно – опыт каторги, невымышленные истории людей, встреченных там. Из письма брату (октябрь 1859 г.): «В декабре я начну роман… Не помнишь ли, я говорил тебе про одну исповедь-роман, который я хотел писать после всех, говоря, что еще самому надо пережить. На днях я совершенно решил писать его немедля. Все сердце мое с кровью положится в этот роман. Я задумал его в каторге, лежа на нарах, в тяжелую минуту грусти и саморазложения…» С другой стороны, у романа много литературных предпосылок: «Униженные и оскорбленные», «Записки из Мертвого дома» и «Записки из подполья». Кроме того, материалом для романа послужил неизданный роман «Пьяненькие», который в июне 1865 г. Достоевский предложил А. А. Краевскому для «Отечественных записок». У редакции не было денег, так что роман не взяли. Достоевский находился в трудной ситуации, в нужде. Поэтому ему пришлось в июле 1865 г. заключить договор с издателем Ф. Т. Стелловским, передав ему право на издание полного собрания сочинений в трех томах, да еще и взять на себя обязательство написать большой роман к 1 ноября 1866 года. Тут-то и произошла финансовая драма, описанная выше. Голодный, мучимый беспокойством, писатель начинает роман (тогда еще повесть), имеющий великую будущность в мировой литературе. В сентябре 1865 г. Достоевский предлагает свою новую повесть в журнал «Русский вестник», сопровождая предложение письмом издателю. Выдержка из письма: «Действие современное, в нынешнем году, молодой человек, исключенный из студентов университета, мещанин по происхождению и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шаткости в понятиях, поддавшись некоторым странным, «недоконченным» идеям, которые носятся в воздухе, решил разом выйти из скверного своего положения. Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты. Старуха глупа, глуха, больна, жадна, берет жидовские проценты, зла и заедает чужой век, мучая у себя в работницах свою младшую сестру. «Она никуда негодна», «для чего она живет?», «полезна ли она хоть кому-нибудь?» и т. д. – эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить ее, обобрать, с тем, чтобы сделать счастливою свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках у одних помещиков, от сластолюбивых притязаний главы этого помещичьего семейства – притязаний, грозящих ей гибелью, – докончить курс, ехать за границу и потом всю жизнь быть честным, твердым и неуклонным в исполнении «гуманного долга к человечеству» – чем уже, конечно, «загладится преступление», если только можно назвать преступлением этот поступок над старухой глухой, глупой, злой и больной, которая сама не знает, для чего живет на свете, и которая через месяц, может быть, сама собой померла бы…» Достоевский считал, что сюжет подобного романа можно было почерпнуть из любой современной газеты. Роман «Преступление и наказание» начал свою жизнь в литературе как скромная повесть. Уже потом в роман вошла история семьи чиновника Мармеладова. Название сразу же заявляет двучастную структуру романа: в первой части – предпосылки преступления и совершение самого преступления, а во второй – душа преступника, рассматриваемая в мельчайших деталях, подвергаемая подробнейшему анализу; как именно действует на нее совершенное злодеяние. Постепенно повесть превращалась в большой роман. В первой его редакции повествование идет от первого лица, как исповедь. Однако по мере расширения повести и превращения ее в роман создателю стало очевидно, что форму надо брать новую – изложение от имени автора («Рассказ от себя, а не от него. Если же исповедь, то уж слишком до последней крайности, надо все уяснять. Чтобы каждое мгновение рассказа все было ясно…»). Поэтому первый – полностью готовый! – вариант романа постигла печальная участь – он был сожжен. Работа началась заново…

Весь процесс работы над романом знаком современному читателю (тем, кто интересуется) по дошедшим до нас, изданным трем записным книжкам Достоевского, которые характеризуют три этапа работы автора. Впоследствии все они были опубликованы. В черновиках романа автор то и дело сам задается вопросом: почему Раскольников решился на убийство? У самого Достоевского нет готового ответа, тут важна и работа наших, читательских душ. Идеологически, схематично идея Раскольникова выглядела так: убить одну «вошь» – бесполезное, но богатое существо, чтобы осчастливить на его деньги много хороших, но бедных людей. В процессе работы над романом писатель развивает характер Раскольникова, прививает ему гуманистические идеалы: «Я не такой человек, чтобы дозволить мерзавцу беззащитную слабость. Я вступлюсь. Я хочу вступиться». Но идея убийства из-за любви к другим людям, убийства человека из-за любви к человечеству, постепенно «обрастает» стремлением Раскольникова к власти, но движет им еще не тщеславие. Он стремится получить власть, чтобы полностью посвятить себя служению людям, жаждет использовать власть только для совершения добрых поступков: «Я власть беру, я силу добываю – деньги ли, могущество ль – не для худого. Я счастье несу». Но в ходе работы Достоевский все глубже проникал в душу своего героя, открывая за идеей убийства ради любви к людям, власти ради добрых дел странную и непостижимую «идею Наполеона» – идею власти ради власти, разделяющую человечество на две неравные части: большинство – «тварь дрожащая» и меньшинство – «властелины», призванные управлять меньшинством, стоящие вне закона и имеющие право, подобно Наполеону, во имя нужных целей переступать через закон. В третьей, окончательной, редакции Достоевский выразил «созревшую», законченную «идею Наполеона»: «Можно ли их любить? Можно ли за них страдать? Ненависть к человечеству…» Так, работа над романом приводит самого писателя к пониманию того, что героем движут разнонаправленные сила любви к людям и сила презрения к ним. Сделать Раскольникова праведником или ненавистником? Выбрав лишь в пользу одного, автор нанес бы вред самому роману. И он решает совместить идеи, показав, что в Раскольникове борются два начала либо, как говорит Разумихин о Раскольникове, «два противоположных характера поочередно сменяются». Какой из характеров истинный, ведущий, – решить предстоит читателю. Как и вопрос о финале романа. В одной из черновых тетрадей есть запись: «Финал романа. Раскольников застрелиться идет». Отметим, что если бы героем двигали лишь амбиции Наполеона и он презирал людей как «материал», то застрелиться – был бы выход для него, ибо преступив черту и посмотрев, что за ней – отчаяние, болезнь от совершенного злодеяния, преступник понял, что жить с этим грузом он не может. Но возродиться к жизни возможно, если очиститься через страдание, принять вину, покаяться: «Видение Христа. Прощения просит у народа». При этом Достоевский понимал, что суд народный для Раскольникова мало значит, как и игра с Порфирием. Что касается мук совести, то они долгое время, даже на каторге, у Родиона отсутствуют: он так и не может понять бесценность, божественность любой жизни – и той, что он отнял. Однако финал романа намекает на осознание, на возможность рождения новой личности. Лишь суд Сони Мармеладовой Раскольников принимает и ему отдается, ведь Соня воплощает «все страдание человеческое». Вот почему в третьей, окончательной, редакции романа, появилась запись: «Идея романа. I. Православное воззрение, в чем есть православие. Нет счастья в комфорте, покупается счастье страданием. Таков закон нашей планеты, но это непосредственное сознание, чувствуемое житейским процессом, – есть такая великая радость, за которую можно заплатить годами страдания. Человек не родится для счастья. Человек заслуживает счастья, и всегда страданием. Тут нет никакой несправедливости, ибо жизненное знание и сознание приобретается опытом «за» и «против», которое нужно перетащить на себе». В черновиках последняя строчка романа звучала так: «Неисповедимы пути, которыми находит бог человека». Но Достоевский завершил роман другими строчками, возможно, испытывая сомнения в окончательном обращении Раскольникова к Богу.