За стартовой чертой - Сергей Александрович Тарабанько
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне довелось побывать во многих городах страны и за рубежом, я видел тысячи ребят, занимающихся мотоспортом. Что это за мальчишки! Их сверстники им могут только позавидовать. Это — смелые, решительные, отважные ребята.
Помню читал, что известный хоккеист Валерий Харламов в детстве перенес ангину в тяжелой форме, которая осложнилась ревматизмом сердца. Он долго лежал в больнице, лечился в санатории. После этого врачи запретили ему подвижные игры и школьные походы. Но он полюбил хоккей и не смог им не заниматься... А болезнь? Болезнь отступила перед его увлечением.
Переступив порог Ангарского автомотоклуба, я уже радовался тому, что буду находиться рядом с любимой техникой и мотоспортсменами, побываю на соревнованиях. Но перед собой поставил цель — стать гонщиком. Хорошим гонщиком.
Нам, мальчишкам, поначалу поручалось только мыть, протирать и смазывать мотоциклы, подбирать и подносить запасные части. А иной раз подойдет кто-нибудь из взрослых: «Ну-ка, паренек, сбегай за сигаретами». И бежал. Нас (а точнее наше увлечение) испытывали на прочность. Иной раз идешь из клуба домой в самом скверном настроении. Когда же, думаешь, настоящее дело поручат, на машину посадят. Но на следующее занятие являлся обязательно. Первый год был прежде всего годом формирования моей преданности мотоспорту. Но приобреталось и умение обращаться с машиной, знание ее секретов, ее души, если можно так сказать.
Восемь классов я окончил хорошо. В девятый класс пошел в специализированную математическую школу. Здесь учащиеся начинали знакомиться с элементами высшей математики. Готовить домашние задания на уроках, что нередко делал раньше, теперь не удавалось. Появились троечки. Отец сказал:
— Хватит дурака валять. Мотоциклы совсем вскружили тебе голову. Решай: или — или. Иначе ни в какой вуз ты не поступишь.
Ничего путного ответить не смог. Но знал, что мотоспорт бросить не в состоянии. Конечно, при разумном подходе можно было найти время и для нормальной учебы, и для нормальных тренировок. Но в школе я уже прочно обосновался на корабле середнячков, что меня вполне устраивало, хотя вовсе не устраивало родителей. Не хочу сказать, что плыл по течению. Были с моей стороны попытки поправить дело, но нерешительные, робкие. Постепенно со мною смирились и дома, и в школе.
ПЕРВЫЙ УЧИТЕЛЬ
В автомотоклубе дела шли своим чередом. Эдуард Казимирович Маркевич терпеливо и умело прививал нам необходимые навыки по обслуживанию мотоциклов. То одно задание даст, то другое. Он так распределял работу, что каждый из нас постепенно познакомился со всеми узлами машины. Разумеется, для самостоятельных действий поручалось только то, с чем мы в состоянии были справиться. Более сложные манипуляции с мотоциклом мы изучали, помогая гонщикам. Задания нам были такие: ключ подержи, дай отвертку, подверни-ка вот эту гаечку и т. д. Помогая, каждый из нас, мальчишек, обычно сыпал вопросами: «А зачем вы это делаете?», «А что дает замена болта?», «Какую нагрузку выдерживает шестеренка?..» — «Ты работать или болтать пришел?» — иногда сердился кто-то из гонщиков. На какое-то время помощник умолкал, а потом опять за свое.
У машины мог просиживать часами. Иной раз скажут: «Протри мотоцикл». Кажется, что тут сложного — взял в руки ветошь и через пять минут работа выполнена. Для меня «протереть» значило «вылизать» каждую деталь до блеска. Это иногда удивляло наших ребят. «Ты, Серега, как нянька с машиной возишься», — бросал кто-нибудь в мой адрес. Я не обижался, но каждый раз, несмотря на насмешливые взгляды друзей, обхаживал машину до тех пор, пока она не начинала сверкать как новая.
Моя приверженность к делу, видно, нравилась инструктору. По крайней мере, упреков от него слышать не приходилось. Он, вообще, ценил в людях трудолюбие и добросовестность. Ребята это понимали, и, надо сказать, ленивых в нашем кругу не было. В Ангарском автомотоклубе мы прошли хорошую трудовую школу, что оставило добрый отпечаток на всю жизнь.
Приблизительно через год мне, наконец, дали попробовать проехать по трассе мотокросса в пойме реки Китой. Откровенно говоря, я был в себе уверен, думал, что смогу во всей красе продемонстрировать свое умение управлять машиной. А вышло все наоборот. Мотоцикл вел себя как упрямый, не поддающийся дрессировке зверь: не слушался, норовил выбрать и дорогу похуже, и кочку повыше. Да и сам я был хорош. То прибавлю газ там, где его нужно сбавить, то войду в вираж на такой скорости, что дух захватывает. И останавливался, и падал, и еле полз на подъемах. Под конец трассы такое настроение охватило — хоть плачь. Приехал к месту старта, глаз поднять не могу — опозорился.
Но Эдуард Казимирович сказал:
— Ничего, Сережа, для начала не так уж и плохо. И характер, вижу, у тебя есть.
Через несколько дней ребята притащили откуда-то старый мотоцикл.
— Вот, теперь и у нас своя машина будет, — радовался Слава.
Последняя проверка
Осмотрев машину, инструктор сделал вывод:
— Поработать вам придется основательно. Однако основа есть. Пойдемте в кладовую, подберем запчасти.
Не одну неделю мы с упоением возились со своим мотоциклом. Наконец он занял место в гараже. Внешней красотой, он, конечно, не отличался, скорее наоборот, но все равно казался нам лучшим из лучших. Ведь благодаря ему мы могли теперь систематически тренироваться на трассе.
Пойму реки Китой окаймляло крутобокое взгорье. Виток трассы — километра два. Подъемы, спуски, крутые повороты. Мотор у нашей машины был слабенький, на подъеме надо было рассчитывать больше на свои силы. Вытянул, чуть проехал и вниз — а там болотистый грунт, кочки. Того и гляди, носом клюнешь. Ноги так и тянет держать на весу — на всякий случай, для страховки. Но тут голос тренера:
— Сколько раз повторять? Быстро ноги на подножку!
Ноги — на подножку, а машину юзом по грязи. Раз, два — и ты уже хлопнулся в лужу или в кусты. Удовольствия мало, да и больно. Хорошо еще, когда не у всех на виду упадешь, а если на глазах у товарищей? Совсем тогда приятного мало. Но Эдуард Казимирович, похоже, даже доволен был, что первые тренировки давались нам
