Игра Эндера - Орсон Скотт Кард

Отец приказал двери открыться и встал из-за стола.

– Я разберусь, – сказал он. – Ешьте.

Все остались на месте, но есть никто не стал. Через несколько минут отец возвратился в столовую, подошел к матери и увел ее с собой.

– Ты в большой глубокой луже, – сообщил Питер. – Они пронюхали, что ты сделал с этим Стилсоном, и собираются загнать тебя в тюрьму на астероиды.

– Мне только шесть, идиот. Я несовершеннолетний.

– Ты Третий, жаба. У тебя вообще нет прав.

Вошла Валентина. Растрепанные со сна волосы окружали ее лицо, словно нимб.

– А где папа и мама? Я сегодня слишком больна, чтобы идти в школу.

– Еще один устный экзамен, да? – развеселился Питер. – А знаешь, как «устный» по-латински? Оральный.

– Заткнись, Питер, – вяло огрызнулась Валентина.

– Ты должна расслабиться и получать удовольствие, – ответил Питер. – Ведь могло быть хуже.

– Не знаю, куда уж хуже.

– Это мог быть анальный экзамен.

– Ха-ха, – ответила Валентина. – Так где все-таки папа с мамой?

– Беседуют с парнем из МФ.

Инстинктивно она сразу повернулась к Эндеру. Ведь столько лет они ждали: придет кто-то и скажет, что Эндер прошел, что Эндер нужен.

– Да, да, посмотри на него, – сказал Питер. – Но ты знаешь, это ведь могу быть и я. До них могло дойти наконец, что из нашей семейки я самый лучший. – Питер был явно задет, а потому, как обычно, превратился в настоящую язву.

Дверь распахнулась.

– Эндер, – позвал отец, – пойди-ка сюда.

– Извини, Питер, – поддразнила Валентина.

Отец покачал головой:

– Дети, это не повод для шуток.

Эндер поплелся за отцом в прихожую. Когда они вошли, офицер Международного флота встал, но руку Эндеру не протянул.

Мать нервно крутила на пальце обручальное кольцо.

– Эндрю, – начала она, – вот уж никогда не думала, что ты способен затеять драку.

– Этот мальчик, Стилсон, сейчас в больнице, – продолжил отец. – Ты хорошо над ним поработал. Бить человека ногами, Эндер… Не думаю, что это было честно.

Эндер покачал головой. Он ожидал, что по поводу Стилсона придет кто-нибудь из школы, но уж никак не офицер флота. Все оказалось куда серьезнее, чем он рассчитывал, однако другого выхода у него просто не было.

– Молодой человек, можете ли вы как-то объяснить свое поведение? – спросил офицер.

Эндер снова покачал головой. Он не знал, что ответить, боялся быть откровенным, боялся, что его слова покажутся еще более чудовищными, чем действия. «Я согласен на любое наказание, – подумал он. – И давайте покончим с этим».

– Мы готовы рассмотреть смягчающие обстоятельства, – сказал офицер. – Но, должен заметить, вы проявили себя нелучшим образом. Пинать в пах, бить ногами по лицу, по телу, когда он уже валялся на земле… Все выглядит так, будто вы получали удовольствие. Будто вам нравилось.

– Это не так, – прошептал Эндер.

– Тогда почему вы это делали?

– Там была его банда, – попытался объяснить Эндер.

– Ну? И это вас оправдывает?

– Нет.

– Объясните, почему вы продолжали его бить, причем ногами. Ведь вы уже победили.

– Когда я сшиб его, то выиграл лишь первый бой. А я хотел выиграть и все остальные, тут же, на месте, чтобы меня оставили в покое.

Эндер ничего не мог с собой поделать: ему было слишком страшно, слишком стыдно за себя, он пытался сдержаться, но снова зарыдал. Он не любил плакать и плакал редко, а теперь – меньше чем за сутки – уже в третий раз. И каждый следующий раз был все хуже. Расплакаться перед матерью и отцом, перед этим военным – это просто ужасно.

– Вы забрали у меня монитор, – всхлипнул Эндер. – Я должен был позаботиться о себе!

– Но ты мог бы попросить помощи у кого-то из взрослых… – начал отец.

Вдруг офицер встал, пересек прихожую, подошел к Эндеру и протянул ему руку:

– Мое имя Графф, Эндер. Полковник Хайрам Графф. Я заведую начальным обучением в Боевой школе в Поясе астероидов. Я пришел, чтобы пригласить тебя поступить в эту школу.

После всего…

– Но монитор…

– Последняя стадия тестирования – то, как ты поведешь себя, если забрать монитор. Мы не всегда прибегаем к такому, но в твоем случае…

– И он прошел? – Мать скептически посмотрела на Граффа. – Прошел, отправив другого мальчика на больничную койку? А что бы вы сделали, если бы Эндрю убил его, – дали б моему сыну медаль?

– Не так важно, что он сделал, миссис Виггин, важнее – почему. – Полковник Графф протянул ей папку, набитую бумагами. – Здесь все, что требуется. Ваш сын получил «добро» Отборочной комиссии Международного флота. Конечно, у нас есть ваше письменное согласие, полученное в тот день, когда подтвердили зачатие, иначе мальчику бы вообще не позволили родиться. С самого рождения он принадлежал нам. И он нам подходит.

