Повесть о гомункуле. Фэнтези-роман - Марина Бочарова

– Я, – художник гордо поднял загорелую голову и поправил волнистые кудри, – представляешь, нимфы стали бы живыми!

– Наверняка бы им не понравилась зима! А вот летом танцевали бы в саду. Живые! Мне нравится! Вот бы и правда оживить одну из них.

Людовик вдруг вспомнил свою давнюю странную идею, и, сказав «До свидания!», впервые за это время ушел в веселые мысли. А художник удивлялся, ведь таких детей он ещё не встречал. С кем он говорил, молодой мастер узнал не сразу, а узнав, любил прихвастнуть этой историей перед девицами и друзьями.

Людовик выбежал в сад, на ходу представляя себе, как нимфа или дриада сходит с полотна на пол в комнате. И чтобы никто-никто её не видел! В саду его ждал сюрприз – впервые за много дней небо прояснилось, на нём показалась почти весенняя лазурь. Он набрал как можно больше в грудь воздуха, морозного и свежего. Слишком он засиделся в полутемных гостиных…

Он стал думать о чем-то своем, отрешенно бросая взгляд на кованую ограду дворца, за которой начиналась городская улица с домами вельмож, помпезная, царственно спокойная, но при этом живая. И тут, в почти исчезнувшем ночном тумане, что начинал отрываться от каменной брусчатки, прошел тот самый человек, посещавший отца накануне войны. Этот призрак двигался не спеша, наслаждаясь сырым и потусторонним утром. Непременно узнать, кто он и где живет! Не ждать! Узнать сейчас же! Людовик кинулся в домик садовника – его житель давно работал в маленькой мастерской, наверняка вместе со своим сыном, чиня старый инструмент и готовясь к весне. Принц схватил маленький новый плащ, висевший на стене у двери, набросил на себя и выскочил из дырки в заборе.

Дети слуг давно показали ему лазейку в решетке, и частенько сами убегали в город через неё. Людовик не питал страсти к подобным авантюрам, но сейчас… Сейчас не потерять из виду! Так, вон он, шагает к концу улицы, на которой плотным рядом уходят вдаль булочные, мастерские скульпторов и кого-то еще.

А походка у него тяжеловата, хотя он не толстяк. Поворачивает за угол… Да, хорошо, что он не быстр, так много народа идет на рынок в базарный день…

– Да я с самим принцем играю! – развязный голос сына королевского садовника резанул уши Людовика. Он остановился и, спрятавшись за стоящую телегу, решил понаблюдать за ним.

А тот стоял в окружении сверстников, жителей городских улиц.

– Мой отец тоже садовник! – выпятил грудь один из юнцов, – он работает у герцога!

– А мой отец у короля! И дед был там же садовником! Прадед конюхом был, когда короли в старом замке жили, – и при этих словах этот отпрыск благородных слуг показал оппоненту язык.

– Я тебя сейчас поколочу! – взревел тот, закидывая устрашающе вверх кулак.

Остальные мальчишки с живым интересом смотрели и ждали драки.

– Ха, я самого Людовика колотил, тебя подавно побью! – упер в бока руки сын садовника.

«Я бы тебя сейчас сам поколотил!» – воскликнул про себя Людовик, огляделся, понял, что потерял из вида того человека, и, сильнее кутаясь в плащ, побежал по улице. Вскоре таинственный плащ с капюшоном очертился темным у горизонта – он шел вдоль городской набережной, здесь лучше было открыто серое низкое небо и просторы белых лугов, полосами тянувшиеся от края города. Правда, за мостом, что старыми своими камнями врос в мощеную дорогу, начинались бедняцкие кварталы. Знаменитое рабочее воровское левобережье. Место, на улочках которого если и останавливалась карета, то явно не для проповедей о добрых делах от её владельца.

Людовик увидел, в какой дом зашел тот, за кем он следовал всё это время, и решил осмотреться. Нет, ему вовсе были не нужны стихотворения полуголодных поэтов или памфлетистов, чтобы увидеть бедность и почувствовать смрад с той стороны реки. А их в последнее время появилось много. Поэты и рифмоплеты, сами не способные заработать себе на ночлежку и еду, отчего-то считали, что без их стишков власти не увидят ничего.

Чем больше он вглядывался в узкие почерневшие дома, тем больше чувствовал вибрацию от них. Это было подобно пару от костра или котла, что коробит воздух. Но видно такого пара не было. Принц испугался давящих и липких ощущений, тянувшихся от левобережья, и поспешил к дому незнакомца.

