Блюз на земляничной поляне - Людмила Толмачева

Луна вдруг пропала, спряталась за большое облако, и стало совсем темно. Смутно угадывались стволы берез, все остальное тонуло во мраке.

Марфа чувствовала внутри себя растущие страх и отчаяние. Еще минута, и она не выдержит – заголосит, завизжит, помчится сломя голову, и кто знает, куда ее занесет, может, в глухие-преглухие дебри, где не ступала и еще не скоро ступит нога нормального человека.

Но что это?! Откуда? Снова поющий голос!

Теперь его отчетливо слышно. Красивый, слегка рокочущий, обволакивающий нежными обертонами, бархатный мужской голос – что-то уж совсем невероятное в ночном лесу.

Подчиняясь инстинкту, она побежала, ничего не видя перед собой, одурманенная чудесными звуками, готовая одновременно смеяться и рыдать, но вскоре наткнулась на какую-то стену. Приглядевшись, сообразила, что это всего-навсего изгородь из длинных жердей, высотой не более полутора метров. Еще не осознавая толком, что изгородь – признак человеческого жилья, она машинально перелезла через нее и двинулась туда, где пел мужчина.

Вскоре показались очертания какого-то жилья.

На холме, среди низких построек: бани, сараев, конюшни – возвышался дом с мезонином. В двух нижних окнах горел свет, одно из них было настежь открыто.

Взбираясь на холм, Марфа тяжело дышала. От усталости, волнения и страха. Да-да, страх, а не радость при виде этой странной лесной усадьбы чувствовала девушка.

Как встретят ее хозяева, кто они, почему живут посреди глухого леса, не разбойники ли какие-нибудь типа тех двоих, с платформы Малинное?

Пять ступенек резного крыльца она преодолела как горную вершину, перевела дыхание и взялась за ручку деревянной двери, висевшей на больших кованых петлях. Удивительно, но дверь была не заперта.

В сенях стояла непроницаемая, пахнущая сухими травами тьма, и Марфа, нащупав правой рукой бревенчатую стену, пошла вдоль нее, чувствуя кончиками пальцев маслянистую мякоть пакли.

Вдруг в черной глубине сеней кто-то завозился, раздалось дробное цоканье чьих-то ног и затем – нежное, похожее на птичий клекот, похрюкивание.

Откуда здесь поросенок? Почему он живет не в свинарнике, а в сенях?

Эти вопросы она задавала чисто формально, для успокоения нервов, в то время как ноги ее продолжали двигаться, а руки – жадно искать дверь, ведущую в дом. Наконец, ее рука наткнулась на выступ наличника, нашарила ручку и что есть мочи дернула.

Войдя в полутемную переднюю, Марфа громко поздоровалась, но ее голос, слабый и неуверенный, утонул в волшебных звуках баритона, исполнявшего какую-то протяжную, но вместе с тем ритмичную песню на английском языке.

Никто не встретил ее, никто не вышел из комнаты, из открытой двери которой лился мягкий оранжевый свет.

В доме, в котором звучит такая музыка и поет такой голос, должны жить хорошие люди, подумала Марфа и шагнула в комнату.

Ее убранство нельзя было отнести ни к деревенскому, ни к современному городскому. Здесь было очень красиво и уютно, как не всегда бывает в богатых и претенциозных домах.

Ощущая на себе ласкающую атмосферу необычного жилища, Марфа медленно переводила взгляд с одного предмета на другой и поражалась вкусу хозяев. Надо быть художником в душе, чтобы создать такую гармонию, причем используя весьма скромные средства. Тут каждая вещь – к месту, не просто верно служит, но и радует взор, создает доброе, спокойное и даже философское настроение!

Конец ознакомительного фрагмента.