Чудотворец наших времен. Святитель Иоанн, архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский - Алексей Солоницын

В классе, где выполнялись домашние задания, Стас сидел за столом позади Мирко и Славко.

– Хромоножка меня заставил наизусть выучить вот этот отрывок, – Мирко ткнул пальцем в книгу – А для чего, спрашивается? Можно все и по книге прочесть, как это и делают священники. Нет уж, я ему прямо скажу, что гундосить, как он, не буду!

– А давай ему что-нибудь устроим, а? – Славко ближе придвинул голову к другу, перед которым хотел выслужиться. – Например, что-нибудь ему подсыплем…

– Касторки?

– Где ее взять? Во, у меня мысль! – он взял коробку с кнопками, лежащую на столе для закрепления географических карт. – Подложить ему в кровать… Вот смеху будет!

– Ты подложишь? – Мирко улыбался хитро, с вызовом.

– Думаешь, струшу? – так же с вызовом ответил Славко.

Мирко оглянулся. Стас сделал вид, что ничего не слышит, пишет, склонившись над тетрадью.

– Сегодня сделаю, когда он в храм уйдет. Он долго молится…

И они ближе придвинули головы друг к другу, продолжая обсуждать задуманное и хихикая время от времени.

Первым решением Стаса было пойти к отцу Иоанну и предупредить. Но следом пришла мысль, что Мирко и Славко быстро вычислят его. Да и могут отменить свой дурацкий замысел. Как тогда будет выглядеть Стас? Обыкновенным доносчиком?

После отбоя опять ему не спалось. И опять он лежал с открытыми глазами, смотря на потолок, по которому скользили тени от ветвей деревьев. Их покачивал ветер, и тени двигались точно живые. Приотворилась дверь, и тени искривились. Стас увидел отца Иоанна. Он обходил спальню так же, как в прошлый раз, молясь и крестя спящих, поправляя одеяла, подталкивая выбившиеся из-под матрацев простыни. Он дошел по кровати Стаса, тот зажмурил глаза, делая вид, что спит.

Отец Иоанн пошел дальше, почему-то прерывисто вздохнув.

О кнопках, подложенных в его постель, он не сказал ни через день, ни через два. Стас подумал, что на глупую затею его враги не решились. Но они так внимательно смотрели во время занятий на священника, что Стас понял – подлое дело все-таки осуществилось.

– Мирко, ты сегодня был очень внимательным на уроке, – сказал отец Иоанн, закончив свое объяснение понятия греха. – Пожалуйста, скажи, какие виды греха ты запомнил.

– Первородный… наследственный… личный, – ответил Мирко, встав из-за стола.

– Цель нашей духовной жизни – научиться видеть свои грехи. Ведь так?

– Да, так, – вяло ответил Мирко, изучающе глядя в глаза отцу Иоанну.

– Вот и хорошо, что главное ты понял. На следующем занятии мы продолжим эту важную тему.

После занятий Стас все же решился пойти к отцу Иоанну в келью.

Робко открыл дверь, услышав разрешение войти.

Келья имела вид самый обыкновенный: рабочий стол, на котором лежали книги, сбоку от стола – кресло, в которое отец Иоанн усадил Стаса. По другую сторону от стола находился аналой с Евангелием и крестом на нем, в красном углу – иконы и горящая лампадка перед ними. И кровать, идеально застеленная. Будто отец Иоанн и не ложился на нее.

– Я ждал тебя, – начал отец Иоанн. – Хорошо, что ты решился.

– Я должен был вас предупредить. но струсил.

Голос Стаса пресекся. Лицо с розовыми прыщиками на лбу и на щеках, которые приносили Стасу столько мучений, перекосилось, он закрыл его ладонью.

– О чем ты, мальчик мой? – спросил отец Иоанн. – Не можешь забыть обиду? Сделал что-то нехорошее в ответ?

– Да! Эти кнопки…

Отец Иоанн немного подождал, пока Стас успокоится.

– Какие кнопки? – так же спокойно, но несколько удивленно спросил отец Иоанн.

– Которые вам подложили! – и Стас показал на кровать.

Отец Иоанн встал, подошел к кровати, провел рукой по тонкому суконному одеялу. Рука наткнулась на что-то острое, и тогда он снял одеяло, и увидел на простыни канцелярские кнопки, лежащие остриями вверх. Он улыбнулся, глянул сквозь стекла очков на Стаса печальными глазами. Через минуту в этих глазах вспыхнули искорки, он улыбнулся уже весело, собирая кнопки в ладонь.

– А здорово придумали ребята! Вот бы мне повертеться пришлось! Похуже, чем от клопов!

Стас тоже улыбнулся, но улыбка вышла растерянная.

– Вы., не ложились… что ли?

