Севастопольские акации - Сергей Мартьянов

«Кто был, тот не забудет, кто не был, тот побудет», — вспомнил я слова, нацарапанные на скале. Но там было совсем другое...

Итак, я сидел за решеткой в каких-нибудь пяти минутах ходьбы от Дашиного дома. У меня не оставалось теперь даже тех двух суток. Не успеешь даже съездить на Учкуевский пляж и понырять с подножия памятника затопленным кораблям. И все из-за придирчивого мичмана! Вместе с ним я проклинал и Дашу с ее художественной самодеятельностью. Мне казалось, что это тот самый мичман и что сейчас они танцуют в Матросском клубе и злорадно хихикают надо мной. И он уже не наступает ей на ноги. С этой мыслью я и заснул, смертельно усталый и потерявший всякую веру в справедливость.

На следующее утро меня неожиданно вызвали к коменданту.

— Это про вас, товарищ Рябинин? — спросил он и протянул мне «Комсомольскую правду».

На четвертой странице был напечатан мой портрет и большой очерк под заглавием «Поединок». Да, это было про меня. И как мне помог козел, и как я бежал за нарушителем, и как скинул сапоги — все точно. И даже о том, что я получил отпуск и поехал в Севастополь к невесте по имени Даша. Ишь ты! Наверное, капитан Замашкин об этом рассказал, не такой уж он, оказывается, сухарь. Только напрасный труд...

— Так точно, обо мне, — говорю и аккуратно кладу газету на стол. — Только никакой невесты у меня в Севастополе нет.

Но комендант пропустил мимо ушей мое угрюмое заявление.

— Что же вы молчали? — сконфуженно проговорил он. — Мы ведь не знали...

— А я тоже не знал.

— Вы свободны, товарищ Рябинин.

Вижу, ему страшно неловко передо мной. Жаль, что еще того мичмана здесь не было! Молча взял ремень, папиросы, спички, заправился и козырнул:

— Разрешите идти?

— Идите, да в следующий раз не попадайтесь.

...Поднялся я на третий этаж решительно. Сейчас выскажу Даше все, что думаю о ней и ее ухажере. Верну письма, фотографии и — прощайте, гражданка Захарова!

Постучался., Открыла сама Даша. Изумленно взглянула на меня и просияла.

— Петя? Приехал!

Стоит смотрит на меня и руки к груди прижимает. Косы уложены на голове венцом, узким платочком повязаны, и лицо чистое, светлое, как у русской боярышни.

— Приехал, — говорю. — Не ждала?

— Нет... Как же тебя отпустили?

— Да уж так... — ответил я мрачно. — А ты не на работе?

— Как видишь.

— А почему?

Усмехнулась одними глазами и сказала негромко:

— Выходная сегодня. Ну, проходи.

Прошел в коридор, поставил на пол чемодан, оправил под ремнем гимнастерку, как перед комендантом.

А Даша улыбнулась еще раз и провела ладонью по моему лицу.

— Милый, приехал...

Отнял я ее руку и отвернулся:

— Не надо.

И злюсь еще больше, потому что никак язык не повертывается спросить о мичмане.

А она вдруг как засмеется! Стоит и хохочет. Я растерялся.

— Ты что, — спрашиваю, — Даша?

— Глупенький мой... обиделся. Только я ни в каком клубе не выступала и ни с каким мичманом не танцевала. Это я тебе просто так написала, чтобы не забывал... Не сердишься?