Иди и ищи себе мужа… - Ольга Тимошина

«Так ты, значит, наполовину аргентинец?» – спросила она, не скрывая удивления.

«Так уж получилось, тут нет моей заслуги!» – заскромничал Симон.

Мама часто наведывалась к сыну, а он в свою очередь уже давно подумывал уехать к ней в Южную Америку, поселиться там в одной из шумных квартир Буэнос-Айреса и позабыть, наконец, этот дикий холод севера, нескончаемые дожди и туманы, короткие дни. Однако отец стал старым, он чувствовал себя одиноко, и совесть не позволяла Симону так запросто бросить старика, который вырастил его, чем окончательно восхитил Лайлу. Такая забота о родителях в наши дни была не модной, все старались уехать с родины, изменить жизнь или, как говорилось, начать сначала. Он был не такой как все ее предыдущие мужчины. Симон обладал теми качествами, которые обычно присущи лишь героям любовных романов: внимательность, забота, такт, нежность. Потом вдруг Лайла спрашивала себя: да как она, черт побери, может знать это, ведь все, что между ними было, это 2 месяца Интернета? Но разум тщетно пытался отбросить все сомнения, и она вновь и вновь рисовала себе какие-то образы. «Разве можно быть такой дурой в 40 лет?» – спрашивала она себя.

Они почти все делали вместе, а именно: вместе готовили ужин, потом смотрели телевизор, иногда играли в карты. Только она в Москве, а он во Владивостоке. Из-за разницы во времени они не могли видеться каждый день, поэтому каждое соединение становилось праздником, ожиданием, предвкушением. Общаться с интересным человеком было для нее совсем новым. Ее прежние ухажеры были примитивны, и их явное желание поскорее добраться с ней до кровати, этакий животный инстинкт поскорее овладеть ее телом, эта похоть были отвратительны. Но тут, в силу обстоятельств, ни о какой эротике не было и речи, и Лайла уже сама была готова разорвать на себе одежду и нырнуть куда угодно с ним. С Симоном. Одним словом, Лайла вдруг поняла, что влюбилась, хотя четко осознавала, что с ее стороны это, пожалуй, самый глупый поступок за всю ее жизнь. И было невозможно себе представить, что всего несколько недель назад они даже не знали о существовании друг друга. А может, это и была, как ее называют в книжках, «поздняя любовь»?

Она порхала по грязным московским улицам, возвращаясь с работы, вся светилась в сером офисе, пропахшим бумагой и чернилами станков, она летала над головами безликих прохожих, которые, уперев взгляд в мокрый асфальт, понуро шли по свои бытовым делам. Но у нее уже все было не так. Она жила. Жила и дышала целые сутки напролет. Счастье было такое яркое, что Лайла порой дрожала.

Жизнь при солнечном свете всегда другая, чем жизнь виртуальная. А что если тот самый, кого она придумала себе после часов разговоров в Интернете, на самом деле заурядный, обычный или, еще хуже, такой же, как все ее бывшие? Ей стоило бы подумать, прежде чем нырять так глубоко во все эти переживания и откровения… Но одинокая женщина, прожившая большую часть жизни в тени неприметных, рядовых мужчин, при этом умудряясь позволять им причинять ей боль, либо шарахается от любого проявления счастья на горизонте, либо падает в любовь, снося на своем пути все преграды. Она вот уже который год пыталась завести ребенка, признав полную несостоятельность себя как жены, любовницы или даже подруги. Но ребенок никак не получался. И разве было безрассудством с ее стороны довериться опять, хотя бы лишь для того, чтобы попытаться стать матерью?…

День за днем Лайла привязывалась все больше. Колесо любви, или ее иллюзии, завертелось с бешеной скоростью и автоматически уничтожало все сомнения, стоящие на пути Интернет-знакомства. Приятельницы с работы, видя все эти перемены, шептали ничего не слышавшей Лайле: «Остановись, посмотри, проверь его!».

Зав. отделом предложила помочь, как говорится, пробить его. У этой старой редакторши было столько связей по всей Москве, что она могла и пробить и добить кого угодно. Лайла испугалась. «Они просто завидуют!» – говорила она самой себе, набирая давно заученный номер. Она, по сути, была такой скромной и безропотной женщиной, что, если даже в ней и возникало желание хотя бы спросить паспорт у человека, в которого она была влюблена, то, по ее мнению, этот «нюанс» мог неожиданно убить то чувство доверия, которое, как ей казалось, возникло между ними. Однако сомнения коллег все же растревожили ее. Но как попросить этот самый паспорт, что означало бы для нее просто сказать во весь голос: «Я тебе не доверяю, предъявите документы»?!

Если бы можно было купить себе наглости. Вот так запросто взять и приобрести пару кило или хотя бы грамм 300. Этого не было у нее никогда. Ее просто никогда не замечали: даже если в очереди на кассу она оказывалась первой, обязательно находился кто-то, кто просто вставал впереди нее. Однажды она не выдержала и сказала: «Вы меня не видите, я тут стою!?». Мужчина посмотрел по сторонам, как будто ища, откуда идет голос. И, не увидев ничего (а «ничем» была она), продолжил свои намерения вытолкать ее из очереди. С тех пор она больше не спорила. Многие наступали на ее дорогие туфли, били локтем в живот и даже один раз плюнули на пол, попав на ее сумку. И она как-то смирилась с тем, что ее как бы нет, и не спорила. А тут такое дело – попросить паспорт. «А если через агентство?!» – вдруг осенила ее мысль. Она набрала номер секретаря и дрожащим голосом выложила той все опасения. Однако такая просьба ее ничуть не смутила, и ей пообещали выслать паспорт Симона этим же вечером.

Однако вечером произошло интересное совпадение…

Уже была установлена дата его прилета в Москву. Симон вдруг снова завел разговор о том, где он остановится, и хотя Лайла настаивала на том, чтобы он поселился у нее, тот с большим тактом отказался и предпочел снять гостиницу.

– Да, кстати, – сказал он, – если хочешь помочь мне, то я сейчас вышлю тебе мой паспорт, и ты могла бы найти что-то недалеко от твоего дома, – сказал он.

Паспорт! Ну конечно, паспорт! Симон просто читал ее мысли, и все недоверие Лайлы выветрилось в секунду…

Во входящих письмах ее электронной почты вечером лежало 2 письма. Одно из агентства, другое от Симона. Паспорт на имя Симона, прописка, семейное положение. Не к чему и придраться.

Она наводила красоту в квартире, репетировала блюда, примеряла разную одежду и пробовала прически. Два месяца пронеслись как один миг. До приезда Симона оставались дни.

Он пропал на несколько дней, в связи с какой-то командировкой, где не было связи. Но она верила и была занята приготовлениями, мечтами, ожиданием счастья. Потом он позвонил и сказал: встречай, я вылетаю завтра. Она чуть не сошла с ума и не смогла уснуть. Какие-то магнитные силы лежали между ними, как казалось Лайле, и вот теперь эти силы тянули так, что могли размазать любого, появившегося на их пути.