Незванная гостья - Ольга Громыко

Подозвав Смолку, я извлекла из чересседельной сумы кольцо ароматной, копченой деревенской колбасы — свой несостоявшийся ужин.

Отломив кусок длиной с ладонь, я попробовала колбасу и скривилась — уж больно жалко переводить такой отличный продукт на бестолковую тварь. Но другого выхода не было. Злобно плюнув на огрызок, я запустила им в нахальную жабью морду.

Сквара, наученная горьким опытом общения с магами, немедленно скрылась под водой.

Впрочем, уже через несколько секунд она предстала передо мною во всем великолепии, скаля зубы и довольно облизываясь. Домашняя, с чесночком, с молотым кориандром, колбаса определенно подняла меня в глазах сквары.

Второй кусок я кинула на середину омута. Отплыв немного подальше, сквара благосклонно приняла мой щедрый дар и вежливой отрыжкой намекнула на продолжение банкета.

Тщательно рассчитав и укрепив заклинанием траекторию броска, я кинула остаток колбасы так, чтобы тот пролетел над головой сквары и упал прямо за ней.

Гнусная тварь в очередной раз спутала мои коварные планы. Вместо того, чтобы обернуться за колбасой, она подскочила на хвосте, как балерина, и заглотала наживку в воздухе, после чего, изящно шлепнувшись в воду, только что не раскланялась, ожидая бурных аплодисментов.

У меня уже не было сил смотреть на сквару — отчасти из-за самоуверенного выражения, застывшего на ее уродливой морде, отчасти из-за солнца, бившего мне прямо в глаза. Я отвернулась, прикрывая глаза рукой. Стоп!

Торопясь проверить свою догадку, я обежала озеро на 180 градусов. Сквара, как и положено упрямой скваре, немедленно развернулась ко мне «лицом»… долго смотрела, щурясь… пока темные пятна не заплясали в ее утомленных солнцем глазах.

Недовольно рыкнув, сквара отвела взгляд, как девица-скромница, впускающая парня с черного хода.

Луч света, вырвавшийся из моих протянутых и сложенных ладоней, ударил скваре в затылок и, отразившись от щитка, заметался по сторонам, поджигая деревья.

Зараза! Точнее!!!

Я подскочила к самому краю омута, корректируя направление луча.

Сквара визжала и шипела, вздымая хвостом тучу брызг. Вырваться или повернуть голову она уже не могла, спаянная в одно целое с лучом, уверенно бившим в небо над озером.

Воздух на стыке миров дрогнул, помутнел, пошел полупрозрачными волнами, искажая контуры отдаленных деревьев. Солнце превратилось в слепящий отблеск неправильной формы, по озерной глади пробежала хмурая тень от несуществующего облака, небо задрожало и осыпалось мириадом сиреневых искр.

И в этот момент вторая сквара вынырнула у самой кромки омута и, не тратя времени на разговоры, ловко и аккуратно насадилась на меня раззявленной пастью и прожорливой глоткой.

…Омерзительная жижа хлынула в рот и уши.

Набарахтавшись всласть, я вскочила на ноги и, отплевываясь, торопливо протерла глаза.

Я стояла посреди пруда. В каком виде! То, что натекло мне за шиворот, оказалось густой, липкой субстанцией, которая лишь издалека могла сойти за воду. В ней удержались бы на плаву даже куры — настолько вязкой оказалась жижа, наполнявшая пруд.

Первое, что я увидела, когда соскребла с лица пласт грязи, — свои чистенькие, блестящие сапоги, прикорнувшие на берегу пруда. За моей спиной негодующе фыркнула Смолка, чья роскошная грива превратилась в непотребные сосульки, по которым вязко, будто деготь, стекала грязь.

— Еще в пухе нас обвалять — совсем хороши будем, — мрачно сказала я кобыле. — Выбирайся давай… боевая подруга. Нам еще вымыться где-то надо, негоже в таком виде являться за гонораром.

