Назови меня чужой (СИ) - Волкова Виктория Борисовна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я люблю тебя, Никита… С первого класса люблю…
«Вот это новости, – думаю я, боясь даже пошевелиться. Прости, милая, но я не могу ответить тебе тем же».
Следующие дни проносятся в эйфории. Всему виной драйв от катания на волнах и дикое желание обладать Яной. Как сумасшедшие, мы носимся на серфах, едим жареную на мангале рыбу. Кувыркаемся в постели, как заведенные. А вечерами тянем пино-коладу и лихо отплясываем на пенных вечеринках прямо на морском берегу. Когда спать, если жизнь так интересна, а молодость коротка!
Мы ссоримся лишь в последний день, когда, собирая свой невеликий скарб, Яна предлагает.
– Поедем со мной в Линдос, Никитос. Побываешь на большой греческой свадьбе…
– Кто женится? – приподнимаю саркастически бровь.
– Адриан, мой двоюродный брат. Намечается шикарная туса. Его невеста Олимпия такое придумала… Поедем!
– Нет, – мотаю головой. – Терпеть не могу свадьбы. И никогда на них не хожу.
– Ну, на свою-то хоть придешь? – хохочет Яна, игриво на меня посматривая. Не понимает девочка, какие тучи сгущаются над ее головой.
– А кто тебе сказал, что я женюсь? – вскидываюсь холодно.
– Никогда? – обалдело переспрашивает и застывает на секунду как дурочка с полуоткрытым ртом.
– Никогда, – мотаю башкой и, морщась, добавляю равнодушно. – Пойдем на пляж. Хрена торчать в душном номере…
9
Яна застывает с открытым ртом. Уже, небось, представила себя в свадебном платье и меня рядом. Не вышло, девочка. Птица обломинго прилетела…
– Иди сам, – заявляет категорически. Отворачивает расстроенное личико, прячет глаза, полные слез.
– Как хочешь, – бросаю лениво. Бреду на берег. И почти у самой кромки воды ловлю себя на мысли, что кататься не хочется. Нет куража. Ушел. Испарился от дурацких Янкиных разговоров.
«Кто тебя за язык дергал?» – думаю раздраженно. И, покатавшись пару часов, недовольно бреду обратно. Но там, в моем номере, Яна. А встречаться с ней и говорить не хочется.
Блин! Я предлагал провести весело время и ничего не обещал. Не звал никуда! Так отчего же все эти обиды и страдания? Носилась бы со своей девственностью как с писаной торбой и вручила бы ее какому-нибудь диковатому греку. А мне эти атавизмы на фиг не нужны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Захожу в близлежащую лавочку за пивом. Выбираю еще какие-то чипсы, фисташки. Беру шоколадку для Яны.
«Ни к чему расставаться обиженными. Сейчас приду, потрескаем на дорожку», – размышляю, протягивая несколько разноцветных купюр продавцу.
– Твоя девочка, красавчик, – смеется загорелый лысый мужик, пробивая чек. Поворачиваю голову к окну и замираю, вперившись взглядом в серебристый кабриолет, больше похожий на НЛО. За рулем сидит атлет с длинными курчавыми патлами и довольно смотрит на Янку, спешащую по дорожке. Открывает ей дверцу. И когда моя вероломная подружка плюхается на сиденье, бьет по газам.
– Кажется, твоя милашка встретила парня покруче, – сокрушенно цокает языком продавец.
– Да у меня этих милашек – целый вагон, – усмехаюсь криво.
Но поднявшись в номер, кидаю все свои покупки на побитый журнальный столик. Ложусь на кровать и бессмысленно пялюсь в потолок.
9
Яна застывает с открытым ртом. Уже, небось, представила себя в свадебном платье и меня рядом. Не вышло, девочка. Птица обломинго прилетела…
– Иди сам, – заявляет категорически. Отворачивает расстроенное личико, прячет глаза, полные слез.
– Как хочешь, – бросаю лениво. Бреду на берег. И почти у самой кромки воды ловлю себя на мысли, что кататься не хочется. Нет куража. Ушел. Испарился от дурацких Янкиных разговоров.
«Кто тебя за язык дергал?» – думаю раздраженно. И, покатавшись пару часов, недовольно бреду обратно. Но там, в моем номере, Яна. А встречаться с ней и говорить не хочется.
