Воздействие - Антон Стадницкий

Последняя станция в системе поселения, «Лесная», была одновременно и гарнизоном с постоянным военным присутствием, и большим складом для хранения резервов – всё, что могло быть полезным и представляло какой-либо практический интерес, но не могло быть использовано сразу, тащилось сюда и сдавалось на хранение.

…

Эскалатор, по которому я вслед за своей группой спустился вниз, естественно не работал, но поддерживался в чистоте и был освещён, впрочем, весьма скудно. Электричество на станциях было, но администрация предпочитала экономить на стратегических ресурсах. Этот ценнейший для подземного мира ресурс вырабатывали десятки генераторов, обеспечивая по расписанию работу медицинского блока, жилой и других зон. Эти же генераторы снабжали электроэнергией насосы, откачивающие из тоннелей просочившуюся по весне талую воду.

Топливо с поверхности поставлялось регулярно, моя группа не раз участвовала в таких снабженческих рейдах. За полтора года существования база досуха выкачала резервуары нескольких ближайших к ней АЗС.

Вслед за своим отрядом, я прошёл ещё один пост, где мы сдали свой груз и вышел на полутёмную платформу станции.

– Всё ребята, пока. Увидимся на планёрке завтра, – попрощавшись со своей командой и напоследок сказав несколько ободряющих слов расстроенной своей оплошностью Светлане, я зашагал к жилью.

Почти вся территория станции была когда-то, при обустройстве базы, разделена на ячейки – небольшие, по семь-восемь квадратных метров, комнатушки для проживания обитателей метро.

Для строительства жилья, в основном, использовались части вагонов от электропоездов, застрявших навечно в туннельных переездах. Все вагоны были аккуратно разобраны, тщательно распилены на фрагменты и заново собраны в подобие небольших ячеек-комнатушек, уже на самой станции. Моя ячейка, как и жильё большинства несемейных жителей станции, это и место для хранения личных вещей, и возможность, хоть на какое-то время, спрятаться от лишних глаз.

В центре комнаты стояло главное моё достояние – массивное кресло из чёрной кожи, место для отдыха и размышлений. Помнится, я как-то присмотрел его в городе, а потом по частям перетаскал к себе и заново собрал. Весь остальной интерьер составляли самодельные стол с табуретом, от частого использования затёртые до блеска, алюминиевый стеллаж для амуниции, да несколько полок для хранения всякой бытовой мелочи. Не хоромы, конечно, но всё необходимое для жизни у меня есть и под рукой.

Отодвинув фанерную дверь, я забрался в комнату, на входе скинув замызганные берцы. Снял разгрузку и с удовольствием стянул пропахший потом комбинезон, почти не глядя бросив его в картонную коробку с кучей остального белья, ожидающего стирку. Пока он мне не понадобится, очередь моей группы идти в рейд не раньше, чем через неделю.

Потом осторожно водрузил на стеллаж свой восемьсот семидесятый Ремингтон, потёртый от времени помповый дробовик, который подарил мне отец лет двадцать назад. За время после Вторжения, оружие пригодилось всего несколько раз, но все эти разы дробовик меня просто спасал, поэтому к оружию я привык относиться с должным уважением.

В планах на ближайшее время – прослушивание музыки, весьма удачно подобрал в городе несколько комплектов батареек для своего плеера, да поход за вечерним пайком на раздачу. В целом, человеку теперь требовалось меньше еды, чем раньше, но непрерывно бодрствующий организм требовал поступления пищи регулярно и ночное время не являлась исключением.

Ещё нужно сходить, но это уже совсем под утро, на соседнюю Академическую – проведать Маришку, которая жила у семейной пары, приютившей девочку после нашего с ней появления на станции. А то всё обещаю и постоянно откладываю, глядишь – скоро обижаться начнёт. Как раз к восьми успею на обратную дрезину.

– Сосед, ты на месте? – звонкий голос за дверью мог принадлежать только Василию, приятелю, живущему в ячейке справа от моей.

Не дождавшись ответа, тот заколотил по тонкой двери кулаком, и я поторопился ответить:

– Вася, открыто, заходи давай.

В отличии от меня, ещё с детства отличающегося высоким ростом, Василий был невысоким и коренастым крепышом, с небольшим, но заметным животиком. Он всегда много говорил, часто жестикулируя, отчего его личности очень быстро становилось в избытке. Иногда доходило до того, что я попросту выставлял суетного соседа за дверь, ссылаясь на срочные и чаще всего, выдуманные дела. Впрочем, энергичный Вася никогда не обижался, он, казалось, совсем не умел этого делать.

Вот и сейчас, шумно пыхтя, Василий залез в жилую ячейку, попутно пнув оставленную мной у двери обувь, и плюхнулся на заскрипевший под ним колченогий табурет.

– Андрюх, я тут кофе раздобыл. Зерновой, как ты любишь, и ещё даже горячий… ну, почти… вот и решил: угощу-ка соседа. Потом убегаю сразу – на смену тороплюсь, нас на ночь в патруль поставили.

Всё это Вася проговорил скороговоркой, как на одном дыхании, буквально всунув потёртый литровый термос мне в руки.

– Ну чего ждёшь? Кружку давай! Объясняю же человеку, мне бежать надо. А он стоит и смотрит…

Я поставил термос на стол, снял кружку с крючка на стене и наполнил её до половины. Что правда, то правда: кофе я люблю давно и преданно, и, хотя ожидания от содержимого термоса были самые скромные, отказывать приятелю тоже не хотелось, от чистого сердца же.

– Андрюха, а ты слышал, что с группой Костика случилось? Третий день прошёл, ни слуху, ни духу. В штабе-то что говорят?

Вопрос Василия заставил меня помрачнеть лицом, я кивнул, немного помедлил и ответил:

– На планёрке утром обсуждали. Как раз решали, отправлять группу для их поиска или нет.

– И что решили?

– Вася, а чего тут решать? Пару месяцев назад, группа Рыжего пропала, помнишь? На минуточку, одна из лучших групп на базе. Отправили мы тогда спасателей… а в итоге что? Один только из пяти вернулся, да и тому повезло крупно, что вообще добрался. Неделю пацан по подвалам шкерился, чтобы Тварей запутать, со следа сбить. Добрался чудом, не иначе, весь переломанный и зашуганный. Не боец уже. В итоге девять человек минусом, вместо пяти.

– Да, но…

– Василий, ты и сам всё понимаешь. Если не вернулась боевая группа в полном составе, то что-то совсем паршивое с ними произошло. Отправить ещё одну группу на её поиск – риск потерять её тоже. Людей остаётся всё меньше, и меньше, а когда-то они просто кончатся. От слова совсем. Земля, она, Вася, больше нам не принадлежит.

Мужчина помотал головой:

– Эх, жаль пацанов. Ну, что тут скажешь… ладно, побежал я, работу за меня никто не сделает. Всё, Андрюх, увидимся.

– Давай. И Вася, за кофе спасибо.

Сосед поднялся, пробурчал что-то очень похожее на "пожалуйста", забрал