После дождя будет солнце - Злата Виноградская

– Ну, Сашке всего тридцать пять, через пару месяцев будет тридцать шесть, для начала, – уточнила Лиза, – а потом… Знаешь, с Сашкой у меня никогда душа не пела. Несмотря на столько лет супружеской жизни…

– А с этим сибирским самородком заголосила да в пляс пошла?

– Ты не поверишь, но иногда мне кажется, что мы с ним знакомы целую вечность: мы смеемся одним и тем же шуткам, поем одни и те же песни.

– Так я и знала, значит, все-таки поете, – шутливо заключила Василиса.

– Я только хотела сказать, что у нас много общего.

– Это хорошо, я что против, что ли? Только, если у Вас столько всего общего, что же вы притормозили-то перед самым главным? Когда постель-то станет общей? А у него-то баба есть? – с сочувствием в голосе поинтересовалась Вася.

– Нет, никого у него нет, – ответила Елизавета. – Нет, то есть, я предполагаю, что в тридцать лет не занимаются онанизмом, это было бы уже слишком. Конечно, есть кто-нибудь для снятия стресса и других отрицательных эмоций, но душевной близости у него ни с кем нет. Это совершенно очевидно.

– И что ты здесь сидишь и болтаешь со мной? Пора что-то делать.

– Васька, ты шутишь? – захохотала Елизавета. – Это действительно смешно.

– Ни капли. Время-то не ждет, подруга.

Глава 3. О чем говорят мужчины…

Сбрось обузу корысти, тщеславия гнет,Злом опутанный, вырвись их этих тенет.Пей вино и расчесывай локоны милой:День пройдет незаметно – и жизнь промелькнет.

– Ну, так и вот, – Артем снял очки и потер глаза, – я на выходные, будучи в увеселительных заведениях…

– Оч-чень интересно, продолжай, – проговорил Славик Козлов, не отрываясь от компьютера.

Утро понедельника в офисе компании было всегда одинаковым: кто-то был свежим и отдохнувшим, а кому-то было о чем рассказать. Некоторые, провалявшись все выходные на диванах, лениво проверяли почту, заглядывали в ежедневники, другие потирали слипающиеся от недосыпа глаза.

Славик Козлов, примерный семьянин, отец двоих очаровательных деток, как всегда в понедельник был свеж и необычайно работоспособен. С самого раннего утра он, не отрываясь, бил по клавишам своего ноутбука, попеременно подключая разноцветные флэшки. Славик был заместителем финансового директора, и, когда предшественник Артема увольнялся, Козлов не без оснований рассчитывал получить повышение и занять его место. В компании он работал уже давно, про всех поставщиков и клиентов знал буквально все, вплоть до клички любимой собаки. Но руководством было принято иное решение. Елизавета Никитина, всегда принимающая кадровые решения единолично, посчитала необходимым внести в работу дирекции больше креатива и новых идей, поэтому финансовым директором и стал Артем Береснев, молодой и амбициозный экономист, предложивший свою стратегию развития направлений продаж и закупок в компании.

– Поскольку я не пил, ибо был на машине, мне в какой-то момент стало очень грустно, – сообщил Артем.

– Кто ж по клубам на своей тачке ездит, пижон ты эдакий? – усмехнулся Козлов. Хотя с Артемом они быстро нашли общий язык, Славка недолюбливал нового начальника, считая его излишне мажорным. Он не хотел признавать наличие у Артема быстрого ума и способности находить нестандартные решения. Тема каким-то шестым чувством предвидел развитие экономической ситуации и всегда предлагал такие меры, которые позволяли их компании быть на голову впереди конкурентов. Хотя разница в возрасте между ним и Козловым была не существенной, всего каких-то пять лет в пользу Славика, честолюбивый зам считал себя мудрее и опытнее, полагая, что он, Вячеслав Козлов, справился бы с руководством финансовой деятельностью компании ничуть не хуже, а наверняка и продуктивнее, нежели выскочка Береснев.

– Грустно мне стало, – пропустив мимо ушей последнее замечание Козлова, продолжал Артем, – и я сел в машину и поехал домой. Проезжая мимо круглосуточного супермаркета я не удержался, зашел и купил бутылку шампанского. Приехал домой, открыл и употребил в одно лицо. Мы с Умкой поругались, она сказала, что собирается провести выходные с мамой. А я решил воспользоваться моментом и пуститься во все тяжкие.

Славик молчал, ожидая продолжения истории.

– И, надо тебе признаться, мне было хорошо, – выдохнул Артем.

– Ты меня пугаешь, – Козлов сделал большие глаза.

– Славка, ты всегда такой правильный, аж тошнит. Как с тобой жена-то живет? – отмахнулся Береснев. – Неужели ты никогда в одиночку не выпивал бутылку шампанского? Под настроение!

– Не-а, – покачал головой Козлов. – Интересно, а у тебя откуда такая страсть к газированным напиткам? По мне так лучше водяры хлопнуть, желудок после этого не болит, по крайней мере. Или это из-за Умки?

– Знаешь, я, наверное, шампанское жалую под настроение, – размышлял вслух Артем. – Вот, помню, приехал я из Африки, и так мне захотелось шампанского, советского, полусладкого, что я купил его в первом попавшемся магазине, и уже в лифте открыл бутылку и из горла стал пить, прикинь?

– Да ты батенька, сам алкоголик, а меня лечить собираешься, – пошутил Славка.

