Космическая сага - Дмитрий Найденов

его истребители первыми сбегут с поля боя. А ещё он внебрачный сын адмирала, — но договорить я не смог, так как меня стала трясти судорога.

— Что ему вкололи? — спросил старший.

— Сыворотку правды, двойную дозу, — ответил второй.

Последнее что я помнил, была фраза:

— Врача срочно!

Дальше я помнил урывками. Меня то трясло, то рвало, то меня опять било током. Расплывчатые лица в белых халатах и с масками на лице.

Из обрывков разговора я понял, что у меня отторжение лекарства, вколотого мне во время допроса. Несколько раз я приходил в сознание под аппаратом вентиляции лёгких, но эти моменты были очень небольшими. И вот в один момент мои мучения закончились, и я очнулся на больничной койке в отдельном боксе, богато обставленном, в теле была неимоверная слабость, а дышал я с огромным трудом, но самостоятельно. Моё пробуждение, тут же зафиксировал аппарат, подключённый ко мне, и я услышал слабый писк. В бокс тут же вошла медсестра и, увидев, что я очнулся, тут же ушла. Буквально через минуту ко мне вошло сразу три врача и стали тыкать в меня разными приборами и другими диагностами. Я молча терпел, не имея сил что-либо ответить и даже пошевелиться. Затем мне вкололи что-то в руку, и я заснул спокойным сном.

Второе моё пробуждение было уже намного приятнее. Тело уже не болело, а чувство сытости говорило о том, что меня кормили внутривенно, пока я спал.

Я прождал минут пять, размышляя, как я мог так вляпаться. Скорее всего, меня нашли после взрыва линкора и вытащили из кабины вражеского истребителя, приняв за вражеского пилота, а ребята из безопасности совсем безбашенные, они все кого-то потеряли из близких людей на этой войне. Поэтому разжалобить из совершенно невозможно.

Я тоже хорош. Надо было представиться, пока была возможность говорить.

В бокс вошёл, я даже не поверил сразу и попробовал проморгаться, пытаясь рассмотреть мундир внимательнее. Адмирал флота. Кортушев. Человек — легенда. Герой с большой буквы. Это он смог вывести почти всех беженцев, оставшись прикрывать отлёт кораблей из Солнечной системы. Он настолько грамотно сражался и командовал остатками флота, и на своём корабле неоднократно бросался в самую гущу сражения, что его считали непобедимым. Его тяжелораненого эвакуировали на последнем транспортнике, оснащённом фотонным двигателем. Он национальный герой Центавры, и вот эта легенда входит ко мне в больничный бокс.

— Не дёргайся, сынок, лежи спокойно, — сказал он, усаживаясь на стул рядом с моей больничной койкой, после чего долго рассматривал меня.

— Заставил же ты нас поволноваться. Но всё хорошо, что хорошо заканчивается. Я здесь, чтобы прояснить некоторые моменты. Как тебе всё это удалось провернуть? Наши аналитики, когда нашли твой скафандр, и восстановили всю запись боя, не верили, что такое возможно. Ты даже не представляешь, что смог сделать. Ты, и только ты, смог выиграть это сражение. Выведя из строя линкор удачным попаданием всего одной торпеды, а затем ещё более невероятным попаданием в штабной корабль, именно в тот момент, когда у него на три секунды спало защитное поле от нашего попадания. А затем ты высаживаешься практически безоружным на поверхность линкора, находишь открытый люк, проникаешь на его борт и хладнокровно убиваешь ножом техника и пилота. Садишься в истребитель и ждёшь, когда появятся корабли пополнить боезапас. И в этот момент к кораблям цепляют сверхсекретное оружие, создающее сильнейший электромагнитный импульс. Подрываешь боезапас в центре построения вражеского флота именно в тот момент, когда наши корабли отошли на переформирование. Как итог, вражеский флот полностью обездвижен, и мы смогли его захватить остатками нашего флота. А ведь уже была отдана команда на эвакуацию ближайших станций и на призыв из резерва всех курсантов. Для последнего сражения.

Вот скажи, как? Как один человек смог это сделать? — спросил он, глядя на меня.

— Просто повезло, — сказал я.

— Нам бы побольше таких везунчиков, и смотришь, не пришлось бы покидать Солнечную систему, — сказал он.

Глава 3. Госпиталь

Награды ничего для меня не значат. Моя награда — моя работа.

Кэтрин Хепберн

После ухода адмирала я смог впервые за последнее время осмыслить всё, что я тогда совершил. А ведь адмирал в чём-то был прав. Как я смог из вращающегося в разных плоскостях истребителя прицелиться и выстрелить настолько точно, чтобы поразить обе цели. Да мой истребитель находился недалеко от цели, но вращение не давало вообще шансов на прицеливание, ведь даже поймав в прицел корабль, пока я нажимал виртуальный курок на пуск торпеды, пока сигнал дойдёт до неё, пока она стартует с подвесок истребителя, для этого требуются десятки миллисекунд, и попасть можно только случайно. Но ведь я не просто попал, когда я нажимал на гашетку, я был уверен, что первая торпеда попадёт именно в уже повреждённый сектор линкора и взорвётся в глубине. А второй выстрел я проводил, вообще не видя цели. Точнее, я её видел у себя в голове, скрытой за тушей линкора, смог за доли секунды наложить траекторию и произвести пуск второй торпеды, а за секунду до того, как мой истребитель разорвало в клочья, я, почувствовав опасность, на автомате нажал кнопку катапультирования, хотя изначально не собирался этого делать. Я попробовал вспомнить то чувство уверенности, которое я тогда испытывал. Ведь в тот момент я точно знал, что все мои ракеты попадут в цель. И я был уверен, что выживу в этой битве. Как такое возможно, и откуда это у меня я не знал, но мне очень хотелось, чтобы это чувство повторилось в следующем моём сражение.

С этого момента моё выздоровление шло по нарастающей. Меня периодически осматривали врачи, постоянно кололи какими-то препаратами, от которых мне постоянно хотелось спать. Через день я уже мог есть самостоятельно, и это добавило мне настроения. Из начальства ко мне никто не приходил, на все вопросы врачи отвечали односложно, что мне нельзя волноваться, и поэтому меня запрещено беспокоить до моего полного выздоровления.

Как оказалось, мне уже восстановили все выбитые мне зубы и сломанный нос. Рана на ноге, куда меня ранило осколком, оказалась поверхностной, но имела шрам в виде звезды. Тогда скафандр затянул пробоину сам, а я в пылу боя на это не обратил внимание. Когда я смог вставать и понемногу ходить, меня навестило руководство флотом.

Неожиданно для меня после обеда ко мне в бокс зашли сразу десяток человек, из всех присутствующих я был знаком только с полковником Ясновым и с