Когда отец заговорил, его голос дрожал:

– Это жестоко с вашей стороны – дать нам понять, что вы в нем не нуждаетесь, а потом вот так прийти и забрать.

– И эта шарада с мальчиком Стилсонов, – добавила мать.

– Это не шарада, миссис Виггин. Пока мы не знали, что двигало Эндером, мы не могли быть уверены, что он не еще один… В общем, мы хотели понять смысл его действий. Вернее, то, какой смысл в них вкладывал сам Эндер.

– Почему вы называете его этим дурацким прозвищем? – Мать заплакала.

– Он сам себя так называет.

– Что вы собираетесь делать, полковник Графф? – спросил отец. – Просто заберете его и выйдете с ним за дверь?

– Это зависит от многого, – пожал плечами Графф.

– Например?

– Например, от того, захочет ли Эндер пойти со мной.

Плач матери перешел в горький смех.

– Так он может решать сам? Как это мило с вашей стороны!

– Вы двое сделали свой выбор, когда Эндер был зачат. Но сам мальчик еще не мог выбирать. Мобилизованные становятся хорошим пушечным мясом, но офицеров мы набираем только из добровольцев.

– Офицеров? – переспросил Эндер.

И при звуке его голоса все остальные замолчали.

– Да, – кивнул Графф. – В Боевой школе учатся будущие капитаны космических кораблей, коммодоры флотилий и адмиралы флота.

– Не обманывайте ребенка! – рассердился отец. – Сколько мальчишек из вашей Боевой школы действительно поднимается на капитанский мостик?

– К сожалению, мистер Виггин, это секретная информация. Но я могу уверить вас, что ни один из ребят, продержавшихся в школе первый год, не остался без офицерского чина. И ни один не занимал должности ниже первого помощника капитана межпланетного корабля. А это очень большая честь, даже если служить в частях обороны в пределах нашей собственной Солнечной системы.

– И скольким удается продержаться первый год? – нетерпеливо спросил Эндер.

– Всем, кто этого хочет, – ответил Графф.

Эндер чуть не сказал: «Я хочу». Но тут же прикусил язык. Конечно, хорошо больше не ходить в школу, но это не главное: в школе скоро все образуется. Но избавиться от Питера – вот это уже серьезнее, может, это вообще вопрос жизни и смерти! Только как оставить маму и папу… А Валентину… Стать солдатом? Эндер не любил драться. Ему не нравился стиль Питера – сильный против слабого, но и его собственный – умный против глупого – не нравился тоже.

– Я думаю, – сказал Графф, – нам с Эндером стоит поговорить наедине.

– Нет, – отрезал отец.

– Я не заберу его, не дав вам еще раз увидеть его, – пообещал Графф. – И на самом деле воспрепятствовать мне вы не можете.

Несколько секунд отец враждебно смотрел на Граффа, потом встал и вышел. Мать задержалась на секунду, чтобы сжать руку Эндера. Выходя, она закрыла за собой дверь.

– Эндер, – начал Графф, – если ты пойдешь со мной, ты долго, очень долго не сможешь вернуться домой. В Боевой школе нет каникул. И туда не пускают посетителей. Полный курс обучения закончится, когда тебе будет шестнадцать лет, а первый отпуск ты получишь, и то при определенных обстоятельствах, когда тебе исполнится двенадцать. Поверь мне, Эндер, за шесть, за десять лет люди меняются. Твоя сестра Валентина станет взрослой женщиной, когда ты увидишь ее снова, если, конечно, пойдешь со мной. Вы встретитесь как два незнакомца. Ты все еще будешь любить ее, Эндер, но это будет абсолютно незнакомый тебе человек. Видишь, я даже не пытаюсь убедить тебя, что это легко.

– А что насчет мамы и папы?

– Я знаю тебя, Эндер, я внимательно познакомился с записями твоего монитора. Ты не будешь скучать по своим родителям, то есть будешь, но недолго. И они так же быстро забудут тебя.

Вопреки желанию Эндера слезы снова подступили к его глазам. Он отвернулся, но не стал поднимать руки, чтобы вытереть их.

– Они очень любят тебя, Эндер. Но ты должен понять, чего им стоила твоя жизнь. Ты ведь знаешь, они оба из религиозных семей. Твоего отца при крещении нарекли именем Джон Пауль Вечорек. Он католик. И седьмой сын из девяти.

«Девять детей. Невозможно. Преступно».

– Хм, да. Так вот, люди совершают странные поступки ради религии. Ты знаешь про санкции, Эндер. Тогда они были не такими суровыми, но все же. Только первые два ребенка получали бесплатное образование, а с каждым новым ребенком возрастали налоги. Когда твоему отцу исполнилось шестнадцать, он воспользовался Законом о неподчинившихся семьях, чтобы оставить свою семью, изменил имя и фамилию, отрекся от своей религии и поклялся никогда не иметь более позволенных двух детей. И клялся он от чистого сердца. Он не хотел, чтобы и его детям пришлось пройти через тот стыд, те преследования, которые ему довелось пережить. Ты понимаешь?