Покой нам только снится - Юрий Станиславович Климонов

— Олег Петрович! Только не говорите, что забираете его? — тот с горечью посмотрел на генерала.

— И не думал даже. Что, влился, так сказать, в коллектив?

— А то! Он же у меня сразу стал начальником МТО! Это по совместительству с комбатом. А что, суровая действительность вносит свои коррективы в жизнь.

— Силён! — мотнул головой Ермолаев и заметил Зеленцова с подчинёнными, показавшихся в дверях зала. — О! А вот и он! Лёгок на помине!

Лейтенант и девушки добрались до беседующих генерала и полковника.

— Ну, рассказывайте, что нового? — поинтересовался Ткачук. — Со своим командиром решили вопрос?

— Так точно, — кивнул Юрка. — И не один. Товарищ генерал-лейтенант! Разрешите вопрос?

— Давай.

— Как бы нам получить информацию о хотя бы одном складе Росрезерва на территории Липецкой области?

Ткачук и Ермолаев переглянулись.

— А зачем тебе? — поинтересовался Олег Петрович.

— Товарищ генерал, так оружия маловато для батальона — мы в Липецке только полторы сотни комплектов нашли. Это на четверть личного состава. А там и продукты не помешают.

— Мда, Сергей Николаевич, чувствую хватку начальника МТО, — усмехнулся Ермолаев, кивая на парня. — А представь себе, лейтенант, что мы только что об этом с твоим командиром договорились, — сощурился он. — И не один склад, а весь стратегический запас оружия, продовольствия и сопутствующего с ним, находящийся в Липецкой области.

— Тогда, товарищ полковник, — Зеленцов повернулся к Ткачуку — лучшее оружие дадим самой боеспособной части батальона. Мы с капитаном Ермолаевым тут один вопрос решили… ну, в свете намечающегося противостояния с арабами…

— Что решили? — сразу посерьёзнел генерал.

— Снежана Тихомирова остаётся медиком у нас в анклаве… — он подробно пересказал все итоги разговора.

Минуту все молчали. Юрка тревожно посмотрел на обоих старших офицеров и начал теряться в догадках.

— А выдержка у него есть, — вдруг засмеялся генерал. — Глянь, Сергей Николаич, как он забеспокоился-то?

— Но переспрашивать не стал, — поддакнув, улыбнулся Ткачук и заметил. — Стало быть, субординацию соблюдает.

— Нет, лейтенант, всё ты правильно спланировал, — Ермолаев поспешил успокоить Зеленцова. И снова повернулся к полковнику. — Вот поэтому ЮнАрмия у нас на особом счету — доверяем, как самим себе. Что ж, так и поступим.

В зал вошёл капитан Ермолаев, нашёл взглядом Зеленцова и его спутниц и направился к ним, неся в руках папку и небольшой вещмешок.

— Тарщ генерал, прошу завизировать мои приказы, — попросил он отца.

— Так, что тут у нас… — Олег Петрович быстро пробежался по листкам, улыбнулся и, взяв лежащую в папке ручку, заскрипел той по бумаге — … готово.

— Юр, снимай свои погоны и отдай сержанту, — приказал Илья. Остальные оторопели, особенно полковник. — А это тебе, — протянул он погоны старлея. — Олег Петрович! Я тут к генералу Мочаловой успел заскочить. Та вот тоже подписала приказ о присвоении звания санинструктора[5].

— Это сержанта медицинской службы? — поднял он брови.

— Так точно. Сдаст через квартал-полгода на старшего санинструктора, получит прапорщика.

— А там и до военфельдшера[6] недалеко, — подмигнул генерал. — И будут в ЮнАрмии свои квалифицированные медики.

— Так точно. Мы с Алёной Николаевной так и подумали, — кивнул Илья.

— Понимаешь, Тихомирова, какое доверие тебе оказано? — с серьёзным лицом посмотрел на неё полковник.

— Да… то есть, так точно! — Снежана, покраснев, вытянулась в струнку. — Извините, я ещё привыкаю отвечать по-военному.

— Какие ваши годы, — усмехнулся Олег Петрович. — Главное, делом доказывать свою полезность.

— ЮнАрмия когда-нибудь подводила? — нахмурился Илья.

— Вот посмотри, Сергей Николаич, как у них один за всех и все за одного, — снова усмехнулся генерал.

— Это самое главное. С такой сменой нам будущее не страшно, — согласился тот. — Кстати, Олег Петрович, нам оставаться на сегодняшнее совещание?

— Думаю, что перед главой РСА я озвучу ваши предложения. А то искать его сейчас — дело неблагодарное. На него в данный момент столько дел навалилось… у нас же ещё и уборочная свеклы в полном разгаре…

— У-у-у… — покачал головой Ткачук. — Но на нашу долю не запасайте.

— Не понял? — удивился генерал. — Вы чай не любите?

— Старший лейтенант уже расстарался и привёз шестнадцать тонн сахара с Грязинского сахзавода. А там ещё осталось о-го-го и второй склад не вскрыт, да и он больше первого в два раза.

— Говоришь, второй склад у вас есть… — задумался Ермолаев. — Слушай, тогда поставлю вам задачу — осмотреть его в первую очередь. Если и он полон, тогда вам столько даже много будет? — посмотрел он на полковника.

— Задница точно слипнется, — кивнул тот.

— Во-от! — поднял он указательный палец. — Тогда мы с него излишки снимем и в Луганск отправим. Там теперь объединённый Луганско-Донецкий анклав. Две с лишним тысячи человек тоже хотят пить чай. А вам, если вдруг не хватит, дадим сахар с нашего завода.

— Юра, ставь этот вопрос приоритетным, — обернулся к нему полковник.

— Так точно. Завтра же и займусь им.

— Всё, с остальными из Совета Правительства я сам разрулю, своей властью, — подмигнул он Ткачуку. — Можете двигать до дому, но завтра с утра как штык на связь.

— Понял, Олег Петрович, — кивнул полковник. — Я своего радиста плотно прикреплю к радиостанции. Что б отлучался от неё только поесть и по нужде.

20 октября 2028 года. г. Тополиновск. Вечер. Ближе к 20 часам 00 минутам

Вовка, готовясь к крупному «круглому столу» в эфире, на котором обещали присутствовать практически все анклавы — даже Сибирь и Херсон, решил сразу огорошить всех, включив песню, не оставляющую равнодушным любого русского человека. И в 19–55 грянула «Вставай страна огромная…» В радиорубке присутствовало практически всё руководство РСА, живущее в Тополиновске. Алёна Николаевна хотела возразить против такого вступления, но смирилась под доводами двух коллег-генералов и супруга. А эффект был что надо. Первым взял слово Шахов:

— Коллеги! Это что за развод? Решили собрать всех, да ещё такую знаковую песню поставили в качестве вступления? Думаю, что не только у меня нервы натянулись по самое не балуй.

— Друзья, коллеги, соратники… — начал Мочалов. — Эта