Только между нами (ЛП) - Хейли Оакс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кое–кто разбил ей сердце, – шепчу я. Она думает, что я имею в виду Саймона, но Саймон спас меня, в то время как моё сердце было разбито задолго до того, как появился он.
Маме удается уговорить меня на укладку в последний момент, но я отказываюсь от стрижки. Её хорошо знают в маленьком прибережном городке, в котором мы живем, и она со своими друзьями тратит много денег в местных салонах, достаточно для того, чтобы она смогла записаться в последний момент. Она ведет меня в свой салон, к девушке, которая занимается её волосами, Труди. Я обеспокоена, так как причёска моей мамы не сильно изменилась за последние десять лет. Ей нравится этот стиль, и, хотя он ей подходит, его время уже прошло. Она носит длинное, гладкое каре с широкой чёлкой, а я такое не хочу. Однако Труди оказывается гением. Она сделает такую причёску, которая мне нужна.
Мама усаживает меня в кресло, а сама отправляется бродить по местным магазинам.
– Сделай всё, что сможешь, Труди, – вздыхает она. – С ней сложно, она не хочет стричься или краситься.
Труди смотрит на меня.
– Ну, мы можем сделать всё, что вы захотите.
– Вы обе относитесь ко мне как к ребёнку. Я здесь, я вас слышу, и мне не нужна стрижка.
И с этими словами я распускаю волосы, которые связаны в пучок на верхушке моей головы. Из–за естественного завивания волосы спутались и торчат в разные стороны, как сухая солома.
– Ох, – непроизвольно вздыхает Труди, а затем понимает свою ошибку. – Верно, м–м–м.
Моя мама ушла, и я смотрю на отражение Труди в зеркале.
– Делайте, что хотите, – я закатываю глаза, – если это поможет мне ненадолго избавиться от внимания мамы.
– Отлично, – улыбается она. – Я принесу палитру красок.
Два часа спустя я покидаю салон немного более освежённой. Мне удалось не расплакаться, пока я была там, и я была рада бессмысленной болтовне, которая окружала меня. Труди осветлила мои волосы с помощью фольги, и они стали светлее моего привычного цвета до такой степени, что в некоторых местах были практически белыми. И это заставляет меня чувствовать себя ярче. Она сделала мне чёлку и постригла волосы лесенкой, немного завив их на концах, чтобы придать причёске эффект. Я была довольна. Я выглядела лучше, и мои волосы снова были гладкими. Когда она сняла с меня накидку, я посмотрела на себя в зеркало. Я снова выглядела как человек, даже лучше, и я увидела в зеркале улыбку, которую не видела долгое время.
– Отлично, спасибо, Труди, – я подошла к кассе, чтобы рассчитаться. – Сколько?
– О, – она махнула рукой в мою сторону, – твоя мама уже расплатилась. Она возвращалась, пока мы осветляли тебе волосы.
– Ох, верно, отлично, мне будто снова двенадцать, – я всё равно достала свой кошелёк и оставила ей хорошие чаевые. – Ты чудесный работник, – сказала я. – Чувствую себя на миллион долларов.
– Ты так и выглядишь, – произнесла она. – Надеюсь увидеть тебя снова.
– Спасибо.
Я выхожу и звоню маме, чтобы узнать, где она, и она подъезжает на своём вишнёво–красном «Рендж Ровере», чтобы забрать меня. У мамы есть свои деньги. Несмотря на богатство Мика, она зарабатывает на доме, который мы сдаём в аренду, и на семейном текстильном бизнесе.
– Ох, Софи, ты выглядишь божественно, – она одаривает меня знающей усмешкой, будто чтобы сказать: «Я же тебе говорила». – Ты чувствуешь себя лучше?
– Мне не хочется это говорить, но да. Действительно лучше.
– Хорошо.
Мы приехали домой, в дом, который купили они с Миком. Это огромный дом с пятью спальнями в новом жилом комплексе Литама. Комплекс тоже огромен и содержит сотни роскошных домов различных стилей и размеров, размещённых вокруг царственных зелёных насаждений, пруда и лугов. Это красивый комплекс, и мама с волнением выбирала наш дом из плана, когда он только строился.
В доме есть крытый подогреваемый бассейн, три этажа и пять ванных комнат. У Мика в одной из комнат спортивный зал, другая комната для гостей, которую редко кто–то занимает, а в остальных живём мы. Последний этаж был одной большой спальней, но мы переделали её в так называемую комнату для вечеринок. Там есть зона кино с огромным телевизором и креслами, баром, маленьким танцполом и бильярдным столом. Этой комнатой со времени моего отъезда почти не пользовались, я не была уверена, поднимались ли туда мама и Мик. Мы с друзьями любили её, когда были подростками.
Уже время обеда, когда мы приезжаем домой, и я чувствую запах еды, пока мы идём к кухне.
– Кто готовил? – удивлённо спрашивает мама. Она типичная домохозяйка, и ей это нравится. Она работает и управляет фирмой своей семьи, но её любимое занятие – забота о нас. Мику это в ней нравится, так как его бывшая жена была избалованной богатой стервой, с чем согласен даже Кайл. Она принимала успех Мика как должное, прошла с ним через трудные времена и с каждым годом тратила всё больше денег. У неё был вкус в дорогих вещах, и, в конце концов, ей наскучило быть женой Мика. Они разошлись, но цивилизованно общались ради Кайла. Так что Мику, кажется, нравится мамина забота и опека, чего его бывшая жена не предоставляла.
– Я, – произносит Кайл, поднимая взгляд со стола.
– Ты меня знаешь, любимая, – Мик смотрит на неё снисходительно. – Я не могу и яйца пожарить, не то что соревноваться с тобой на кухне.
Я прохожу на кухню, готовясь к обсуждениям.
– Чёрт побери, – выдыхает Мик, – что случилось с бродягой, которую ты увела сегодня утром? Похоже, где–то здесь была крёстная фея.
– Ха–ха, Мик, – с сарказмом произношу я, – очень смешно.
– Что же, рад видеть, что ты вернулась, Соф. Я предпочитаю, чтобы ты выглядела так, а не как бездомная.
– Ну? – я смотрю на Кайла. – Давай свои остроумные комментарии сейчас, чтобы я могла спокойно поесть то, что ты приготовил.
– Ты собираешься есть? – произносит мама с тихим смешком. – Вау, как всё меняется.
– Слава Богу, – выдыхает Мик.
Кайл смотрит на меня, его голубые глаза встречаются с моими, и он просто улыбается.
– Хорошо выглядишь, Соф, – обычным тоном говорит он.
– Хорошо, – я киваю, – теперь никаких остроумных комментариев, но не жди, что сможешь пошутить позже.
– Значит, наш вечер в силе? – спрашивает он.
– Верно. Я довела себя до полусмерти, и пришло время покончить с этой вечеринкой жалости.
– Боже мой.
– Так что ты приготовил? – спрашивает мама, копошась рядом с Кайлом.
– Чили, – он с сияющим видом смотрит на неё, ожидая одобрения.
– О–о–о, мило, – произносит она, – хороший выбор.
Вскоре мы садимся обедать. Мама и Мик открыли бутылку вина, и мы все выпиваем по паре бокалов. Можно сказать, что они очень рады, что мы оба дома, так как мама упоминала об этом минимум двадцать раз.