Четыре голоса Тьмы - Дмитрий Напольских

— Изначально ураган был весьма обычным для магического явления такого рода, — я продолжил рассказ, — но потом он резко усилился. К сожалению, Трипкат Солоби проиграл. Мы едва успели спасти ему жизнь. Я успел остановить волну, которая должна была его смыть. Это все, что я смог для него сделать, господин архимаг, — я виновато склонил голову.

— Не вините себя, Людвиг. Многим не удалось бы и этого. Эти ураганы Тьмы, да, так мы их называем, способны задавить магические способности и очень сильного чародея. Вы молодец, что смогли сделать хоть что-то. Продолжайте.

— Вы правы, господин архимаг, колдовать в урагане было практически невозможно. Мне едва удавалось удерживать заклинание света, не хотелось, знаете ли, вплывать во Тьму в полной темноте.

Взгляд архимага неожиданно стал очень внимательным, он словно увидел меня впервые. Я в ответ оглядел его еще раз. Высокий, выше меня на голову, стройный пожилой мужчина. Волосы, несмотря на почтенный возраст, еще сохраняют изначальный рыжий цвет, хотя седых прядей тоже с избытком. Очень цепкий и властный взгляд серых глаз наверняка заставляет трепетать многих. Меня же такими штучками пронять сложно. Я всегда смотрю в глаза собеседнику. Похоже, что архимагу это понравилось.

— Продолжайте, Людвиг, — в голосе Подогайна прозвучало гораздо больше уважения, чем прежде.

Я закончил рассказ. Поведал архимагу про то, как гибли матросы, как сходил с ума капитан. Подогайн лишь равнодушно покивал головой, для него в моем описании не было ничего нового и интересного. Он слегка оживился, когда я заговорил про видения, но ненадолго. Завершил я рассказ упоминанием про Джеркиса.

— Да, интересный паренек, — соглашается архимаг. — Мы за ним обязательно присмотрим. А может и пристроим в Академию, если обнаружатся хоть какие-то магические способности. Только вот с ним пока не удалось поговорить. Он больше отмалчивается. Наверно, от переживаний. А сейчас отдохните. На остров мы прибудем на рассвете. Вы ведь еще не бывали на Дороттайне?

— Нет, господин архимаг.

— Тогда я распоряжусь, чтобы вас разбудили, когда мы будем подплывать к острову. Вам наверняка понравится.

Подогайн подозвал матроса, который отвел меня в каюту. Заснул я моментально. Ночь прошла, к счастью, без снов.

Теневое море, недалеко от острова Дороттайн,

бригантина "Рассветная леди".

2-й день месяца Надежд, год 493-й от В.Л.

Проснулся я самостоятельно. За два часа до рассвета. Прошелся по кораблю и немного осмотрелся. Внутри "Рассветной леди" отличий от погибшего "Луча света" было гораздо больше, чем снаружи. Ценное серебряное дерево, привозимое с дальних западных островов, золотая отделка, шелка и бархат. На столь маленьком судне подобная роскошь смотрелась, на мой вкус, несколько вычурно и вульгарно, но не мне осуждать вкусы архимага.

Господа маги, во главе с самим Шресто Подогайном, изволили спать. Об этом мне рассказал юнга "Рассветной леди" по имени Корсон. В отличие от Джеркиса, он мне совершенно не понравился. Стройный и крепкий темноволосый паренек с потухшим взглядом. Похоже, что радости от своей работы он не получал. Однако он отвел меня на камбузе, где я, наконец, поел. Накормить меня ужином вчера вечером не успели, и проснулся я скорее от голода, чем от чего-то другого.

Где поместили юнгу с "Луча", его местный коллега не знал, а шарить по каютам в поисках Джеркиса мне не хотелось. Вместо этого я поднялся на палубу и стал ждать рассвет.

Предутренняя прохлада обжигала. Насквозь промокший во время урагана плащ я снял еще вечером, и теперь он валялся в каюте. Свою работу он, к счастью, выполнил прекрасно. Камзол и штаны совершенно не пострадали. Остальные же вещи я забыл забрать с "Луча". Мне было совершенно не до этого, да и ничего важного там не осталось.

Не люблю таскать с собой много ненужного хлама. Это сильно отличает меня от любимой сестренки, которая просто обожает разнообразные наряды и побрякушки. Именно поэтому она работает городским магом в Эрине, а я отправился на край света. Она мне так и сказала: "Синий, я бы отправилась с тобой, меня ведь тоже звали на Дороттайн, но боюсь, что ни один корабль не сможет перевезти мой гардероб".

Семейный портрет, как и другие, в самом деле, ценные вещи, был у меня с собой. Оригинал хранится у старого друга семьи магистра Воздуха Варласа Кринтира, у нас же — карманные миниатюры. Искусно выполненные на бумаге и покрытые защитным составом, которому не страшна вода.

Я вытащил свою копию из внутреннего кармана камзола, развернул и подошел к масляному фонарю на борту корабля. На портрете я самый маленький, мне всего двенадцать. Именно тогда, десять лет назад, наша семья собиралась вместе в последний раз. Потом нас пораскидало по всему миру.

Отец умер. Мать постоянно пропадает в экспедициях на северный край мира, куда она каждый год отправляется, чтобы изучать примитивную магию и культуру тамошних народов. Северные варвары ей всегда были ближе родной семьи. Семья отвечала ей тем же. Кроме отца, который до самой смерти любил ее искренне и самозабвенно, невзирая на постоянные экспедиции и достаточно холодное отношение к нему.

Родители на портрете в центре. Между ними — рыжая копна веселья и оптимизма. Моя старшая сестра — Красная. Ее девиз: "Рыжих много, Красная — одна!". Именно с ее подачи мы стали называть друг друга по цветам. Она — Красная, я — Синий, отец — Серый. Прозвище ему не нравилось, но сестренка сумела сделать так, что все окружающие звали отца только Серым. У нее такие штуки всегда получались прекрасно. Настоящее ее имя — Лейла, но даже преподаватели в Академии называли ее Красной. Такая вот у меня сестренка. Дипломированный маг Огня, адепт четвертой ступени. Сестренка… Она старше меня на четыре года, но, тем не менее, мне до сих пор сложно воспринимать ее как взрослого человека.

Я на портрете справа от отца, его рука лежит у меня на плече. Людвиг Крор двенадцати лет от роду довольно высок и крепок, серые глаза упрямо смотрят исподлобья, черные волосы аккуратно подстрижены. Говорят, что я с тех пор не слишком изменился, но внутренне я не могу считать паренька с портрета собой. Что-то мешает мне. Да, на мне синяя рубашка и серые штаны. Именно за любовь к синему цвету, сестра и наградила меня таким прозвищем. Потом оно очень удачно легло на магическую специализацию и пристало ко мне достаточно прочно. Но, к счастью, только в узком кругу друзей и родственников.

В семье Кроров магами были все. Но цельной династии не сложилось. Нас постоянно бросало в разные стороны. Отец был магом Воздуха, однако весьма посредственным, мать (Лейла называет ее Бурой) занималась Землей, я — Водой, сестра стала адептом Огня. А наш старший брат…