Око Озириса - Ричард Фримен

— Однако, судя по тому, что вы здесь гуляли на досуге, когда мы встретились с вами, ваша практика должна быть не слишком утомительна, — добавил Торндайк — Она вся, должно быть, сосредоточена в этом районе?

— Да, — ответил я. — Мои пациенты по большей части живут на расстоянии полуверсты от амбулатории. Ах, да, я вспомнил об одном очень странном совпадении! Мне кажется, оно должно заинтересовать вас.

— Вся жизнь состоит из странных совпадений. Только литературные критики удивляются им. Но расскажите, в чем дело?

— Оно связано с одним случаем, о котором вы говорили в госпитале, года два тому назад. Вы говорили об исчезновении человека при весьма таинственных обстоятельствах. Этого человека звали Беллингэм. Вы помните?

— Египтолог? Да, я хорошо это помню. В чем же дело?

— Брат его — мой пациент. Он, живет в Невиль-Коурт со своей дочерью, и мне кажется, что они так же бедны, как церковные крысы.

— Да? — сказал Торндайк. — Это очень интересно. Они, видимо, внезапно потеряли все свое состояние. Если я не ошибаюсь, его брат жил в собственном, довольно большом особняке?

— Да, совершенно верно. Я вижу, что вы помните все, связанное с этим делом.

— Дорогой мой, — воскликнул Джервис, — Торндайк никогда не забывает подобных вещей. Он ведь нечто вроде судебно-медицинского верблюда. Проглатывает сырьем различные факты как из газет, так и из других источников, а потом, в часы досуга, мирно пережевывает их. Удивительная привычка! Стоит какому-нибудь факту появиться в газетах или в суде — Торндайк целиком проглатывает его. Потом все как будто замирает и забывается. И вот через год, через два, это дело опять всплывает наружу, но уже в новой форме, и к величайшему нашему удивлению оказывается, что Торндайк успел уже его разобрать. Недаром за этот промежуток он не раз пережевывал свою жвачку!

— Вы видите, — сказал Торндайк, — мой ученый друг любит смелые и сложные метафоры. Однако, по существу, он прав, несмотря на свои туманные выражения. Впрочем, сначала вы выпьете чаю, а потом расскажете нам подробнее о Беллингэмах.

Продолжая беседовать, мы подошли к квартире Торндайка. Войдя в обширную, красивую, обшитую панелями комнату, мы застали там небольшого человечка, аккуратно одетого в черное, расставлявшего на столе чайные чашки. Я посмотрел на него с любопытством. Он мало походил на слугу. Что-то странное было в его внешности. Его спокойная, полная достоинства манера держать себя и серьезное, умное лицо заставляли думать об интеллигентной профессии и только ловкие, проворные руки обличали в нем умелого слугу.

Торндайк задумчиво посмотрел на поднос с чашками и потом взглянул на своего слугу.

— Я вижу, вы поставили три чашки, Поультон, — сказал он. — Каким образом вы узнали, что я приведу к чаю гостей?

В ответ на это маленький человечек приятно улыбнулся, как-то странно сморщив свое лицо.

— Я случайно выглянул из окна лаборатории, в то время, как вы повернули за угол, сэр, — сказал он.

— Как это просто! — сказал Джервис — А мы-то надеялись, что тут скрывается что-то загадочное, чуть ли не телепатическое!

— Простота — душа совершенства, сэр, — возразил Поультон, оглядывая чайный прибор, чтобы убедиться, не забыл ли он чего-нибудь и, высказав свой удивительный афоризм, бесшумно скрылся.

— Возвратимся к делу Беллингэма, — сказал Торндайк, налив нам чаю. — Не узнали ли вы каких-нибудь фактов, касающихся заинтересованных лиц, — таких, конечно, о которых вы могли бы нам поведать?

— Я узнал две или три вещи и уверен, что сообщив их вам, я никому вреда не причиню. Я узнал, например, что Годфри Беллингэм, мой пациент, внезапно потерял все свое состояние приблизительно ко времени исчезновения его брата.

— Это действительно странно, — сказал Торндайк. — Понятнее было бы, если бы произошло обратное. Почему он мог вдруг обеднеть? Впрочем, может быть, он получал от брата регулярное пособие?

— Нет, вот это именно и поразило меня. Мне кажется, что в этом деле есть какие-то странности и юридически оно очевидно запутывается. Возьмите хотя бы завещание. С ним много приходится хлопотать.

— Добиться утверждения вряд ли они могут в настоящее время, — заметил Торндайк — Ведь несомненных доказательств смерти не имеется?

