Всегда говори «всегда» – 3 - Татьяна Устинова

Почему?

В душе стояла маленькая ледяная крепость, и, наверное, она и была основой того наркотического магнетизма, которым обладала Оксана.

Декан тот, к слову сказать, спился, заработал цирроз и умер…

А ледяная крепость помогала ей трезво смотреть на жизнь, делать карьеру и верить в свою исключительность.

Размениваться не хотелось. Ее любовь должна иметь статус президента, доходы олигарха, внешность кинозвезды.

И тогда ее крепость – нет, не рухнет и не растает, – но хотя бы перестанет быть крепостью и гостеприимно распахнет ворота.

Конечно, она мечтала о любви. Но в большей степени как о благополучии и власти над другим человеком, чем о чувстве.

Чувства – это беззащитность. А значит, не для нее. Она привыкла подпитываться чужими эмоциями, брать из них жизненную энергию – пить кровь, одним словом, – с тем только отличием от вампиров, что жертвы сами выстраивались к ней в очередь.

Вот только все были мелковаты. Бедноваты и страшноваты. Ни один не тянул на главную мечту ее жизни, но Оксана знала – мечты сбываются, даже несбыточные, потому что она – особенная.

Впрочем, однажды она все-таки вышла замуж. Но вспоминать об этом не хотелось…

Ошиблась. Просчиталась. Думала – очередной подарок судьбы, оказалось – злая ухмылка.

Но ничего, это была страница не из ее жизни. Она ее вырвет, уничтожит и забудет. Впрочем – уже забыла… Уже не помнит. Только иногда удивляется – как ее, такую умную и красивую, угораздило…

Утром она критично осмотрела себя в зеркале – место переводчика и референта генерального директора крупной международной строительной компании «Стройком» оказалось вакантно, – и хотелось выстрелить эффектным своим появлением, убить генерального наповал и с любопытством потом наблюдать, как он будет выковыривать стрелы из своего сердца – с мясом и кровью…

Генеральный там, кстати, говорят, ничего себе. С потенциалом и не урод.

Она устроилась в «Стройком» через кадровое агентство и встречалась пока только с секретарем.

Оксана сняла строгий брючный костюм, переоделась в розовый сарафан с открытой спиной и распустила волосы, собранные в строгую «улитку».

Пусть легкомысленно, зато наповал… Дресс-код при такой жаре многое позволяет.

Туфли она решила сменить на босоножки, выбирала долго – белые, серебристые, розовые… Остановилась на золотых – шпилька сантиметров двенадцать. «Как бы на голову выше генерального не оказаться, – с усмешкой подумала Оксана. – Они, генеральные, все Наполеоны. Мелкие, щуплые, но с гонором великанов».

Олигарх класса «С» – называла она таких генеральных.

Оксана тряхнула гривой волос, посмотрела в последний раз на себя в зеркало и осталась довольна.

Заглянул хозяин – пожилой таец, – спросил, когда Оксана расплатится за квартиру. Она заверила его, что деньги будут буквально завтра, а когда дверь захлопнулась, с раздражением подумала, что, какой бы красоткой она ни была, зарплаты в «Стройкоме» на покупку коттеджа с бассейном все равно не хватит, даже если десять лет голодать и ходить в обносках.

Она выпорхнула из комнаты, закрыла за собой дверь, прошла на стоянку и села в красный кабриолет – подарок самой себе.

Движок заурчал сыто и ровно, как объевшийся кот, которого гладит хозяйка. Оксана надела темные очки в пол-лица – ширма, за которой она прятала глаза и душу, – и втопила педаль газа в пол.

Расступитесь все, едет победительница…

И путеводная звезда, и ангел-хранитель, и дьявол-искуситель, все у нее в кармане, все на службе…

К офису «Стройкома» она подлетела со скоростью метеора и затормозила в полуметре от группы европейцев, почтительно разговаривавших с тайцами по-английски.

Европейцы в испуге отпрыгнули от алого капота, тайцы, в силу природной лени, не сдвинулись с места, но побледнели… Когда Оксана вышла из машины, испуг и бледность у тех и других сменились восторгом и восхищением. Она процокала каблуками мимо, чувствуя на себе пожирающие взгляды.

У Барышева было отличное настроение.

Дела шли даже лучше, чем он рассчитывал.

Подрядчики попались толковые, ни со сроками, ни с качеством работ проблем возникнуть не должно. Огорчало только одно – сомнения зама.

Стрельников мужик толковый, надежный, с таким хоть в разведку, хоть в бой, но очень уж осторожный, он отмерял не семь раз – четырнадцать, и все равно не спешил «отрезать», перепроверял, перестраховывался, назначал экспертизы, делал перерасчеты, собирал совещания и выслушивал мнения разных специалистов.

Сергей и сам не любил скоропалительных решений и действий, но скрупулезность и обстоятельность Петра Петровича его иногда раздражали.

И все же Барышев уважал исключительную добросовестность Стрельникова, поэтому убеждал его всегда исподволь, ласково, уговорами, шутками и собственным авторитетом, с которым, что ни говори, Петр Петрович очень считался.

– Вот посмотри, – Сергей разложил на столе чертежи отелей в ортогональной и перспективной проекциях и экспликацию будущих зданий.

Петр Петрович склонился над ними с тем трепетом и почтительностью, с какими всегда изучал любые документы.

– По-моему, решение очень толковое, – как всегда немного издалека и не очень настойчиво начал Барышев, убеждая заместителя в том, что к работе все готово и нет никаких рисков.

Петр Петрович сменил очки на другие, с более сильными диоптриями, и снова склонился над чертежами, которые видел уже, наверное, в сотый раз. Этот этап означал, что первый порог недоверия чертежи прошли. И теперь им предстояло преодолеть еще более вдумчивый и серьезный подход зама.

– Да, похоже, похоже…

Петр Петрович почти бороздил носом по линиям, казалось, еще немного, и он начнет эти линии нюхать и щупать. Над одной из ортогональных проекций Стрельников завис надолго, и Барышев почувствовал нетерпеливое беспокойство.

– Что? Есть сомнения? – Сергей тоже склонился над чертежом и сделал вид, что внимательно его изучает, хотя знал здесь каждый миллиметр, каждую цифру и штрих.

– Не знаю, не знаю… – Стрельниковский палец, короткий и сильный – скорее палец работяги, чем инженера, – уперся в сочленение перекрытий и несущих колонн. – Вот эти опоры меня смущают. Бетон может не выдержать. Не знаю, не знаю… – Он снова склонился над чертежом и забороздил по нему носом, беззвучно шевеля губами.

Этот этап означал, что чертежам грозят перепроверки и экспертизы.

Барышев вздохнул, но его хорошее настроение не испортилось – это же не зам, а золото. С таким хоть отели строй, хоть крепости – века простоят. Только и строиться им предстоит века, потому что расчеты не один десяток лет проверяться будут…