Блин! Я предлагал провести весело время и ничего не обещал. Не звал никуда! Так отчего же все эти обиды и страдания? Носилась бы со своей девственностью как с писаной торбой и вручила бы ее какому-нибудь диковатому греку. А мне эти атавизмы на фиг не нужны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Захожу в близлежащую лавочку за пивом. Выбираю еще какие-то чипсы, фисташки. Беру шоколадку для Яны.
«Ни к чему расставаться обиженными. Сейчас приду, потрескаем на дорожку», – размышляю, протягивая несколько разноцветных купюр продавцу.
– Твоя девочка, красавчик, – смеется загорелый лысый мужик, пробивая чек. Поворачиваю голову к окну и замираю, вперившись взглядом в серебристый кабриолет, больше похожий на НЛО. За рулем сидит атлет с длинными курчавыми патлами и довольно смотрит на Янку, спешащую по дорожке. Открывает ей дверцу. И когда моя вероломная подружка плюхается на сиденье, бьет по газам.
– Кажется, твоя милашка встретила парня покруче, – сокрушенно цокает языком продавец.
– Да у меня этих милашек – целый вагон, – усмехаюсь криво.
Но поднявшись в номер, кидаю все свои покупки на побитый журнальный столик. Ложусь на кровать и бессмысленно пялюсь в потолок.
11
– У папы через неделю день рождения. В этом году юбилей, между прочим. Не знаю, какие там у тебя обиды на семью. Но отец переживает. А ты, придурок, звонишь ему редко. Домой не приезжаешь. Я не знаю, какая собака тебя за задницу укусила, но папе реально плохо. Он не говорит ничего. Но я и сама вижу. Мне кажется, думает, что ты на него обиделся.
– Дусь, – пытаюсь вставить хоть слово. Но сестрица резко осаживает меня, будто я – Нелька, ее несмышленая дочь.
– Помолчи… – и продолжает со вздохом. – Короче, делай что хочешь, бро, но если ты не приедешь, я лично заявлюсь в Питер и откушу тебе голову. Понял?
– Да, систер, – смеюсь я. И будто выныриваю из душной канители. Напрочь забываю про Яну и свои сны. Да и настроение улучшается, стоило только услышать певучий голос Дуськи. – Я буду. Обязательно. Клянусь.
– Не вздумай съехать с темы, – сурово отрезает Евдокия и тараторит оживленно. Видимо, любит меня, убогого. – Мы собираемся в субботу. В три часа. Не опаздывай.
– Погоди, – останавливаю я сорочий стрекот. – Где празднуем хоть? Дома или на Красной?
– Сезон уже закончился, Никита, – вздыхает сестра. – Эта зима теплая. Уже вместо трасс – сплошное месиво. Мы собираемся дома. У папы. В Филипповке. Сообщи, когда приезжаешь. Я пришлю машину.
– Какие мы важные, – фыркаю довольно. Такая собранная и серьезная Дуська мне нравится. Да если честно, любая нравится! Любимая сестричка моя! – Кто будет? – спрашиваю вдогонку. Чувствую, как, растворяясь, образ Яны все еще маячит за спиной. Постепенно превращается в едва уловимую дымку.
– Все свои, Никитос, – хмыкает строгая Евдокия и, прежде чем нажать на кнопку отбоя, роняет отрывисто. – Ты слово дал. Подведешь, обижусь…
Внутренний циник велит наплевать на всякие обидки, вот только сердце сжимается от нежности и любви к сестре. Такая хорошая девчонка, и какому-то придурку досталась. Мало того, что лет на двенадцать старше, так еще и дружит с Архипом Василиди, Янкиным муженьком. Стараюсь больше не вспоминать о вероломной любовнице. Сам себя накрутил. Дурак. И вывалившись из ванной, улыбаюсь Инночке. За то время, что я принимал ванну, мир изменился. Ушли прочь никчемные воспоминания.
– Поедешь со мной? – интересуюсь между прочим. – У отца юбилей. Заодно со всей моей семьей познакомишься.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})– Когда? – вскидывается она. Смотрит на меня немигающими черными глазищами. Нервно поправляет черные ровные прядки, напоминающие мне паклю.
– В следующую субботу. Успеешь подготовиться…
– Мы же с девчонками в Финку едем. Забыл? – фыркает она. Ей не хочется тащиться со мной в провинциальный город на Юге. И общение с моими родственниками тоже навевает тоску. По глазам вижу. Но спорить или упрашивать не собираюсь. Поженимся, привезу знакомиться. А пока пусть откисает в крутом финском спа. Девочки любят себя потешить массажем и сауной.
