Девочка и Пахан (СИ) - Грез Регина

Не стал ей ничего отвечать, молодая еще, глупая, а, может, просто идеалистка, таких «куриц» я тоже встречал. А ведь я могу тебе очень помочь, Настюш… Другая бы, может, воспользовалась, покаталась бы на машине со мной, приоделась, разжилась золотишком, возил бы тебя на «Верхний бор» по выходным, джакузи и сауна, показал бы красивую жизнь — рестораны, бары, солярии, маникюр. Я, конечно, не олигарх, но нам бы всего хватило и даже без ущерба для моих домашних. Есть у меня кой-какие заначки на такой случай.

А что? Многие так живут. Гаврик вон второй год уже студенточку содержит, приезжает к ней два-три раза в неделю и полный сервис. Душой и телом отдохнул — обласканный, облизанный поехал к своей «старой корове». И все довольны. Дома у них тишь да гладь, и у мужика есть, где напряг сбросить, потискать молодое гладкое тело, выточенное спортзалами и диетой. Девки нынче помешаны на фигуре. Но меня такие «спортсменки» только раздражают, их у Гиены в подвальчике полно, бегут-бегут на своих дорожках, качают пресс, а сами стреляют глазками на потных кобелей рядом. Особенно старые клуши. Не, с такими тетеньками как раз нищие парни-студенты охотно идут на контакт. Каждый ищет легкий заработок. А спортклуб — хорошее место для подобных взаимовыгодных знакомств, там и Гаврик себе подругу нашел.

Я думал о таком раскладе не раз, да вот не попадалась мне еще пригожая кукла, чтобы хотелось одевать и раздевать. А Настенька, наверно, не согласится на подобные игры. Настенька принципиальная и даст только по любви. Хотя бы первый раз.

— Вон там, пожалуйста, сверните в переулок между домами. Нет, во второй проезд, здесь-то у нас все перекопано, опять ремонтируют двор.

Голосок у нее взволнованный, чуть дрожащий — приятный такой голосок, будоражит нервишки, задевает какие-то струнки в душе. Останавливаюсь возле указанного подъезда. Черт! Не охота ее вот так отпускать. А начну куда-то звать — испугаю. А, может, это у нее все напускное — цену себе набивает, хитруля? Решил с другого бока зайти, девчонки про чувства любят.

— Ох, Настена, как же тут изменилось все… Даже не узнать прежний двор. Раньше здесь кругом были деревья и кусты, вон там гаражи стояли, возле них вечно тусовались бомжи. Их местные гоняли, конечно, но не помогало. А у тех частных погребов мы с пацанами играли в пиратов. Видишь, воздуховоды кривые торчат над крышками, мы воображали, что это трубы подводных лодок.

— Там объявления развешали, что эти погреба будут убирать, стоянку сделают на их месте или детскую площадку. Чтобы жильцы заранее все припасы перевезли и сняли замки, кому нужно и трубы забрали.

— А вот это правильно, надо-надо благоустраивать территорию. Нравится тебе этот район?

— Да, очень. Здесь парк недалеко и еще разные скверики. И жилье не так дорого снимать, в центре-то запредельные цены.

«Бедный ты мой, цыпленок! Наверно, на кефире с гречкой живешь, на еде экономишь. А я бы тебя рыбкой хорошей побаловал, тортики-конфетки… И все, что захочешь в пределах разумного».

— Да, район зеленый и тихий. Я скучал по нему первое время, когда перебрался в новостройку.

— А почему отсюда уехали?

— Да вот квартиру новую захотел, с хорошей планировкой, в новом доме. Чтобы большая парковка и закрытый двор. Чтобы чисто было и народишко покультурней.

Почему… почему… Лариска все ныла, что надо переехать подальше от этого бомжатника, будто тут кругом одни нищеброды живут, а дочка гуляет на детской площадке и набирается впечатлений. Я и сам знаю, что в округе несколько древних коммуналок и общаг, контингент соответствующий: старики, алкаши, малообеспеченные семьи с кучей детей, за которыми неохота присматривать, приезжие «азиаты», что снимают тут дешевые «однушки» на десять человек, не всем же так везет с «бизнесом», как ушлому Рафику.

— Здесь много хороших людей, зря вы уж так.

— Что? А… понял. Да, хорошие люди везде встречаются, ты права. Вот я, например… Как думаешь, хороший я человек?

Хлопает глазами, косится на стекло, ишь ты, пугливая козочка, уже сбежать норовит, а вот не тут-то было. Только дядя Володя тебе может дверцу открыть, а мне пока прощаться неохота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я же вас не знаю. А… можно спросить?

