Человек-Паук. Вечная юность - Стефан Петручо
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А, да. Верно.
Они вышли на высокую платформу станции Форест-Хиллс в разгар обеденного времени. Питер вспомнил о галантности и постарался расчистить для Гвен путь.
Впрочем, хорошим кавалером он не был никогда. На их первом свидании он умудрился забыть даже о том, что Стейси – его коллега и сокурсница. Однако после того как Питер внезапно исчез, чтобы схватиться с Доктором Осьминогом, она не назвала его трусом – она крепко обняла его, искренне волнуясь, не ранен ли он.
Это заставило Питера призадуматься.
Вернее, это, наоборот, заставило выкинуть лишние мысли из головы.
Идя под руку с Гвен вдоль зеленых улиц своего детства, Питер думал, отчего до сих пор не рассказал ей обо всем. Они могли болтать на любые другие темы, какие только можно вообразить, но о другой, тайной стороне своей жизни он неизменно молчал. Дистанция, которую он вынужден был соблюдать в отношениях со всеми вокруг, сильно омрачала и его отношения с Гвен.
Конечно, и она чувствовала это. Отрицание очевидного стало его личным «пунктиком».
– Пенни за твои мысли?
– Прогадаешь, Гвен.
Конечно, он мог бы сказать, что беспокоится о тете Мэй. В общем, это было правдой. Когда Питер поселился в Вилледж, у Гарри, к вырастившей его женщине переехала Анна Уотсон, тетка Мэри Джейн. Несколько дней назад она сообщила, что тетя Мэй плохо себя чувствует, а возможность навестить ее появилась только сегодня.
Но его мысли были заняты не только этим, а рассказать Гвен лишь половину правды было все равно, что оскорбить ее.
– И отчего мне так везет на молчунов?
– А?
– Нет, ничего.
Стоило им подойти к крыльцу скромного двухэтажного домика, «больная» тетушка Питера распахнула дверь прежде, чем он успел постучать.
– Питер!
Лицо ее, несмотря на множество морщин, лучилось жизнью и весельем, улыбка сияла. Питер поцеловал ее в щеку.
– Кто-то уже надел бальные туфельки? А миссис Уотсон сказала, тебе нездоровится.
– Вздор, не слушай ее! Я сильна, как лев – особенно когда меня навещает племянник! – она перевела взгляд на Гвен. – Боже мой, да вы – чудесная пара!
Войдя в дом, Гвен обняла ее.
– Надеюсь, вы не будете возражать, миссис Паркер.
Тетя Мэй прижала ладонь к губам.
– Возражать? Похоже, ты серьезнее, чем мне кажется. Скажу одно: ты очень и очень порадовала глупую сентиментальную старуху!
Тут к ним присоединилась и странно сдержанная Анна Уотсон, и на несколько часов Питер выкинул из головы все свои тайны. За чаем с печеньем он вовсю наслаждался редким чувством – он был не сам по себе, он был членом семьи. А еще частью их семьи была и Гвен, и это было просто прекрасно.
Едва они вновь оказались на улице, Гвен взяла его под руку.
– Взгляд этой женщины чист, как у новорожденного. Если тебя вырастила она, неудивительно, что ты слегка не такой, как все.
* * *КАК ТОЛЬКО единственная оставшаяся в живых родственница Питера закрыла за ним дверь, Анна Уотсон бросилась к ней, подхватила, не позволив упасть, довела до тахты и помогла лечь.
Устроив подругу поудобнее, Анна сердито заговорила:
– Мэй Паркер! Почему ты не сказала ему о результатах обследования? Нельзя же оберегать его всю жизнь – он уже взрослый. Он имеет право знать.
Мэй устало отмахнулась:
– Знаю, Анна, знаю, – она повернулась лицом к послеполуденному солнцу, сиявшему за окном. В ярком свете в белках ее глаз отчетливо проступила желтизна. – Но Питер еще в детстве достаточно настрадался, и с этой девушкой ему было так хорошо… Мне не хватило духу испортить ему настроение.
Анна Уотсон неодобрительно прищелкнула языком, но промолчала.
Глава третья
СОВЛАДАВ с кипучей смесью ярости, страха и чувства вины, омрачавшего его любовь к Ванессе, Кингпин заставил себя сосредоточиться на новостях.
– …и в данный момент их уже больше тысячи. По непроверенным слухам, студенты могут решиться на захват Выставочного зала. Захваты учебных зданий вошли в традицию студенческих акций протеста еще в шестидесятые, но…
Несмотря на всю наивность своих идеалов, демонстранты были восхитительно организованы. Постоянно поддерживая связь с единомышленниками, наподобие Американского союза защиты гражданских свобод, они за какую-то пару часов сумели привлечь к себе нешуточное внимание СМИ. Служба охраны кампуса, не ожидавшая такого размаха событий, уже едва справлялась с собравшейся толпой – а она увеличивалась с каждой минутой.