– Мне кажется, это ты меня сейчас лечить взялся. Славка, отвали, и так кошки на душе скребут.

– Может, тебе это… опохмелиться? – сочувственно предложил Козлов.

– Нет, не буду, ибо, – как всегда, чтобы придать значимости своей реплике, протянул Артем, – ибо спортсмены не курят и не употребляют алкоголь. По крайней мере, днем.

– Уважаю, – Козлов дружески похлопал его по плечу.

– Да чего уж там, – слегка покраснев, проговорил Береснев.

– Темка, ты, правда, молодец, – совершенно искренне сказал Славик, отъезжая на кресле от своего рабочего стола. – Молодец, что выкраиваешь время на спорт, на обед не жрешь всякую гадость общепитовскую.

– Да что ты, – отмахнулся Артем. – Как-то на днях Умки не было, у нее спектакль был, она за полночь домой приходит после спектакля, а мне готовить не хотелось. По пути с работы я заехал в супермаркет, купил какую-то жирнющую рыбу горячего копчения, мягкий французский батон и… – он состроил смущенно-извиняющуюся рожицу, – и взял пару бутылок пива. Такой удар по печени сам себе устроил.

– Сломался, да?

– Угу, – вынужденно признался Артем. – Зато на следующий день отрабатывал честным трудом в тренажерке.

Дядя тренер просто озверел, решил, видно, вытрясти из меня все вчерашние холестерины и калории. Я затянулся каким-то специальным поясом, который он мне присоветовал, и выглядел как пчелка.

Он смешно помахал кистями рук, будто это были лапки трудолюбивого полосатого насекомого. Я ему говорю, мол, мне дышать больно, а он мне:

– Тема, не хнычь, упирайся животом в пояс, так штанга легче покажется.

– Береснев, ну ты зверь, – Славка поднял свою кружку с чаем, – за тебя! И за спорт!

Артем кивнул.

– А с Умкой поругались из-за чего? Что-то серьезное? – сделав глоток, спросил Козлов.

– Не знаю сам. Вроде и не ругались мы, – Береснев уткнулся в компьютер. – Аадно, давай работать.

Он действительно не знал, что происходит. Ума, такая близкая и любимая становилась с каждым днем все дальше и дальше. Они ссорились по пустякам, вечерами много молчали. Хотя он продолжал заботиться о ней, они не чувствовали себя семьей. Ему было больно видеть ее, когда она возвращалась с букетами, чуть навеселе. Неужели это ревность? Или он ей завидовал?

Артему часто снился театр. В своих снах он регулярно участвовал в спектаклях вместе с известными актерами, срывал овации, раздавал автографы. Каждый вечер у его гримерки дежурили десятки поклонниц, осыпавших его цветами, признававшихся ему в огромной любви и втайне мечтающих к нему хотя бы прикоснуться или получить его автограф.

Тема мечтал о карьере актера с детства. Как и все играл в школьном театре, а так как способностями к лицедейству обделен не был, то руководитель их труппы предлагал ему главные роли в спектаклях хрестоматийного репертуара. Артем получал удовольствие, пересказывая со сцены монологи вольнодумца Чацкого, прохиндея Хлестакова. Он видел восторженные глаза зрителей и черпал энергию в этом безусловном принятии его таланта. Еще в девятом классе он задумался о поступлении в театральный. Конечно, он осознавал, что необходимо ставить перед собой только реальные цели, что шансов поступить в театральный вуз у мальчишки из далекого сибирского поселка было немного. Но он сделал все, что в его силах, чтобы сделать желаемую цель достижимой. Он отыскал тех, кто смог помочь ему подготовиться к поступлению, и упорно стал заниматься декламацией, танцами и вокалом с частными преподавателями. Свои актерские способности он также практиковал, работая ди-джеем на радио. Как же это было приятно – из эфирной студии объявлять на весь город погоду, отвечать на телефонные звонки в прямом эфире, поздравлять знакомых и незнакомых людей с праздниками, ставить песни по их заявкам! Когда он шел по улицам, люди часто узнавали его, кивали, здоровались, понимая, кто идет им на встречу. Артем купался в лучах славы, и ему хотелось продолжать быть знаменитым и вдобавок стать еще и богатым. Поэтому он и приехал в Москву и сдавал вступительные экзамены в прославленную «Щуку», театральное училище имени Щукина. Не пройдя по конкурсу в театралку, он не отчаялся, и сразу без труда поступил на экономический. Хотя в глубине души, а может быть и не так глубоко, он некоторое время все же продолжал жалеть, что его судьба сложилась именно так. Окончив институт, он стал экономистом, а Ума Сабакина, талантливая выпускница «Щуки», теперь играла в молодежном театре и антрепризах. «Конечно, – рассуждал Артем, – работа в области экономики и финансов была куда более реальным способом обеспечивать свое существование, нежели борьба за место под солнцем в богемной театральной тусовке». Так он себя убеждал, довольно резво поднимаясь вверх по карьерной лестнице. Ему посчастливилось попасть на стажировку в Министерство иностранных дел, где, благодаря своей коммуникабельности, светлой голове, безусловной исполнительности, работоспособности и личному обаянию, он стал вхож в кабинеты самых ответственных руководителей. Поэтому ни для кого не стало сюрпризом, когда сразу после окончания института ему предложили уехать работать в миссию ООН в Африке.