Дом, построенный ещё два века назад, выглядел простенько и серовато. Чтобы убрать весьма скучный вид, на него налепили современных украшений. Одним своим боком дом упирался в соседа, другим стоял чуть подальше, образуя закуток. Два этажа из узкого кирпича и черепичная крыша со скатом. Да, пролезть сейчас через окно и нагло войти в дверь Людовик не желал. Но вот окошко подвала оказалось весьма хлипким. Никто на набережной не заметил, как какой-то мальчик, дернув несколько раз за засовы рамы, влез под дом в подвал.

Серебристый зимний свет из окон показал Людовику чудесную находку. Это не была комната с грудами старого тряпья, ненужной посуды и других вещей, какие обычно устраиваются в подвалах. Здесь царствовал образцовый порядок. На множестве полок стояли ровными рядами потрепанные и новые фолианты. Тут же, одна на другой, высились шкатулки из нефрита и дуба. На столе красовалась стеклянная чернильница в форме колодца, оплетенного виноградом. Рядом лежали заточенные перья и листы тонкой телячьей кожи. Однако в специальном открытом ящичке белела стопка новой бумаги. Стол Людовик осмотрел близко, подобное он видел и во дворце. Но вот дальше, у стены, было нечто незнакомое.

У стены, как лев, раскрывал зев красный камин. Рядом стояли странные стеклянные колбы из толстого и тонкого стекла. Тут же лежали железные щипцы и ещё какие-то инструменты, неизвестные ребёнку. Над ними, ухватившись когтями за жердочку, висело чучело ворона. Людовик засмотрелся на птицу, как вдруг на черной голове открылся желтый глаз и уставился на принца. Тому стало жутковато от такого взгляда, он попятился назад и сбил ногой стеклянный сосуд.

Принц встряхнул головой, недовольный, что испугался какой-то птицы, и увидел еще один стол, маленький, стоящий в углу. Кроме простой чернильницы и перьев на ней лежала книга в кожаной обложке с тяжелой серебряной оковкой. Он перевернул наугад несколько страниц, остановившись на картинке с огненным львом, который сражался с собакой. А чуть дальше, среди бумажных страниц, прятался небольшой листок с портретом очень красивой девушки. Рисунок углем в несколько линий. Принц взял в руки его и стал рассматривать. Он видел раньше такие наброски, когда мастера писали его портрет. Края листа были слегка потрепаны, бумага пожелтела из-за времени, но сохранила плотность, будто была новой.

– Ага! Я-то думал, что там за шум! – тот, за кем шел Людовик, явился сам. Сейчас он огромной фигурой высился на лестнице, нависая над мальчиком, – ты решил меня обокрасть?! Сейчас я позову стражу, и тебя отправят в тюрьму.

– Я им расскажу про ваш подвал, – не испугался Людовик.

– Тебе меня не запугать!

Тогда принц выставил вперед рисунок с портретом девушки:

– Я порву его, если вы кого-нибудь позовете.

Его простой расчет на то, что этот кусочек бумаги с прекрасным портретом дорог сердцу старика, оправдался.

– Хорошо, так что тебе надо? – человек постарался сделать невозмутимое лицо, – и ради этого ты полез ко мне в подвал? – он вдруг рассеянно спросил.

– Иначе бы вы мне ничего не сказали, – тут Людовик почувствовал себя героем, продолжая затеянную игру, и с апломбом произнёс, скидывая плащ, – я наследный принц нашего государства!

Ухоженный вид мальчика, запах карамели, а не рыбы, и вышитые на его роскошной одежде королевские гербы, видные из-под дешевого плаща, не оставляли сомнения в подлинности этих слов. Человек в черном смиренно сложил руки на груди и произнёс:

– Меня называют Мастер Рафаэль. Я профессор истории в Королевском университете. Что ещё желает узнать милостивый государь?

Сказал он эти слова весьма почтительно, искренне, но несколько нарочито, отчего Людовик стушевался из-за своих действий, хотя умело не показал этого.

– Я увидел вас во дворце, – начал Людовик, уже не спесиво, – вы посещали отца накануне его отъезда на эту войну. Он обычно советуется со своими генералами и герцогами. Но вот вы… – принц вспомнил искреннее уважение лакея, – вряд ли вы рассказывали отцу о командовании цезарей. Отец ходил очень опечаленным.

– Порой люди обращаются ко мне за советом, – проговорил Мастер Рафаэль, думая, как же говорить дальше с этим удивительным мальчиком.

А Людовик положил лист с рисунком, который все это время в руках, на полированную крышку стола. «Да, он точно не бедствует», – почему-то подумал принц, уже не смотря на собеседника. Он снова полистал ту книгу, из которой забрал портрет. На одной странице в кольцо свился огромный дракон, глотающий свой хвост. Его чешуя напомнила Людовику радугу – лапки и живот его были зеленые, посреди тела желтая полоса, а спина и четыре рога ярко-алые. Перевернув несколько страниц рукописных строк на латыни, Людовик уставился на рисунок овна с золотой шерстью и черного быка.