Магия в стиле экстрим - Ирина Веретенникова

Итак, я закрыла крышку и пошла вниз, впереди процессии. Обернуться захотелось в тот момент, когда из-за отвалившегося этажом выше колёсика, пианино начало заваливаться в сторону. Да куда грузчики смотрят? Сейчас инструмент поцарапается о стену, и его передумают покупать! Пока негодование нарастало, моя бывшая собственность опасно накренилась и дрогнула. Я замахала руками грузчикам, да только поздно! Громосткий инструмент стремительно съезжал по ступеням прямо на меня. Деваться на узенькой лестнице некуда, оставалось бежать вниз по ступенькам. Нога предательски подвернулась, и дальше я летела кубарем, а сзади неумолимой чёрной громадой неслось старое пианино. Первой в стену врезалась нерадивая бывшая хозяйка и успела лишь зажмурить глаза в ожидании неминуемого удара. Господи, жить хочется! Помогите, хоть кто-нибудь!

Как через вату доносилась ругань испуганных мужиков, грохот от удара и хруст ломающихся костей, моих, между прочим, костей. Один миг вместил в себя бесконечность ощущений, словно время остановилось. Жизнь растворялась, стремительно утекала из поломанного тела. Остатки опьянения схлынули без следа, и жестокая реальность ворвалась в сознание. Близость неминуемой смерти ошеломила. Любые эмоции затмила одна единственная — жажда жизни. Не думаю, что человеку есть с чем сравнить подобное ощущение, оно оглушительно и всепоглощающе. Большинству из нас такую жажду дано испытать лишь однажды. Между жизнью и небытием остаётся лишь миг, когда отчётливо понимаешь, что же на самом деле важно и ценно. Развеивается самообман, исчезает гордость, злость, гнев. Обиды кажутся глупостью. Лишь бы сделать ещё один вдох, ощутить ещё одно биение сердца, ещё и ещё…

Мама звала откуда-то сверху, топот десятков ног по ступеням, а потом дикие крики голосящих от горя родителей и родственников. Всё это было и в то же время не было. Я решилась открыть глаза и вздрогнула, увидев рядом массивную фигуру незнакомца. Импозантный мужчина лет пятидесяти рассматривал меня, как раздавленного каблуком жука, прилипшего к подошве. Серые глаза резали холодом и презрением, но я вдруг поняла, что лишь его вмешательство отделяло меня от страшного финала.

Стать свидетелем собственной смерти, но при этом всё ещё жить? Возможно ли такое чудо? Яркой вспышкой мелькнуло понимание, что теперь моё существование разделилось на "до" и "после". Я сидела на полу в неудобной позе, как при столкновении с пианино. Вот только ни инструмента, ни стены больше не было. А реальность ли это? Причиной неопределённости, несомненно, оказался нечаянный спаситель. Именно он стоял между мной и смертью, остановив столь трагическую развязку.

Серое, похожее на грязную вату, пространство окружало со всех сторон, отделив от привычного мира. Я пыталась присмотреться, понять, где нахожусь. Но чем пристальней взгляд, тем больше кружилась голова, и сильней терялось ощущение основы под ногами. Тело оцепенело и отказывалось двигаться. Где-то там, словно за кулисами, жил весь остальной мир, время бежало обычным темпом. Но не здесь. Я застряла непонятно где и с кем, не в силах пошевелиться. Мужчина продолжал смотреть с непередаваемым выражением на лице. Не ангел же он, в самом деле? Едва ли небесные создания будут стоять с таким видом, будто случайно откусили яблоко вместе с червяком, да ещё и проглотили. Незнакомец что-то делал с реальностью вокруг, но вот каким образом? И что за странная реакция на меня? Хотя пусть смотрит, как угодно, лишь бы чувствовать себя живой. Великолепное, незабываемое ощущение! Переборов эйфорию от того, что всё-таки дышу, я припомнила, что мужчина — мой спаситель, набралась смелости и произнесла:

— Огромное спасибо за спасение. Не могли бы Вы помочь выбраться…

— Как зовут? — оборвал благодарности низкий голос. Он сковывал колючим холодом, словно сильный мороз, щипающий кожу. Звуки скрежетали, вызывая мурашки по коже.

— Паулина, — ответила я.

В окружении грязно-серого сумрака возвышался человек, который держал мою жизнь в руках. От его воли зависело слишком многое. В памяти неожиданно возник образ сумасшедшей Ларисы. А сумасшедшей ли? Я попыталась снова заглянуть в глаза спасителю, увидеть хоть каплю человеческого сострадания. Но снова столкнулась с холодным взглядом и, преодолевая оцепенение, втянула голову в плечи.

— Буду очень признательна, если Вы спасете меня, как это правильно сказать, до конца, — тонко намекала я.

— Что ты готова сделать, чтобы остаться в живых?

— Да что угодно, — воскликнула я, — а этот вопрос ещё открыт?

Можно возмущаться, покрутить у виска, заподозрить обман, отказаться, в конце концов. Много чего можно сделать, сидя на диване перед телевизором и рассуждая с умным видом про жизнь. Но только не в моей ситуации, когда собственная смерть промелькнула перед глазами, почувствовалась ледяным прикосновением к душе и теперь стояла за спиной в ожидании. Предельно ясно и отчётливо в ушах звучал отвратительный звук ломающихся костей. Воспоминание, как жизнь стремительно угасает, перекрывало любые доводы и сомнения. На самом деле, страшнее этого ничего нет.

Мужчина приблизился вплотную и протянул руку к моему лицу. Первым порывом было отпрянуть, но я не смогла. Он выпрямил указательный палец с острым ногтём и чиркнул по щеке. По коже поползла капелька крови. Странный незнакомец осторожно прикоснулся к ней кончиком пальца и зашипел от боли. Кровь дымилась и въедалась в его плоть, словно кислота. Вытащив из кармана платок, мужчина быстро и тщательно обтёр палец, при этом морщась и ругаясь сквозь зубы. Он потряс головой и, как ни в чём не бывало, произнёс:

— То, что нужно.

— Извините, что прерываю, но как быть со мной? — волновалась моя неугомонная натура.

Зависнуть между жизнью и смертью, потерять контроль над телом, очутиться во власти явно не совсем вменяемого незнакомца — это не располагает к спокойствию и умиротворению. Эйфория быстро улетучилась и теперь я находилась на волоске от истерики.

— Займёшь место моей ученицы, — сверля глазами, сообщил мужчина.

В туманном пространстве он выглядел единственной незыблемой фигурой. Я перестала отвлекаться на окружающую серость и сосредоточилась на спасителе.

— А что случилось с предыдущей?

— Она отчислена за неуспеваемость, если так можно выразиться.

— Спасибо, что Вы так хорошо ко мне относитесь, хотите взять в ученицы, но может не надо? Давайте Вы просто отпустите домой, а? Я немного старовата для студентки.

— С чего ты решила, что я к тебе хорошо отношусь? — хмыкнули довольно грубо.

— Вы меня спасли, точнее, почти спасли. Предлагаете учить.