День рождения (сборник) - Ольга Гедальевна Марголина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Олька, мы всегда знали, что ты отличный организатор не только комсомольцев, но и коммунистов и беспартийных! Коммунисты в будущем, а комсомольцы в моем лице согласны составить тебе компанию в путешествиях по стране и шарику.
— Галка ответила тебе от всех нас. К борьбе за дело боевых подруг 9 «А» класса 218-й школы будь готов!
— Всегда готов!
— А мы будем на полянке зачитывать отрывки из нашего литературного журнал?
— А как же. Еще предлагаю обсудить нашу новую комсогруппу совместную с мальчишками из 219-й школы.
— Про мальчишек не всем интересно. Я знаю, Олька к ним равнодушна.
— Конечно, Галка, я равнодушна. А что в них хорошего, поясни?
— Ну, не скажи, мне нравится Витька Лямин, он живет в доме Толстого, как раз напротив Мирки. Симпатичный парень, высокий, стройный…
— Подтверждаю, высокий, стройный и вежливый. Если попросишь помочь, не откажет.
— Ох, подумаешь, высокий! А на лице ум не просматривается.
— Это мы еще выясним. Во всяком случае, мы хоть нормально будем на мальчишек смотреть, а не как на музейные экспонаты!
Дискуссия про мальчишек была продолжена на полянке у Щучьего озера, куда мы довольно быстро добрались по длинной Озерной улице, которая шла мимо Комаровского кладбища. До этого, правда я показала подругам дом, где мы с Полиной Михайловной жили два лета, он не изменился с тех пор. Озеро оказалось в этот день довольно безлюдным, нам никто не мешал, маленькие дети не визжали, парни не играли рядом в волейбол, и вообще было тихо и благостно. Да и солнышко теплыми лучами грело юные стройные тела не совсем одетых дев.
— Все, девчонки, раскладывайте по тарелкам бутерброды и салат, а вы, Тамара и Нонночка, как самые высокие, вместо мальчишек разливайте напитки. Мама нам дала все-таки одну бутылочку с вином и разрешила ее выпить. Напиваться не будем.
— А помните, как мы встречали Новый год у Инны, пили в первый раз настоящее вино и закусывали любимой докторской колбасой?
— А потом, напившись, все легли на широченную Кочубеевскую кровать и мигом уснули…
— Зато самостоятельно без взрослых встретили Новый год.
— Ладно, крикухи. Предлагаю тост за организатора разных мероприятий, помнящую, что, где и когда надо делать! Ура!
— Только я бы добавила пожелание, чтобы Олька не обижала своими критическими замечаниями кое-кого кое-когда! Например, это она написала «Недругу»:
Она услужлива всегда, всегда сотрет с доски усердно,
Учителю глядит в глаза и поправляет всех примерно.
Урок немецкого идет. Кто вдруг забудет одно слово —
Она уж тут как тут, встает, ответит и садится снова.
А подсказать она боится, ведь будет же учитель злиться.
И потому она сидит, как сом в воде, и все молчит.
— Ладно, исправлюсь. Я уже работаю над собой. Но стишок-песенка про математичку Екатерину Леонидовну не мой, но, кажется, неплохой. Прочитаю по бумажке, а вы подпевайте.
Как у наших у ворот Катя песенки поет:
«Я ль не лучше всех, не красивей всех,
Не румяней всех, не кудрявей всех,
Не ловчее всех, не толстее всех?
Не я ль не люблю тройки?
Не я ли ставлю двойки?
Не меня ли все не любят?
Не меня ли ненавидят?
Меня!!!»
— Если уж пошли стишки про училок, то я прочитаю про историчку Лидию Ивановну:
Наша пуговка сердита: грязь кругом, окно открыто,
Парты вкривь и вкось стоят, стол уехал вдруг назад.
Ох, несчастный мы народ: Пуговка речу ведет.
Выпучив глаза и губы, Пуговка спешит сказать,
Что-де все Хламиде будет вынуждена рассказать.
Но теперь совсем другое — мы и все кругом у нас:
Только дверь она откроет, видит: тихо, чистый класс.
Форточку мы закрываем, не «пробрала» чтоб она.
(Любит, хитрая какая, когда Пуговка больна.)
Мы пальцами на тыкаем и гвоздочки не сдаем,
«Корчму» смехом не встречаем, слово Пуговке даем.
И в музее замечаний мы давно не получаем —
Обещанье мы сдержали — мы музей не посещали!
— Жалко, что Пуговку сменила молодая, но не такая яркая училка. Девчонки, вы ешьте, а то мне от мамы попадет. Ритка, комсорг, давай говори тост!
— Предлагаю выпить за учителей, все-таки они у нас неплохие.
— Пьем, закусываем, а я вам напомню фельетон из журнала про нашего рыжего физика Василия Ивановича, не забыли его?
Звонок. 8 «А» шумным потоком вливается в дверь кабинета. Раздается кашель, чиханье, всхлипывания. Кругом мгла: ничего не видно из-за дыма. Что такое? Дымовая завеса? Новый опыт? Или опять лопнула колба? Нет, просто «Барбаросса» пускает дым из носа. Из разных углов кабинета разносятся стоны: «Мооооожнооо открыыыть фооорточкуу?»
«Нельзя» — отвечает он, закуривая новую папиросу и начиная урок.
— Инночка, а еще ему был посвящен стишок:
Жил на свете Барбаросса,
Любил курить он папиросы,
Всегда вонял его кафтан,
А сам он был большой болван!
Любил он занижать отметки
И к стенкам ставить учениц,
И им, бедняжкам, закон Ленца
Не захотел он объяснить,
Но берегись, тиран вонючий!
Тебе не долго мучить нас!
Мы, Барбаросса, гад ползучий,
Из тебя сделаем «gut квас»!
— Ну, девчонки, все-таки Вася еще неплохой дядька. Не чета Ивану Михайловичу, согласны?
— Да, Иван любит повыпендриваться, чтобы мы с него глаз не сводили. Девчонки из десятого класса говорят, что у них он ведет себя так же. Пытается влюбить их в себя. Кажется, у него уже начался роман с одной ученицей.
— Тамарка, не может быть! Что она в нем нашла? Противный тип. Послушайте, что я про него написала в журнале:
Тиха украинская ночь. Сидит Иван на стуле в классе,
Своей дремоты превозмочь Иван не хочет.
Чуть трепещут черны Ивановы власы,
И глупых учениц умы и старый класс их озаряет.
И вот хохочут все кругом. Вдруг в классе шепот и смятенье.
Иван смеется, и кругом все замерли от возмущенья
И на оскал его глядят. А он души во всем не чает,
Что всех улыбкой восхищает. Он вызывает всех подряд.
Иван готов