Гонорар нас ожидал давно, да еще какой! Сплошной коридор из людей вдоль главной улицы, живое кольцо вокруг площади с колоколенкой-набатом в центре — что-то вроде высокого деревянного колодца с плоской черепичной крышей, под которой, хорошо видимый в многочисленные прорези-окошки, висел колокол с тянущейся вниз веревкой. У подножия колоколенки, услаждая слух, булькал на раскаленных углях котел с кипящим маслом и ласково улыбался дайн Эразмус, подбрасывая на ладони кошель с золотом.

Из непонятных мне соображений, Эразмус платил всегда и при любых обстоятельствах. Вероятно, не хотел остаться в долгу у чародейки, пусть даже мертвой. Он аккуратно вручал мне уговоренную плату… а затем пытался сделать из меня великомученицу.

Традиционный костер, встретивший меня в первый раз, не оправдал его ожиданий. Я незаметно телепортировалась из пут, когда пламя разгорелось повыше и посильнее.

Топить ведьму тоже бесполезно. В любом мало-мальски крупном озере у нее найдется пара знакомых русалок.

От колесования я избавилась еще проще — споткнулась по дороге к эшафоту, упала и перекинулась обликами с подходящим по размеру бревнышком. Представляю, в какую щепу они его измолотили!

Затем последовали: четвертование, дыба, виселица и плаха со скромным, застенчивым типом в красном колпаке с прорезями для глаз. С легкой руки дайна я коллекционировала казни, как иной травник — лютики.

Нет, я не имела к Эразмусу никаких претензий. Ну что поделаешь, работа у нас такая: я — чародейка, он — священнослужитель. Уверена, он питал ко мне не менее теплые чувства. Но это было уже слишком! Такой наглости я от него не ожидала. Он знал, что без денег я не уеду, и, наученный горьким опытом, решил действовать наверняка.

Ну что ж… Я тронула поводья, Смолка пошла легкой трусцой. Как только я въехала в коридор, он замкнулся за моей спиной и начал втягиваться вслед. Пара копий… три-четыре меча… рогатины… все, как обычно. Хоть бы парочку арбалетов прикупили, что ли.

Хмурая радость на тупо сосредоточенных лицах селян не поддавалась описанию. Я обаятельно улыбнулась собравшейся толпе, помахала рукой, разослала пару-тройку воздушных поцелуев.

Толпа возмущенно засопела.

Цок-цок лошадиные копыта… Теснее круг… Ближе, ведьма, ближе… Подойди, протяни руку…

Моя рука коснулась заветного кошеля… Я увидела, как по лицу дайна расплывается торжествующая гримаса, как он поднимает свободную руку, чтобы взмахнуть ею, и…

— И-и, пошла! — Завопила я, со всей силы врезая острые каблуки в Смолкины бока.

Кобыла рванулась вперед, сделала несколько размашистых скачков навстречу выставленным рогатинам, ликующе заржала и, не пытаясь прорвать кольцо вооруженных мужиков лобовой атакой, взбежала по колокольне, как белка.

Неподкованные копыта разомкнулись пятью острыми когтями, уверенно впившимися в потемневшие бревна, ноги извернулись в суставах и согнулись под немыслимым для лошади углом, черная тварь ловко вскарабкалась по вертикальной стене, гулкой рысью простучала хрустящую черепицу, оттолкнулась от края и распласталась по воздуху в долгом, изящном прыжке, тенью скользнув над головой Эразмуса.

Когда копыта Смолки — уже копыта — коснулись земли, люди с рогатинами остались далеко позади, а шальной галоп с каждой секундой увеличил разделявшее нас расстояние.

Вслед нам полетела трехэтажная анафема.

Отдышавшись, мы со Смолкой еще долго стояли на маленькой полянке у верстового столба с перевернутым указателем.

— Люблю я эту деревеньку, — задумчиво изрекла я, почесывая Смолку за ухом. — Люблю, хоть убей. Может, за это и люблю?