– Это неважно, Станислав. Важно, что ты пришел. Значит, разговор о грехе гордыни ты все же решил продолжить, – он повернулся лицом к красному углу и перекрестился. – Вот икона святого Наума. Ты, конечно, знаешь, что он был сподвижником Кирилла и Мефодия. Но, наверное, не знаешь, как он учил закалять душу. Ведь подставить левую щеку, когда тебя ударили по правой, значит вынести оскорбление, тебе нанесенное. Христос вовсе не говорил о поведении в бою, понимаешь? И о смирении перед подлостью тоже не говорил. «Любить врагов своих» – значит заставить их понять свой подлый поступок. Вот в чем дело. А для этого нужно терпение и мужество. Я могу много говорить о смысле слов Христа, но лучше всего, если ты сам задумаешься над вроде бы известными истинами. Святой Наум как раз и говорит об этом. Почитай его, и тогда многое тебе откроется. В том числе и про кнопки.

– Про кнопки?

– Да, и про камень, тобою брошенный. И про кусок хлеба. Про все. Нам с тобой о многом переговорить надо… Слава Богу, для этого есть время. А сейчас давай вместе помолимся. От самой глубины души, чтобы все высказать Ему, Его Святой Матери, всем святым. Из них выберем прежде всего святителя Наума, который нес свет Христов именно здесь, терпя муки, испытывая страдания, но не отступая от дела своего ни на шаг, ни на полшага, ни даже на вот такую малость, как острие кнопки. Повторяй за мной. Только вникай в каждое прошение, в каждое благодарение, в каждое слово. Ну, начнем…

Когда они увидели купол и стены древнего храма, нельзя было не подумать о горнем, высшем…

Непривычно было молиться вместе со священником в его келье. Здесь все выглядело как будто обычно, а оказывается, несло и загадку. Например, почему все-таки кнопки остались в постели? Почему он их не убрал? Неужели вовсе не ложился? Но разве это возможно?

Эта мысль появлялась и исчезала. Он все больше сосредотачивался на молитве, видя, как лицо отца Иоанна становится другим, как его глаза устремляются взглядом куда-то далеко, может быть, в самую дальнюю небесную высь, к Самому Господу. И странно, эта дальняя даль как будто приблизилась, как будто пришла в тесную келью, и будто Господь стал находиться вот здесь, рядом.

Это чувство повторилось и даже усилилось, когда они вместе с отцом Иоанном всем классом поехали в Охрид, в храм святого Наума и его сподвижника Климента.

Когда они вышли из старенького автобуса и увидели купол храма, напоминавший шлем воина, и древние стены, похожие на щит, которым защищал Божью обитель этот воин, нельзя было не подумать о горнем, высшем. Облака, медленно плывшие по небу, словно подхватывали золоченый крест, и он тоже плыл по голубому небосводу.

День выдался погожий, солнечный, и лучи от креста расходились, как Божьи лезвия меча духовного, который держал небесный воин.

Храм стоял на берегу озера, на высокой горе. Отсюда открывался вид на дома с красными черепичными крышами, храмы, могучие стены крепости царя Самуила, голубое озеро, окаймленное горами. По древним каменным ступеням семинаристы спустились к воде.

Горные озера отличаются особенной чистотой, и порой кажется, что само небо опустилось в горах на землю, чтобы люди лучше почувствовали небесную свежесть и чистоту творения Божьего.

Отец Иоанн присел на корточки, ладонью зачерпнул чистую воду и омыл лицо. Семинаристы последовали его примеру.

Сейчас мы предстанем перед святым Наумом. Говорите ему все, что у вас лежит на сердце. Просите, и вам воздастся

– Когда сюда пришел святой Наум, он понял, что для молитвы и бесед с Господом лучшего места выбрать нельзя, – он посмотрел на Славко, который оказался рядом. – Помните, я вам говорил, что Наум вовсе не значит «умный», потому что здесь корень слова вроде бы «ум». Это обманчивое умозаключение. Наум с греческого значит – «утешающий». Неожиданно, правда? И ведь это озеро – как его чистая слеза, пролитая за всех нас. И пусть это не покажется вам странным, потому что многое в нашей вере неожиданно и имеет основой Божественное, тайное, которое надо для себя и для души своей открыть. Понимаешь, Мирко? Открыть! Я не заставляю вас зубрить. Но когда учишь что-нибудь, лучше вдумываешься в смысл написанного святыми отцами. Ну, идемте в храм, сами увидите, как здесь благодатно молиться.

И правда: полумрак храма, горящие свечи, сами стены, от которых исходило нечто не поддающееся описанию, нечто заповедное, тайное, – все это проникало в душу и открывало смысл привычных молитв.

Когда они спустились в нижнюю часть храма, где под сенью покоились мощи святого Наума, отец Иоанн тихо сказал:

– Сейчас мы предстанем перед святым Наумом. Говорите ему все, что у вас лежит на сердце. Просите, и вам воздастся.