Как будто сами небеса расступились перед ним! События развивались так быстро, что вряд ли у охранного агентства «Тек-Уолт», служившего ширмой для Маггии, было время (не говоря о желании) усилить охрану Выставочного зала. В конце концов, эти детишки, несмотря на их численность, не представляли собой реальной угрозы для текущего положения вещей – тем более для древней скрижали.
А вот он, Уилсон Фиск…
Вынув из кармана атласный носовой платок, он стер с костяшек пальцев кровь Томми Татла и обратился к Уэсли:
– Все складывается даже слишком хорошо. Пришло время нанести удар. Собирай лучших из наших и приготовь мою машину.
Уэсли изумленно вытаращил глаза.
– Сэр, вы собираетесь пойти лично?
– Конечно, собираюсь. Сам знаешь, как размышляет Манфреди. Ему уже десятки лет назад следовало отойти от дел, но он до сих пор ходит на дело сам. Если нам нужно произвести впечатление на Маггию, я должен быть там лично.
* * *НЕСМОТРЯ на все недавние тревоги и заботы, Питер ухитрился сберечь ощущение домашнего уюта даже после того, как Гвен вышла из вагона на несколько остановок раньше, чтобы успеть на вечерние лекции. Забылись и денежные затруднения, и акция протеста…
«Отчего бы не заглянуть в Выставочный зал? – подумал он. – Сделаю несколько фото этой скрижали для „Бьюгл“, а может, и с Киттлингом удастся поговорить по-хорошему».
Выходя из метро в Гринвич-Виллидж, он еще чувствовал плечом тепло щеки Гвен, будто свитер с одной стороны нагрелся у камина. Только свернув за угол и увидев толпу, он почувствовал, что к вечеру стало прохладнее.
Центральная площадь ГУЭ была полна народу. Охрана кампуса, оттесненная к ее краям, с трудом сдерживала собравшихся, не позволяя толпе выплеснуться на улицу и перекрыть движение. Микроавтобусы крупнейших информационных агентств со спутниковыми антеннами на крышах образовали линию, отгородив зону для прессы. Отряды сдерживания из полицейского управления Нью-Йорка только начали разворачиваться, но Питер не понимал, как они рассчитывают справиться с ситуацией.
Питер любил Большое Яблоко, но при виде густой толпы его охватил приступ клаустрофобии. Отряды сдерживания поблизости явно имели при себе слезоточивый газ. А среди студентов не было той организованности, которую он видел на других акциях протеста, наподобие «Захвати Уолл-Стрит». Все это было больше похоже на толпу зрителей на концерте, где в давке могут и затоптать.
Толпа была сосредоточена, если это можно было так назвать, вокруг небольшой группы, раздававшей плакаты и листовки неподалеку от входа в Выставочный зал. Воспользовавшись пресс-картой, чтобы добраться до площади, и студенческим билетом, чтобы проникнуть за пределы огороженной зоны для прессы, Питер протиснулся поближе.
«Пожалуй, от двойной жизни бывает и польза!» – подумал он.
Первым же знакомым, которого ему удалось разглядеть, оказался, конечно, Джош Киттлинг. Он – в буквальном смысле – стоял на ящике из-под мыла с мегафоном в руке. Вторым был Рэнди Робертсон. В выражении его лица странным образом смешались любопытство и недоумение.
При виде Питера лицо его прояснилось.
– Ты с нами, захватывать Выставочный зал?
«Захватывать?»
Прежде, чем Питер успел ответить, Киттлинг развернул в его сторону мегафон.
– Наконец-то набрался храбрости, Паркер?
– Джош, я полностью согласен насчет финансовой помощи. Я бы и через миллион лет не смог позволить себе учиться здесь, если бы не стипендия…
– Именно, вундеркинд! За эту стипендию тебя купили и продали, а остальные, кто жил впроголодь и копил, чтобы попасть сюда, вынуждены бросать учебу на полпути.
– Да, ты прав, но по пути сюда меня едва не затоптали. Если захватывать здание такой огромной толпой, начнется давка и может возникнуть паника. Люди могут пострадать. Ты хотя бы дал администрации время обдумать ответ?
– Время? Шутишь? Сейчас на нас смотрит весь мир. Если мы упустим гребень этой волны, к утру пресса рассосется, и с ней исчезнет главная из причин, способных заставить администрацию пойти навстречу нашим требованиям.
– Оглянись вокруг, Джош. Стоит ли рисковать?
– Мой ответ – да! А что скажешь ты? Ты – с нами? Или спрячешься за чужими спинами, как последний трус?
Питер понимал, что Киттлинг говорит все это скорее для демонстрантов, чем для него. Тем не менее его колкость здорово зацепила – особенно когда все вокруг, кроме смущенного Рэнди, разразились громкими «бу-у!».
