Отправляем в поход корабли - Михаил Куманин

4 ноября на рейд Поти под флагом командующего эскадрой Л. А. Владимирского прибыл линейный корабль «Парижская Коммуна», впоследствии переименованный в «Севастополь». Его охраняло несколько эсминцев. Люди высыпали на мол и стенку гавани: многие еще ни разу в жизни не видели такого громадного корабля.

Я знал, что командир линкора капитан 1 ранга Федор Иванович Кравченко - опытнейший моряк. Но и ему еще не доводилось вводить свой исполинский корабль в столь тесный порт, как Поти. Можете себе представить, как все мы волновались.

К линкору выслали буксиры наших лучших капитанов С. А. Найдена и Г. Е. Фалько.

Буксир СП-13 под командованием Сергея Анисимовича Найдена видели под Одессой, Севастополем, Керчью, Новороссийском, Туапсе. Под артиллерийским огнем и бомбежками он буксировал баржи с боеприпасами. Вражеские бомбардировщики сбросили на него в общей сложности 240 авиабомб, восемь раз его атаковали торпедоносцы. Высокое мастерство капитана и всей команды сделали судно неуязвимым. 52 тысячи миль прошел тихоходный буксир, доставляя войскам и флоту необходимые грузы. [14]

Превосходным мастером своего дела был и капитан СП-7 Георгий Елизарович Фалько. Под вражеским огнем буксир вводил в севастопольские бухты боевые корабли, привозил защитникам города боеприпасы, продовольствие, горючее.

Забегая вперед, скажу, что СП-7 оставался в Севастополе до последнего дня. Ушел он оттуда уже тогда, когда вся бухта простреливалась противником. Сильно поврежденное судно все же прорвалось сквозь огневой заслон и своим ходом добралось до Поти.

Найден и Фалько и на этот раз прекрасно справились с задачей. Огромный корабль благополучно вошел в порт. Буксиры развернули его носом на выход. Моряки занесли швартовы на носовую бочку и причальные палы.

Командующий эскадрой с восхищением произнес:

- Поистине ювелирная работа. - И попросил меня передать благодарность капитанам Найдену и Фалько.

Стальная плавучая крепость - корабль водоизмещением в десятки тысяч тонн - беспокойный постоялец. Чтобы уберечь его от торпед вражеских подводных лодок, перегораживаем вход в гавань противоторпедными сетями. Усиливаем морские дозоры и воздушную разведку.

Были и другие причины для тревоги. При сильном северо-западном ветре в нашу тесную гавань устремляются огромные массы воды. Возникают сильные течения, уровень воды в порту все время меняется. Моряки это называют «тягуном». Он может сорвать корабли со швартовов и якорей, разбить о причал. Чтобы оградить линкор от случайностей, мы закрепили за ним два сильных буксира. Они должны будут постоянно находиться возле и удерживать корабль на месте, если его начнет сносить.

Предосторожности оказались нелишними. Вскоре мы испытали всю силу коварного тягуна. На море разразился шторм. Ветер и течения так стали «водить» корабли, что никакие швартовы не могли выдержать. Один из крейсеров бросало особенно неистово. Своими швартовами он срезал почти все причальные палы. Массивные чугунные тумбы ломались, как спички. Капитан 1 ранга Марков приказал отдать оба якоря. [15]

Подрабатывая машинами, крейсер много часов боролся с течением и ветром. Специальные команды беспрерывно дежурили у шпилей, то выбирая, то потравливая якорные цепи.

Мы понимали, что, если сорвется со швартовов хоть один корабль, произойдет катастрофа: он может навалиться на другие, повредить их. Особенно беспокоились за линкор. Если эта громада станет игрушкой волн, беду уже ничем не предотвратить.

Капитан 1 ранга Кравченко, узнав о надвигавшемся шторме, загодя привел в готовность машины корабля и сумел хорошо организовать действия закрепленных за линкором буксирных судов. Трое суток моряки боролись со стихией и победили ее.

Страшного напряжения стоила эта борьба нам всем. Люди на берегу с лихорадочной поспешностью восстанавливали срезанные палы и закрепляли тяжелые стальные тросы. Команды буксиров без отдыха несли вахту у машин и лебедок.

Всем доставалось с этим тягуном. Однажды адмиралу Льву Анатольевичу Владимирскому пришлось пойти на большой риск. Во время сильного шторма линкор стало водить с такой силой, что не оставалось надежд его удержать. Тогда Владимирский приказал притопить корабль и посадить его на грунт. Это было смелое решение. Хотя дно под кораблем было тщательно исследовано водолазами, под слоем ила могли оказаться потерянные судами якоря и другие большие предметы, которые могли повредить корпус. Но все обошлось. Притопленный корабль ровно сел на грунт, и никакое течение теперь не могло его сдвинуть. А когда шторм стих, воду из затопленных отсеков выкачали, и линкор снова всплыл.

Сейчас на наших флотах нет линкоров. Эти тяжелые корабли не оправдали себя. Они имели мощное вооружение и прочную броню, но были прекрасной мишенью для авиации и подводных лодок противника. Слишком дорого обходились нам линкоры. Порой казалось, что весь флот существует для того, чтобы обслуживать плавучую крепость, в которой кое-кто готов был видеть олицетворение морского могущества страны. И, пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что [16] все моряки вздохнули с облегчением, когда линкоры навсегда покинули наши базы.

Порты Батуми и Поти принимали все новые корабли. Пришли недостроенные крейсера «Куйбышев» и «Фрунзе», эсминцы, множество малых кораблей и вспомогательных судов. Вместе с главными силами флота переселялись к нам штабы и тыловые органы. Их тоже нужно было где-то разместить, найти хоть какое-нибудь жилье для офицеров.

- Беспокойным стало ваше хозяйство, - посочувствовал нам адмирал Владимирский. - Большая ошибка, что раньше мало уделяли внимания вашей базе.

Да, хлопот у нас хватало. Кораблям нужно топливо, очень много топлива. Во время войны Черноморский флот расходовал ежемесячно десятки тысяч тонн нефтепродуктов. Склад при нефтеперерабатывающем заводе в Батуми уже не мог нас удовлетворить. Да и нельзя все топливо хранить в одном месте. Стоило вражеской авиации разрушить батумский завод и его емкости, как весь флот оказался бы парализованным. Надо было создавать новые топливные склады. Тысячи моряков и местных жителей вырывали в земле большие котлованы и облицовывали их деревом или глиной. От этих хранилищ, каждое из которых вмещало до 10 тысяч тонн мазута, прокладывали трубы к причалам. Танкеры подвозили топливо и перекачивали в котлованы.

Сложнее было с бензином и другими светлыми нефтепродуктами. Для них земляные ямы не годились. Бензин мы хранили в наливных баржах. Пришлись ко двору и плавучие цистерны. Это металлические резервуары емкостью до 50 тонн. Их прямо на воде заполняли горючим и буксировали в пункты заправки кораблей. Загруженные, они почти совсем скрывались в воде и были малозаметны с воздуха. Правда, вначале во время буксировки эти баки вертелись вокруг своей оси, рыскали из стороны в сторону. Мы стали придавать им более обтекаемую форму, скашивая на конус носовую часть, а к днищу приваривали тяжелый киль из швеллерных балок, пустоты между которыми заполняли цементом. Внутри цистерна разделялась перегородками на три отсека. Это улучшило ее остойчивость на волне. [17]