— Конечно. Но это только первое из затруднений. Другое заключается в том, что в самом тексте завещания есть какой-то роковой дефект. Какой именно — сейчас я не знаю, но надеюсь рано или поздно узнать. Кстати, я упомянул уже о том, что вы интересуетесь этим делом, и мне кажется, что Беллингэм не прочь был бы посоветоваться с вами, но только у бедняги нет денег.

— Это нехорошо для него, особенно, если у других заинтересованных лиц они имеются. Судебная процедура требует денег, и закон не считается с тем, что у какой-нибудь из сторон их не оказывается. Да, ваш пациент может оказаться в плохом положении. Ему необходимо с кем-нибудь посоветоваться.

— Я не знаю, кто бы ему мог дать совет.

— Не знаю и я, — сказал Торндайк. — Богаделен для неимущих истцов нет, а по общему правилу, только лица со средствами могут обращаться в суд. Конечно, мы могли бы ему помочь, но для этого надо хорошо знать и его, и все обстоятельства дела. Ведь он, может быть, отъявленный негодяй?

Я вспомнил странный разговор, который я случайно подслушал. Мне очень хотелось бы узнать мнение Торндайка, но передавать этот разговор я не считал себя вправе. Я ограничился поэтому только общими своими впечатлениями.

— Он не похож на негодяя, — сказал я, — но, конечно, я не знаю его. Лично на меня он произвел скорее благоприятное впечатление, чего я не могу сказать про другого.

— Кто этот другой? — спросил Торндайк.

— Ведь есть еще один человек, имеющий отношение к этому делу, не правда ли? Я забыл его имя. Я видел его там, и вид его мне совсем не понравился. Мне кажется, он хочет к чему-то принудить Беллингэма.

— Барклей знает об этом больше, чем говорит, — сказал Джервис — Надо посмотреть в газетах, кто этот незнакомец. — Он взял с полки большую кипу газетных вырезок и разложил их на столе.

— Посмотрим, — сказал он, водя пальцем по указателю. — Торндайк собирает все факты, из которых что-нибудь может выйти. А с этим, я знаю, у него связаны особенно большие ожидания. У него какие-то кровожадные чувства: он надеется, что в один прекрасный день голова пропавшего найдется в чьей-нибудь мусорной яме… Вот, нашел! Имя другого — Хёрст. Он, видимо, двоюродный брат; в его доме в последний раз видели живым исчезнувшего человека.

— Значит, вы думаете, что Хёрст в чем-то здесь замешан? — спросил Торндайк, просмотрев отчет.

— У меня такое впечатление, — возразил я, — хотя, конечно, я ничего не знаю.

— Так вот, — сказал Торндайк, — если вы услышите о том, что делается, и получите разрешение об этом говорить, мне будет очень интересно узнать, как подвигается это дело. И если по какому-нибудь вопросу понадобится мое неофициальное мнение, я не откажусь дать совет, и думаю, что ничего плохого от этого не будет.

— Конечно, ваш совет будет чрезвычайно ценным, если другие заинтересованные лица обратятся к адвокату, — сказал я, а потом, после небольшой паузы, спросил: — Вы много думали над этим делом?

— Нет, — задумчиво ответил он. — Не скажу, что много. Я довольно внимательно изучал его, когда впервые эта заметка появилась в газетах. И с тех пор я иногда думал над ним. Джервис говорил уже вам, что у меня создалась такая привычка: я пользуюсь случайными часами досуга, например, ездой по железной дороге, — для построения различных теорий, способных объяснить какой-нибудь факт в подобного рода таинственных делах, которые мне попадаются под руку.

— Есть у вас какая-нибудь теория, объясняющая факты этого дела? — спросил я.

— Да, у меня есть несколько теорий, — одна из них кажется мне наиболее правдоподобной. И теперь я с большим интересом ожидаю новых фактов, чтобы проверить свои построения.

— Не стоит и пробовать выкачать из него что-нибудь. Он снабжен каким-то информационным клапаном, который открывается только внутрь. Вливать вы можете сколько угодно, но обратного движения не получите.

Торндайк усмехнулся.

— Мой ученый друг в сущности прав, — сказал он. — Видите ли, в любой день ко мне могут обратиться за советом по этому делу, и в таком случае я окажусь в глупейшем положении, если уже заранее выскажу свое мнение во всех подробностях. Но мне хотелось бы знать, что думаете вы и Джервис об этом деле на основании газетных сообщений.

— Ну, вот! — воскликнул Джервис — Что я вам говорил: он хочет высосать наши мозги.

— Что касается моего, — сказал я, — то едва ли высасывание даст хоть что-нибудь, кроме чистого нуля. Поэтому я отказываюсь в вашу пользу. Вы адвокат в полном расцвете своей деятельности, а я ведь только районный врач.