— Ух, ты! Прямо как школьница. Ну, давай, рискни.

— Почему вас зовут Пахан? Вы же не бандит.

Вот это она выдала! Я растерялся даже маленько, а потом любопытно стало:

— А вдруг да бандит? Что, страшно? Да шучу я, шучу… А кто тебе сказал, что меня так зовут? Начальник твой? Ты, вообще, откуда это взяла?

— Анатолий Иванович вас увидел в окно и так сказал, ну… вроде «Пахан заявился», только вы ему, пожалуйста, не говорите, что я спрашивала!

«Вот же козлина рыжая! Так меня подставить перед «цыпленком»!» А вслух я тоже посмеялся чуток и даже вполне искренне объяснил, что прозвище мое старое от фамилии образовалось.

— Пашин я, понимаешь? Володя Пашин.

О том, что эта кликуха какое-то долгое время мне вполне соответствовала и даже льстила — «цыпленку», конечно, не следовало знать. Успокоилась, вроде, но опять косится на дверь. Да, отпущу я тебя, отпущу, не суетись, что мне с тобой делать. Лет пятнадцать назад я бы придумал что-нибудь, а сейчас ни к чему. Притом, ты девочка, вроде, хорошая, жалко тебе лапшу вешать на твои маленькие розовые ушки. Ладно, беги уже домой. У дяди Володи дела.

— Спасибо!

— За что это, интересно?

— Вы же меня довезли. Ну, я пойду. До свиданья!

Да, что она меня дразнит — «Спасибо, До свиданья», я ведь могу и устроить новую «случайную встречу», даже, кажется, очень хочу устроить. Но позже. Не так вот сгоряча. И сама пусть пока привыкнет, поймет, что я не быдло, не хам — лезть к ней в машине не собираюсь. А-а, черт! Даже до нутра пробирает, что такое может получиться, давно так не цепляли молодые девки. Наверно, уже бес в ребро тычет, сученок!

Можно попробовать, конечно, пограть, не всерьез, а так, забавы ради — нервишки пощекотать, свои и ее. И даже до конца не доводить. До того самого «конца», что весь уже извелся в штанах. Надо зарулить вечерком в сауну, расслабиться по полной программе. Буду о Настеньке вспоминать, совсем будет хорошо.

Август.

Настя

У меня так сердце билось, когда вышла из машины, думала, на всю улицу будет слышно. Сама не знаю, отчего так разволновалась. Ну, подвез человек по пути, что такого, и тем более он сам в этом районе когда-то жил.

Может, решил проехаться по знакомым дворам, вспомнить молодость. Нет, он, конечно, не совсем старый, но ему, наверно, где-то около сорока лет. Или больше. Я не очень хорошо угадываю возраст по внешнему виду, могу и ошибаться.

А разволновалась оттого, что раньше никто не подвозил меня, да я бы и не села в машину к незнакомому человеку, я же не дура. И с ним сначала хотела отказаться, а потом как-то само собой получилось, что согласилась. Он же старый друг Анатолия Ивановича, я им самсу покупала, приносила кофе. И вид у него не нахальный. Имя очень красивое — Владимир.

Так звали моего отца. Мама всегда к нему обращалась — Володя, Володенька. Она до сих пор плачет о нем, я знаю. Пусть он и не идеальный был человек и они даже чуть не развелись из-за его загулов, но мама его очень любила и прощала все. Кажется, сейчас Владимир — редкое имя, у меня нет даже знакомых, которых так зовут, на курсе, по-крайней мере, не было ни одного. Курс…

И ведь я даже не жалею, что пришлось на заочное перейти. Это надо было еще раньше сделать, хотя меня Вера Павловна уговаривала остаться, даже хотела похлопотать насчет повышенной стипендии. Славная у меня кураторша, обещала меня довести и уйти на пенсию, и так уже больше сорока лет стажа. Скучаю по ее лекциям. Благодаря ей я микробиологию полюбила.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Иногда слушала про истории великих открытий, связанных с бактериями и вирусами, и так жалела, что в медицинский Вуз не прошла. Я всегда мечтала стать врачом. В детстве — ветеринаром, а в старших классах — педиатром. Но мне не хватило двух баллов. Химия меня подвела, я не смогла решить задачу и в опытах что-то напутала. Обидно до слез, зато меня сразу приняли на биологический, в том году почему-то был небольшой конкурс. Ясно почему — специальность биолога не так престижна, как врача.